"Ежели бы гром упал к моим ногам, я бы и тогда был менее поражен..."
Полтора века отделяют нас от рокового дня 15 (27) июля 1841 года, когда у подножия Машука пролилась кровь М. Ю. Лермонтова. С тех пор множество людей больше всего интересует загадка его гибели. Эту тему нельзя исчерпать. Так же, как и нельзя закрыть.
М. Ю. Лермонтов прожил короткую, неполную — 27 лет — жизнь, а его личность, его сложный и противоречивый характер привлекает к себе внимание многих исследователей. Наиболее интересный материал о жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова издал в 1891 году первый биограф поэта П. А. Висковатый. Его труд является полным и систематичным сводом данных о поэте; изучены основные периоды его жизни — семья, детские годы, учеба в университете, петербургский период, первая и вторая ссылки на Кавказ, дуэль и смерть. Спустя несколько десятилетий появляется ’’Книга о Лермонтове” — почти исчерпывающий биографический материал, составленный П. Е. Щеголевым при участии В. А. Мануйлова. Узловым проблемам биографии поэта посвятила свою книгу ’Судьба Лермонтова” (1964 г.) Э. Г. Герштейн. На основе многолетних архивных изысканий ей удалось показать совокупность социальных причин, приведших поэта к его драматическому концу. Наконец, в 1981 г. вышла Лермонтовская энциклопедия. Сбылась мечта всех, кто любит поэта, кто хочет узнать о его короткой жизни и драматической судьбе, не исключение здесь и история дуэли с Н. С. Мартыновым.
И сегодня на страницах периодической печати появляется масса интереснейших публикаций, в которых основное внимание уделяется трагической гибели поэта.
Однополчанин М. Ю. Лермонтова декабрист Н. И. Лорер писал: ”Ежели бы гром упал к моим ногам, я бы и тогда, думаю, был менее поражен, чем на этот раз. Когда? Кем? — мог я только воскликнуть”.
До сих пор в истории дуэли много неясного, спорного, противоречивого. Известно, что с самого начала были скрыты от следствия имена двух секундантов — А. А. Столыпина и С. В. Трубецкого. Эти обстоятельства вынудили остальных участников дуэли представить факты так, как им было удобно. В этом они преуспели настолько, что лермонтоведы и другие исследователи до сих пор ”ло- мают копья”, стараясь добраться до истины. До сегодняшних дней мы не знаем точной причины дуэли, не знаем, стрелял или не стрелял поэт, каково было расстояние между противниками, кто был секундантом у М. Ю. Лермонтова, а кто у Н. С. Мартынова. Спорным является и мнение о ране М. Ю. Лермонтова.
Эти и другие невыясненные обстоятельства привели к тому, что некоторые исследователи стали искать причину гибели поэта в специально организованном заговоре, тайном надзоре, старательно инспирированном политическом убийстве, обвиняя во многих грехах людей, вообще не причастных к гибели поэта. В печати то и дело появляются статьи с интригующими названиями: ”Дуэли и тайны”, ”Тайна волчьей балки”, ”Тайна Пер- кальской скалы”, ’Четыре грифа” и т. д.
Мне представляется удобным разделить все публикации на две категории. К первой отнести только документы, письма, исторические материалы, а ко второй — исторический материал, изложенный в беллетристической форме, где авторы на свое усмотрение представляют те или другие события, выражая личное отношение к М. Ю. Лермонтову, его окружению, к убийце поэта Н. С. Мартынову и к исторической среде.
В сложившейся ситуации в деле трагической гибели поэта можно ли поставить все точки над i, если:
"Одним виделся только заговор..."
В. А. Щербаченко в статье ”Тайна волчьей балки” приходит к выводу, что существовала группа заговорщиков по уничтожению М. Ю. Лермонтова со штаб-квартирой в доме генеральши Мерлини. Он считает, что его версия отличается от официальной, принятой в нашей стране, тем, что официальная — крайне примитивна. У нее царизм плохой, злой, нехороший, тупой — натравливал недалеких людей на поэта, а те взяли ’’объединились в группу светских врагов” — мол, при дворе его не любят, так мы его проучим, чтобы не зазнавался и не насмехался над нами. По мысли автора, была создана III отделением канцелярии Бенкендорфа специальная группа по ликвидации поэта. Автор уверен, что официальный взгляд на гибель Лермонтова не изменился.
Другие авторы обвиняют секундантов
Д. Алексеев и Б. Писарев в статье ”Я хотел испытать его...” приводят свою версию гибели М. Ю. Лермонтова.
”... И вот мы подошли наконец к той догадке, что проливает свет на тайну гибели Лермонтова. (Оговоримся: все наши дальнейшие рассуждения будут предположительны. Прим. авт. — ДА., Б. П.).
