ЛЕРМОНТОВ, Михаил Юрьевич [3(15) октября 1814-15(27) июля 1841] - великий русский поэт. Родился в Москве в семье капитана в отставке Юрия Петровича Лермонтова. В трёхлетнем возрасте лишился матери. Детские годы Л. прошли в усадьбе его бабушки Е. А. Арсеньевой, в имении Тарханы Пензенской губ. (ныне село Лермонтово Белинского района Пензенской обл.). Находясь в непосредственной близости к природе, к быту простых людей, Л. относился с живым вниманием к народным песням, обычаям и обрядам. В эти годы он немало узнал о тяжёлой жизни крепостного крестьянства, слышал рассказы и предания о Степане Разине, Емельяне Пугачёве. Всё это рано пробудило в душе Л. сочувствие к горестям угнетённых людей, вызвало интерес к народным восстаниям. В детские годы Л. три раза ездил с бабушкой на Кавказ, на минеральные воды. Осенью 1827 он переехал в Москву, а в следующем году поступил на 4-й курс Благородного пансиона при Московском университете. Это было среднее учебное заведение для детей дворянства, известное своими культурными традициями; их поддерживали такие преподаватели, как С. Е. Раич, Д. Н. Дубенский, А. Ф. Мерзляков. Они, несомненно, повлияли на развитие литературных интересов и способностей юного Л. Именно в пансионе он, по собственному признанию, в 1828 "начал марать стихи". Л. участвовал в рукописных журналах, к-рые выпускали воспитанники; в 1830 в журнале "Атеней" было напечатано его стихотворение "Весна". Тогда же были написаны первые ученич. поэмы Л., хранящие следы прямого подражания А. С. Пушкину ("Черкесы", 1828, опубл. 1860, "Кавказский пленник", 1828, опубл. 1859), и сделан первый набросок "Демона" (1829). Будучи одарённым художником, Л. брал уроки живописи у А. С. Солоницкого и П. Е. Заболотского. Он оставил ряд картин, акварелей и ок. 300 метких, лаконичных рисунков (бытовые и военные сцены, портретные зарисовки, карикатуры).
Осенью 1830 Л. поступил на нравственно-политич. отделение Московского ун-та, к-рый был в те годы одним из центров культурной жизни страны. Плодотворное воздействие на формирование мировоззрения Л. оказала студенческая среда. Одновременно с поэтом в университете учились В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. П. Огарёв. В студенческих кружках горячо обсуждались политические и философские вопросы, здесь говорили о тяжёлом положении народа, о недавно подавленном восстании декабристов; среди студентов широко распространялись запрещённые политич. стихи. "Мы были уверены, - вспоминал позднее Герцен, - что из этой аудитории выйдет та фаланга, которая пойдет вслед за Пестелем и Рылеевым, и что мы будем в ней" (Герцен А. И., Былое и думы, 1947, стр. 62). В юношеской драме "Странный человек" (1831, опубл. 1857) Л. с большим воодушевлением выразил чувства, владевшие в ту пору участниками студенческих кружков, - возмущение крепостничеством, ненависть к произволу помещиков, притесняющих крестьян. Л. написал свою драму в то самое время, когда среди студентов распространялась рукописная пьеса Белинского "Дмитрий Калинин", также насыщенная гневным протестом против крепостного гнёта. В университетские годы Л. были написаны многочисленные стихотворения, поэмы, драмы - "Испанцы" (1830, опубл. 1857), "Menschen und Leidenschaften" ("Люди и страсти") (1830, опубл. 1880) и др.
Летом 1832 после нескольких столкновений с реакционной профессурой Л. покинул университет и переехал в Петербург. Вскоре он поступил в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, где провёл, по его словам, "два страшных года". В школе господствовала военная муштра, запрещалось чтение художественной литературы. Но и в этих условиях Л. урывками и тайком продолжал свои литературные занятия, в частности работал над романом "Вадим" (1833-34, опубл. 1873) из эпохи пугачёвского восстания. Окончив школу (1834), Л. получил офицерский чин и был определён в лейб-гвардии гусарский полк, стоявший в Царском Селе. В 1835 в журнале "Библиотека для чтения" появилась (без ведома автора) поэма "Хаджи Абрек". Вслед за тем Л. создал поэму "Боярин Орша" (1835, опубл. 1842), драму "Маскарад" (1835-36, опубл. 1842), к-рую он безуспешно пытался провести через цензуру и поставить на сцене, незаконченный роман "Княгиня Лиговская" (1836, опубл. 1882), написанный совместно с другом поэта С. А. Раевским, стихотворение "Бородино" (1837). Л. постепенно входил в круг петербургских литераторов.
Резкий перелом в жизни Л. наступил в дни гибели Л. С. Пушкина. По выражению А. И. Герцена, "пистолетный выстрел, убивший Пушкина, разбудил душу Лермонтова" (Избр. соч., 1937, стр. 404). Потрясённый смертью великого народного поэта, Л. написал стихи, в к-рых выразил чувства всех передовых людей того времени. По словам современника, "навряд ли когда-нибудь еще в России стихи производили такое громадное и повсеместное впечатление". Стихи "Смерть поэта" разошлись по всей стране в многочисленных списках. Молодой поэт с суровой прямотой обличал придворную знать и самого царя как подлинных виновников только что разыгравшейся трагедии. Он предсказывал справедливую месть сановным палачам свободы: "И вы не смоете всей вашей черной кровью поэта праведную кровь". Как только эти смелые стихи стали известны во дворце, Л. был немедленно арестован. Во время допросов он не отрицал авторства и писал по поводу своих стихов: "Отрекаться от них... я не мог: правда всегда была моей святыней". По "высочайшему повелению" Л. был выслан в Нижегородский драгунский полк, находившийся на Кавказе и участвовавший в военных действиях против горцев. По пути в полк Л. останавливался в Пятигорске, был в Ставрополе. В это время он познакомился со многими декабристами, переведёнными сюда рядовыми солдатами из Сибири; особенно подружился он с поэтом А. И. Одоевским, с М. А. Назимовым, а позднее с В. Н. Лихаревым. Встречаясь с декабристами на Кавказе, Л. удивлял их резкостью и остротой своих суждений по литературно-общественным вопросам. Среди кавказских знакомых Л. должен быть отмечен и доктор Н. В. Майер (прототип доктора Вернера в "Княжне Мери"), человек радикальных взглядов, враждебно относившийся к самодержавию. Недолгое пребывание в Тифлисе помогло Л. сблизиться с лучшими представителями местной интеллигенции; множество убедительных данных свидетельствует о том, что он общался с выдающимся грузинским поэтом А. Г. Чавчавадзе и его дочерью Н. А. Грибоедовой, с поэтами Г. Орбелиани и Н. Бараташвили, с азербайджанским учёным и поэтом М. Ф. Ахундовым. Л. изучал азербайджанский язык. Странствуя по Кавказу, он проявлял живой интерес к устной поэзии горских народов и записал азербайджанскую сказку "Ашик-Кериб" (1837, опубл. 1846). Всё это обогатило творчество Л., нашло яркое отражение в его зрелых поэмах, написанных по возвращении из ссылки (в 1838-41): "Беглец" (опубл. 1846), "Мцыри" (опубл. 1840), "Демон" (отрывки из поэмы, 1842, полностью опубл. 1856). Во время пребывания на Кавказе Л. создал большинство своих живописных произведений, гл. обр. пейзажей. В его картинах и рисунках чувствуются большое композиционное мастерство и зоркий взгляд художника, умеющего безошибочно выделить наиболее важное и характерное. Эти качества присущи и более поздним (1840) батальным композициям Л., исполненным в содружестве с художником Г. Г. Гагариным, в к-рых правдиво изображены эпизоды военных действий на Кавказе.