Раз! Два! Три! — считал Глебов. По правилам дуэль закончилась. Поэт, не трогаясь с места, вытянул руку вверх, по-прежнему направляя кверху дуло пистолета. И в этот момент, как свидетельствует Васильчиков, вмешивается Столыпин. ’’Стреляйте, — закричал он, — или я разведу вас!” В следующее мгновение Лермонтов разряжает свой пистолет в воздух. (Стрелял или не стрелял поэт, до сих пор является спорным вопросам. — Прим. М. Д.). Следом гремит выстрел Мартынова и поэт падает”.
Лермонтов нанес оскорбление Мартынову и тот застрелил поэта, а секунданты из-за необдуманного поступка Столыпина превратились в соучастников убийства.
Бесчестный поступок — вот что вызвало негодование Н. Мартынова.
Н. Кастрикин в статье ’Стреляйте, или я вас разведу” считает: М. Ю. Лермонтов нарушил правила дуэли тем, что стоял, ”прикрыв правый бок согнутой рукой и локтем, с пистолетом дулом вверх”, а это считалось оскорблением противника у барьера, бесчестным поступком.
Причиной дуэли автор считает карикатуры поэта на Мартынова в альбоме, который ходил по рукам в Пятигорске среди друзей Лермонтова. (Правда, Мартынов рисунки в альбоме не видел. Прим, автора — М. Д.).
Альбом не числился в посмертной описи среди вещей поэта. Он исчез.
А тайну дуэли? Удалось ли автору раскрыть ее? К сожалению, в статье есть новые рассуждения, но нет новых фактов, кроме печальной неоспоримой действительности гибели поэта на склоне Машука.
"Заговора не было"
’Дуэль и смерть М. Ю. Лермонтова” считает: ’’Причиной дуэли послужили насмешки Лермонтова над Мартыновым. Заговора не было. Поэт находился в Пятигорске и об этом в столице не знали. По этой причине не было нужды посылать иди подсылать человека для устранения Лермонтова”. Автор делает вывод, что развитие истории с заговорами, ее ’’документальное” обоснование появились в 30-е годы, когда историями о заговорах и врагах были переполнены газеты и журналы, когда сталинские деятели больших и малых масштабов искали врагов повсюду и, если не находили, то придумывали.
Для решений задачи, как был убит Лермонтов, приводится следующая версия: ’’После слов Трубецкого (или Столыпина) ’’Стреляйте, или я развожу дуэль”, прозвучал ответ Лермонтова: ”Я в этого дурака стрелять не буду”. Эта фраза взбесила Мартынова, он уже не контролировал себя... и спустил курок”. (Из публикации в Париже в 1939 году. Сообщение С. Н. Васильчиковой, супруги Б. А. Васильчикова, сына А. И. Васильчикова).
"Осторожно: сенсация!"
В 1981 году в журнале ’Юность” было напечатано С. Чекалиным неподписанное, недатированное, неясного происхождения ”Письмо старого князя”, в котором Васильчиков отвечает на просьбу сына помочь ему в чем-то, касающемся Лермонтова. Васильчиков-отец прямо передает совет шефа жандармов молодым людям в Пятигорске избавиться от Лермонтова своими силами. ”О последствиях беспокоиться не следует”, — так заканчивается это неправдоподобное письмо.
В. Мануйлов и С. Латышев дали резкую оценку такой публикации и невозможности признать его за подлинный документ. (Литературная газета, 1982 г., 23 июля, № 25). Тем не менее ее автор С. В. Чекалин не внял критике и повторил ее публикацию в книге ’Наедине с тобою, брат” (Ставрополь, 1984 г.).
Чтобы убедиться в несостоятельности такого документа, Э. Г. Герштейн провела расследование, из которого следует: И. В. Васильчиков только из официальной переписки узнал 22 июня 1841 года, что его сын уже 2 недели находится в Пятигорске. Получив официальное об этом известие, старик уехал в деревню, в свое имение. Из деревни Васильчиков вернулся в Петербург 5 августа, вызванный оттуда срочным письмом сына о состоявшейся дуэли. Аудиенцию у царя он получил 8 августа. Только после гибели поэта князь узнал о близости к нему его сына. И это побудило его заинтересоваться романом М. Ю. Лермонтова ”Герой нашего времени”.
Таким образом, ’Письмо старого князя” не является документально подтвержденным фактом и вызывает сомнение в его подлинности.
Защитники Мартынова, а их немало, называли убийцу Лермонтова ”благороднейшим человеком, ставшим жертвой жестокого характера поэта”.
Чем суровее осуждали Мартынова все, кому была дорога русская поэзия, тем более сострадали ему доброжелатели, взывая к чувству гуманности и справедливости современников. ”В 1837 году, — читаем в воспоминаниях И. П. Забеллы, — благодаря ненавистному иностранцу Дантесу не стало у нас Пушкина, а через 4 года то же проделывает с Лермонтовым уже русский офицер; лишиться почти зараз двух гениальных поэтов было чересчур тяжело, и гнев общественной всею силою своей обрушился на Мартынова и перенес ненависть к Дантесу на него: никакие оправдания, ни время не могли ее смягчить. Она преемственно сообщалась от поколения к поколению и испортила жизнь этого несчастного человека, дожившего до преклонного возраста. В глазах большинства Мартынов был каким-то прокаженным...”