в лейб-гвардии гусарский полк. Передовые круги русского общества теперь видели в Л. одного из крупнейших русских писателей, непосредственного преемника A. C. Пушкина и соратника Н. В. Гоголя. В 1838 в печати появилась (без имени автора) "Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова", вызвавшая восторженный отклик В. Г. Белинского. В 1839, прочитав новые стихи Л., в том числе "Три пальмы", Белинский писал Н. В. Станкевичу: "На Руси явилось новое могучее дарование" (Белинский, Письма, т. 1, 1914, стр. 339); упомянув в письме к В. П. Боткину "Терек" и "Казачью колыбельную песню", великий критик писал: "...страшно сказать, а мне кажется, что в этом юноше готовится третий русский поэт, и что Пушкин умер не без наследника" (там же, т. 2, стр. 31). С годами поэт укреплялся в своём отрицательном отношении к дворянскому обществу; он видел его пороки и всё более глубоко проникался мыслью о том, что общественно-политич. устройство крепостнич. России враждебно всякому прогрессу. Стихи этого времени ("Дума", 1839, "Поэт", 1839, "И скушно и грустно...", 1840, и др.) отражали мучительные размышления Л. о бездействии передовых людей в условиях политич. реакции, о трагич. одиночестве свободолюбивого человека, жаждущего деятельности и борьбы против враждебной среды. В 1839-40 в журнале "Отечественные записки" появились части романа "Герой нашего времени". В 1840 роман вышел отдельным изданием. Вскоре появился и первый сб. "Стихотворений" Л. (1840). Обе книги высоко оценил Белинский, давший глубокое истолкование творчества Л. в нескольких критич. статьях и рецензиях.
В феврале 1840 произошли ссора и дуэль Л. с сыном франц. посла в Петербурге Э. Барантом; причиной ссоры был спор о национальном достоинстве русских. Этот инцидент, явившийся выражением политич. борьбы, к-рая развёртывалась вокруг Л., был использован правительством как повод для расправы с опасным поэтом. Одним из инициаторов расправы выступил посол Барант, действовавший в контакте с шефом жандармов А. X. Бенкендорфом и министром иностранных дел К. В. Нессельроде, организаторами травли и убийства А. С. Пушкина. Несмотря на незначительность проступка, военный суд, согласно прямому указанию царя, приговорил Л. к вторичной ссылке на Кавказ. Как установлено советскими исследователями, Николаи I лично назначил местом ссылки Тенгинский пехотный полк, готовившийся к сложным и опасным военным операциям, о чём было известно царю; в одном из его писем, адресованных жене, сохранились зловещие слова: "Счастливого пути, господин Лермонтов!".
Летом 1840 Л. пришлось стать участником военных действий на Кавказе. Он проявил исключительную храбрость в боях и был дважды представлен к награде; но награда облегчила бы его участь, поэтому царь неизменно отклонял все ходатайства. Добившись разрешения на короткий отпуск, Л. в начале февраля 1841 приехал в Петербург, в душе надеясь остаться в столице и посвятить себя целиком литературе. Эти надежды не могли осуществиться. Преследуемый властями, вынужденный выслушивать унизительные выговоры, опальный поэт с величайшим трудом получил возможность провести в Петербурге около трёх месяцев. В это время он хлопотал о напечатании "Демона", создав уже седьмую редакцию поэмы, общался с писателями, бывал в редакции "Отечественных записок", где регулярно печатались его стихи, обдумывал план издания собственного журнала, встречался с Белинским, к-рый уже давно оценил Л. и возлагал на него большие надежды (поэт и критик особенно сблизились еще перед второй ссылкой Л., когда Белинский посетил его в заключении). У Л. созревали новые, обширные литературные замыслы. По словам Белинского, "уже затевал он в уме, утомленном суетою жизни, создания зрелые; он сам говорил нам, что замыслил написать романическую трилогию, три романа из трех эпох жизни русского общества (века Екатерины II, Александра I и настоящего времени), имеющие между собою связь и некоторое единство..." (Полное собр. соч., т. 6, 1903, стр. 316).
В апреле 1841 Л. получил приказ в 48 часов оставить Петербург и отправиться в полк, на Кавказ. С дороги он писал одной из своих знакомых: "Пожелайте мне счастья и легкого ранения, это самое лучшее, что только можно мне пожелать". Во время путешествия и после него Л. испытывал необычайный подъём творческой энергии. Об этом свидетельствуют стихотворения "Утес", "Спор", "Сон", "Свиданье", "Морская царевна", "Пророк", "Дубовый листок оторвался от ветки родимой", "Выхожу один я на дорогу", принадлежащие к числу самых совершенных образцов русской лирики.
По пути в полк Л. задержался в Пятигорске для лечения. Аристократич. общество, представители "золотой молодёжи", собравшиеся на водах, хорошо знали, как относятся к Л. в придворных кругах; их вражда к поэту подогревалась страхом перед его острым языком, завистью к его славе. Вокруг Л. сгущалась атмосфера сплетен, лжи и ненависти. Наконец, при тайном содействии жандармских чинов, связанных с Бенкендорфом, была организована ссора, а затем дуэль Л. с офицером Н. Мартыновым, закончившаяся трагич. гибелью поэта. Все обстоятельства дуэли, тщательно изученные в советское время по немногим сохранившимся документам, подтверждают, что это было преднамеренное убийство, осуществлённое слугами реакционного режима. Известны слова одного из современников поэта: "Если бы его не убил Мартынов, то убил бы кто-нибудь другой". Белинский, первый оценивший значение Л., писал в "Отечественных записках" (1841, № 9): "Новая, великая утрата осиротила бедную русскую литературу". М. Горький сказал о Л.: он "весь - недопетая песня".
декабристов в 1825, вызвал мощный расцвет отечественной литературы. В поэзии И. А. Крылова, А. С. Пушкина, А. С. Грибоедова нашли отражение основные процессы, происходившие в русской общественной действительности того времени. Л. выступил как продолжатель славных традиций предшествующей литературной эпохи. Прямой наследник Пушкина, он явился глашатаем освободительных стремлений русского общества, одним из тех писателей, к-рые завещали русской литературе высокие гражданские идеалы.
Л. принадлежал к числу великих русских деятелей, к-рые выдвинулись после восстания декабристов в 1825. Новое поколение дворянских революционеров, возглавлявшееся А. И. Герценом, стремилось в условиях последекабрьской реакции продолжать дело своих предшественников. Современник А. И. Герцена, Н. П. Огарёва, В. Г. Белинского, Л. явился певцом и выразителем их надежд и стремлений. "Он всецело принадлежит к нашему поколению, - писал Герцен. - Все мы были слишком юны, чтобы принимать участие в 14 декабря. Разбуженные этим великим днем, мы увидели только казни и изгнания. Принужденные к молчанию, сдерживая слезы, мы выучились сосредоточиваться, скрывать свои думы - и какие думы! ...то были сомнения, отрицания, злобные мысли. Привыкший к этим чувствам, Лермонтов не мог спастись в лиризме... Мужественная, грустная мысль никогда не покидала его чела..." (Избр. соч., 1937, стр. 405). Выступив в эпоху жестокой политич. реакции, Л. в первых же стихах заявил себя как поэт-гражданин, полный ненависти к деспотизму и произволу, сочувствия к человеку, страдающему в мире, где царствует несправедливость. Его ранняя лирика проникнута страстным стремлением к свободе, призывом к действию, к борьбе ("Жалобы турка", 1829, опубл. 1862, "Монолог", 1829, опубл. 1859). В юношеских поэмах и драмах он мучительно размышляет о своём призвании, о невозможности приложить силы к живому делу, мечтает о подвиге. Следуя традициям поэтов-декабристов, он обращается к историч. прошлому России и воспевает героев народной борьбы за свободу ("Последний сын вольности", 1830, опубл. 1910, наброски поэмы о Мстиславе, 1831, опубл. 1882). Напряжённый интерес молодого поэта вызывают важнейшие политич. события современности. Крестьянские бунты, возникшие в связи с эпидемией холеры (1830), заставляют его предсказывать времена, "когда царей корона упадет"; восторженные отклики вызывает у него революционное движение в Зап. Европе, он посвящает стихи Июльской революции 1830 во Франции, падению монархии Карла X. О чём бы ни писал Л., в его стихах сливаются воедино идеи патриотизма и политич. свободы. Это относится и к его ранним "кавказским" поэмам, в к-рых черты романтизма, изображение гордых, непреклонных людей, наделённых сильными характерами, сочетаются с проповедью вольнолюбия, с историч. достоверностью повествования о военных событиях на Кавказе ("Измаил-Бей", 1832, опубл. 1843, и др ).
Один из крупнейших представителей русской революционно-романтич. поэзии, Л. в то же время развивался как писатель-реалист; именно по пути реализма шли его настойчивые художественные искания. Романтич. восприятие действительности органически сочеталось во многих его произведениях с широким введением реального жизненного материала, с постоянным стремлением познать мир в его конкретно-историч. проявлениях. Воплощение романтической темы было связано у Л. не с тягой к экзотике, к внешнему национальному колориту (как у многих западных романтиков), а с желанием глубоко проникнуть в действительную жизнь народов, раскрыть особенности национального характера.
Еще в юности у Л. возник замысел рассказать о молодом монахе, к-рый томится в душной монастырской келье. В ранней поэме "Исповедь" (1830, опубл. 1859) он изобразил отшельника-испанца, произносящего монолог о свободе. Та же тема повторилась в поэме "Боярин Орша" (1835-36, опубл. 1842), уже содержащей протест против социальной несправедливости и ханжеских законов церкви; но наиболее полное и социально заострённое воплощение она нашла в "Мцыри" (1840), где был широко использован реальный кавказский материал, собранный во время ссылки. Отказавшись от условной фигуры испанца, от обращения к далёкому прошлому ("Боярин Орша"), Л. положил в основу поэмы "Мцыри" сюжет, типичный для тогдашней кавказской жизни: молодой горец, олицетворение дикой воли, взят в плен царским генералом и заточён в монастырь. Его горячее стремление к свободе и тоска по родине получают новое объяснение и становятся выражением протеста против деспотизма, против душной атмосферы николаевского режима. Л. обогатил поэму - последний вариант давнего замысла - мыслями об историч. судьбах Грузии, картинами природы, мотивами народных легенд и песен (ср. сцену схватки Мцыри с барсом и аналогичный эпизод в поэме Руставели "Витязь в тигровой шкуре").
Точно так же изменялся с годами и замысел "Демона", над к-рым Л. работал в течение всей жизни (с 1829). Менялось место действия, менялись подробности сюжета, условно-романтич. обстановка уступала место жизненно правдивым картинам, и с каждым новым вариантом поэмы становилась всё более ясной главная мысль автора, к-рый стремился создать образ, воплощающий жажду свободы, чувство протеста и отрицания. Именно так воспринимали "Демона" передовые современники Л. и прежде всего Белинский, находивший в поэме, по свидетельству П. В. Анненкова, "пламенную защиту человеческого права на свободу". "Демон" - одно из важнейших произведений Л., ибо в нём воплощены его самые заветные бунтарские идеи. Образу мятежника, к-рый проходит через всю лермонтовскую поэзию, приданы титанич. черты. На первое место в его трактовке выступают "гордая вражда" к небу, жажда познания и свободы, а на втором плане оказываются элементы фантастики, столь характерной для многочисленных предшественников этого образа в мировой литературе. В лермонтовском Демоне сочетаются огромная внутренняя сила и трагическое бессилие, стремление преодолеть одиночество, приобщиться к добру и невозможность это сделать. Реальная основа этой драматич. коллизии заключалась в том, что поэт, живший в переходную эпоху, предшествовавшую новому этапу освободительного движения, еще не видел общественных сил, на к-рые можно было бы опереться в борьбе за освобождение человека, он страстно искал выхода из состояния одиночества. После поражения декабрьского восстания передовые люди еще не нашли новых форм борьбы, не знали путей, ведущих к народу.
в его поэтич. мир; на первый план выступали большие вопросы современности, думы о судьбе целого поколения, о состоянии общества. В зрелых своих творениях Л. явился поэтом-трибуном, сознательным противником дворянско-крепостнич. общества. В "Смерти поэта" (1837, опубл. 1856) он выступил против правящих кругов николаевской империи; в "Думе" он осудил общественную пассивность, бездействие своих сверстников, равнодушных "к добру и злу"; в стихотворении "Как часто, пестрою толпою окружен" поэт заклеймил аристократич. чернь, бросив ей в глаза свой "железный стих, облитый горечью и злостью"; в драме "Маскарад", принадлежащей к числу лучших произведении русской драматургии, он смело обнажил язвы и пороки петербургского "света". В стихотворении "Поэт" Л. провозгласил высокие идеалы гражданской поэзии, к-рая должна воспламенять "бойца для битвы". Лермонтовский протест был нередко окрашен в мрачные, пессимистич. тона, но этот пессимизм, исполненный внутренней силы, не имел ничего общего с абстрактной разочарованностью в жизни; он был, по определению М. Горького, всегда направлен на светское общество и носил действенный характер. Скептицизм Л., его непримиримость в отрицании николаевской действительности были порождены великой жаждой свободы и справедливости. Проницательный Белинский в личном общении с поэтом сумел разглядеть в его озлобленном и охлаждённом взгляде на жизнь "семена глубокой веры" в достоинство человека, веры в будущее. Эта вера и поддерживала пафос лермонтовского обличения, внушала ему страстность поэта-гуманиста и певца свободы. Л. никогда не был проповедником смирения и бессилия. Скорбь и безотрадность в его стихах - результат социального гнёта, следствие горьких раздумий о страданиях личности в мире рабства и угнетения. Рядом с этой безотрадностью у Л. с огромной силой выражены мечты человека о счастье ("Мцыри"), стремление преодолеть одиночество, найти пути к слиянию с народом. Л. в своей глубоко человечной лирике осудил войну ("Я к вам пишу...", 1840, опубл. 1843), воспел чувства любви и дружбы, проникновенно рассказал о матери-казачке, поющей над колыбелью сына, создал образы простых и честных русских солдат ("Бородино", "Максим Максимыч", 1840, "Завещание", 1841), душевная чистота к-рых противостоит испорченности людей "высшего" круга. Лермонтовская "вера гордая в людей и жизнь иную" воплотилась и в стихотворении "Памяти А. И. Одоевского" (1839).
Реалистич. начало непрерывно углублялось в творчестве Л. Уже в раннем историч. романе "Вадим" подчёркнуто-романтич. характеристика главного героя сочетается с правдивыми картинами крестьянского восстания, с попытками создать реалистич. образы людей, передать народную речь. Раннее "Поле Бородина" (1831, опубл. 1860), написанное в романтически выспренней манере, но уже тогда исполненное живого патриотич. чувства, в пору зрелости превратилось (в стихотворении "Бородино") в глубоко реалистический народный рассказ об историч. битве, о доблести русских воинов, об их верности отечеству. Из родников устного народного творчества, на основе преданий и историч. песен выросла "Песня про царя Ивана Васильевича...", в к-рой Л. рисует суровые нравы далёкой эпохи, величественный образ Ивана IV, "словно изваянный из меди", по выражению Белинского, и полную драматич. силы фигуру купца Калашникова. В "Песне" мощно звучит характерная для Л. тема борьбы человека за свои права, за свою независимость и достоинство.
В своём развитии Л. изживал романтич. штампы, от к-рых были несвободны его ранние произведения, преодолевая, как он сам говорил, их "ложную мишуру" и "оглушающий язык". В стихотворении "Журналист, читатель и писатель" (1840) Л. утверждал программу реалистич. литературы, к-рая должна обрести "язык простой и страсти голос благородный". Следуя этому принципу, обращаясь к темам современности, Л. создавал одно за другим произведения в стихах и прозе, продолжавшие пушкинские реалистич. традиции. Простотой и точностью стилистич. манеры отмечен незаконченный роман "Княгиня Лиговская" (1836-38, опубл. 1882), в к-ром выведен бедный чиновник, близкий к героям гоголевских петербургских повестей, и сделана попытка обнажить социальные противоречия большого города. Правдивое изображение провинциальной жизни дано в стихотворной повести "Тамбовская казначейша" (1838), в сатирич. тонах рисующей убожество дворянско-чиновнич. среды, в реалистич. поэме "Сашка" (1839, опубл. 1862) и др. Венцом реалистич. направления в лирике Л. явилось стихотворение "Родина" (1841), свидетельствовавшее о том, что мысль поэта обратилась к народу, к крестьянской России. В своём идейном развитии Л. пошёл дальше декабристов. По мнению Н. А. Добролюбова, он понял, что "спасение от... ложного пути находится только в народе", и подтвердил это удивительными строками "Родины". Революционно-демократическая критика высоко ценила мятежную лирику Л., поэта, к-рый "понимает любовь к отечеству истинно, свято и разумно" (Добролюбов Н. А., Полное собр. соч., т. 1, 1934, стр. 238).
Подлинным торжеством лермонтовского реализма явился роман "Герой нашего времени", насыщенный глубоким общественным содержанием и сыгравший большую роль в дальнейшем развитии русской и мировой прозы. Л. выступил в своём романе как мастер психологич. реализма; его достижения в раскрытии внутреннего мира человека позднее были усвоены Л. Н. Толстым. Продолжая идейную линию, начатую в "Думе", Л. создал типич. образ мыслящего человека 30-х гг. Печорин, показанный на широком фоне жизни современного ему общества, наделён сильным и деятельным характером, острым умом, стремлением приложить свои "силы необъятные" к живому делу. Но тяжёлая эпоха безвременья наложила на него неизгладимую печать. Писатель безжалостно обнажает в своём герое "противоречие между глубокостию натуры и жалкостию действий" (В. Г. Белинский), показывает, как бесплодно растрачиваются его силы. Л. осуждает Печорина за его эгоцентризм, равнодушие к людям, к-рому в романе противостоят человечность и простодушная мудрость Максима Максимыча, чистая любовь Бэлы, искреннее чувство Мери. В то же время Л. понимает, что недостатки Печорина обусловлены социально-историч. условиями переходной эпохи, когда лучшие люди не видели и еще не могли видеть той революционной силы, на к-рую опирался бы их протест. Л. показывает и превосходство своего героя над окружающей средой, состоящее прежде всего в том, что Печорин сам сознаёт свои недостатки и искренне их осуждает. Резкое обнажение глубокой морально-общественной трагедии Печорина - сильная сторона романа, определившая его социальное значение. Идейно-художественная зрелость Л., стоявшего на пороге нового этапа в своём творческом развитии, сказалась в высоких художественных достоинствах романа - в совершенстве его композиции, в тонком психологич. рисунке характеров, в несравненном по своей точности и чистоте, по своей высокой реалистич. поэтичности языке, к-рым восхищались крупнейшие русские писатели - Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, считавшие Л. своим учителем.
Трудная и короткая жизнь Л. была оборвана в самом своём расцвете. Великий поэт-мятежник видел только начальный этап того общественного движения, к-рое было связано с именем Белинского, и он примкнул к этому движению. Еще Н. Г. Чернышевский отмечал, что всеми своими симпатиями Л. "принадлежал новому направлению, и только потому, что последнее время своей жизни провел на Кавказе, не мог разделять дружеских бесед Белинского и его друзей" (Полное собр. соч., т. 3, 1947, стр. 223). Творчество Л., завершившего эпоху дворянской революционности в русской поэзии, развивалось в этом новом направлении, подготавливая расцвет демократической литературы 60-х гг. Значение лермонтовской поэзии определялось тем, что она отвечала насущным потребностям русского освободительного движения, вдохновляла многие поколения революционных борцов и передовую литературу последующих десятилетий. У Л. учились поэты-петрашевцы, участники передового кружка 40-х гг., от Л. прямые нити тянутся к народно-патриотич. лирике Н. А. Некрасова, к прозе И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого. Преклоняясь перед Л. и Гоголем, молодой Чернышевский писал в своём дневнике, что за них он "готов отдать жизнь и честь". Мировоззрение русских революционних демократов формировалось под влиянием лермонтовской поэзии. Огромное воздействие она оказала на литературу многих народов России; у Л. учились такие выдающиеся поэты, как А. Церетели и И. Чавчавадзе (Грузия), К. Хетагуров (Осетия), А. Исаакян (Армения), А. Токомбаев (Киргизия) и др. Русская советская поэзия и её крупнейший представитель В. В. Маяковский унаследовали лучшие традиции лермонтовского творчества. Насыщенное революционной страстностью, исполненное патриотч. пафоса, оно близко советским людям, строителям коммунизма. В СССР произведения Л. стали достоянием широчайших народных масс, они переводятся на языки всех народов Советского Союза. Творчество Л. нашло широкий отклик в зарубежных странах, его произведения переведены на многие языки мира.
Соч Полное собрание сочинений, т. 1-5, М.-Л., 1935-37; Полное собрание сочинений, т. 1-4, M.-Л., 1948; Стихотворения, т. 1, Л., 1940 (Библиотека поэта [Большая серия]); [Сочинения в стихах], т. 1-3, Л., 1950 (Библиотека поэта. Малая серия, 2 изд.); Избранные произведения, М., 1949.
Лит.: Белинский В. Г., М. Ю. Лермонтов. Статьи и рецензии, Л., 1941; Чернышевский А. И., О развитии революционных идей в России, Полное собр. соч. и писем, т. 6, П., 1919; то же, Избр. соч., М., 1937; М. Ю. Лермонтов в русской критике. Сб. статей, М., 1951; Бродский Андроников Дурылин его же, «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова, М., 1940; «Маскарад» Лермонтова. Сб. статей, под ред. П. И. Новицкого. К столетию со дня гибели М. Ю. Лермонтова (1841-1941), M.-Л., 1941; его же, Лермонтов в Тарханах, Пенза, 1949; Соколов А. Н., Михаил Юрьевич Лермонтов. Из курса лекций по истории русской литературы XIX века, М., 1952; В. А., Пушкин и Лермонтов. Исследования и статьи, Ростов н/Д, 1941; Иванов С. В., М. Ю. Лермонтов, М., 1952; М., 1952 (Литературное наследство, т. 58); Жизнь и творчество М. Ю. Лермонтова, Исследования и материалы, сб. 1, M., 1941; Розанов И. Н., Лермонтов - мастер стиха, М., 1942; Т., Москва в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова. 1827-1832, M., 1950; С. А., Кабардино-черкесский фольклор в творчестве Лермонтова, Нальчик, 1949; Н., Лермонтов художник, «Искусство», 1939, № 5; Пахомов Е. С., М. Ю. Лермонтов. Рекомендательный указатель литературы, М., 1945; Библиография текстов Лермонтова. Публикации, отдельные издания и собрания сочинений, сост. К. Д. Александров и Н. А. Кузьмина, М.-Л., 1936 (Материалы для библиографии Лермонтова, под ред. В. А. Мануйлова, т. 1).
В.В. Жданов.