Н. С. Мартынов ожидал за убийство М. Ю. Лермонтова на дуэли либо сибирской каторги, либо отдачи в солдаты до выслуги в кавказской армии. По завершении производства военно-судного дела ему было в ноябре 1841 года ”высочайше” разрешено уехать из Пятигорска в Одессу еще до вынесения приговора.
После царской конфирмации приговора 3 января 1842 года он был направлен в Киев для трехмесячного заключения на гауптвахту, после чего должен был 15 лет отбывать церковное покаяние. ’Мартынов отбывал покаяние в Киеве с полным комфортом. Богатый человек, он занимал отличную квартиру в одном из флигелей Лавры, невские дамы были очень им заинтересованы. Он являлся изысканно одетым на публичных гуляниях и подыскивал себе дам замечательной красоты, желая поражать гуляющих своим появлением и появлением своей прекрасной спутницы”. 25 ноября 1846 года синод ”по прошению Мартынова” освободил его от публичного церковного покаяния.
"Мартышка" — вот причина дуэли"
В отделе рукописей ИРЛИ (Пушкинского дома) хранится письмо отставного военного врача М. С. Павлуцкова, рассказавшего о своих встречах с Мартыновым в Киеве в 1842 г. Пав- луцкий в это время учился в Киевском университете. Появление Мартынова в Киеве ’’возбудило общее внимание, а молодежь всеми силами старалась узнать всю подробность самого виновника ее. Успех был полный и обнаружил такую хлестаковщину в кружках нашей тогдашней молодежи высшего полета, что не знали, чему более удивляться — ее ли невежеству или легкому взгляду на жизнь человека? Мартынов сделался отвратительным для всех интеллигентных людей после открытия истины”.
Мартынова в Пятигорске его приятели дразнили не M-ieur le grand polgnard, а попросту — ’’мартышкой”. И далее Павлуцкий обращается к редактору журнала ’Русский архив” со следующими словами: ’Оставьте обстоятельства, описанные господином) Костенецким, в их виде, замените ’Т(осподин) большой кинжал” словом ”мартышка” и вы получите вполне действительную причину дуэли, лишившей нас великого поэта”.
Этот список можно было бы продолжить. Сотрудники Госму- зея-заповедника М. Ю. Лермонтова строго следят за всеми публикациями о Лермонтове, но ныне представляется более удобным отправить читателя к книге О. В. Миллер, мэтра ИРЛИ в области библиографической литературы. (Библиография литературы о Лермонтове. 1917-1977. и к другим библиографическим источникам).
М. Ю. Лермонтов в беллетристике
Перелистывая томики сочинений М. Ю. Лермонтова, мы можем прочесть историю его души, понять его как поэта и человека. Произведения поэта настолько выбиваются из общего ряда литературы, что вызывают к себе пристальный интерес как у его современников, так и у писателей нашей эпохи.
Впервые М. Ю. Лермонтов стал главным героем книги В. Соллогуба ’’Большой свет”, написанной им по заказу великой княжны Марии Николаевны. Весной 1839 года В. Соллогуб читал царской семье свой роман, где, по его свидетельству, изображено ’’светское значение” Лермонтова. ’’Маленький корнет” Мишель Леонин. мечтавший о ”большом свете” и приглашенный в Аничков дворец, вскоре осознает всю ложь и лицемерие аристократического общества. Известно, что сам М. Ю. Лермонтов не признал себя в главном герое повести Леонине. Лермонтовская тема нашла свое развитие в публикациях многих авторов последующих поколений. Вероятно, здесь кроется загадка удивительного притяжения к себе поэта, высшая степень его одаренности, величие его натуры.
В 20-е - 40-е годы нашего столетия появляется разнообразная беллетристика, посвященная поэту. Среди них такие произведения, как трилогия С. Н. Сергеева-Ценского ’Мишель Лермонтов”. Этот труд нельзя считать творческой удачей писателя. Трилогия дает неточное представление о поэте, об обстоятельствах его жизни, нередко обедняет его образ, что и было отмечено современной критикой.
К. Г. Паустовский был увлечен лермонтовской темой. На основе пьесы ”Поручик Лермонтов” он создал киносценарий ”Лермонтов” перед столетней годовщиной гибели поэта. О мужестве, духовной зрелости и обреченности поэта — его рассказ ”Разливы рек”, в котором он, к сожалению, использовал версию о преднамеренном убийстве Лермонтова неизвестным лицом. (Известно, что Н. С. Мартынов никогда не отказывался от факта, что убил М. Ю. Лермонтова. — Прим. М. Д.)
К. Большаков, автор романа ’Бегство пленных, или История страданий и гибели поручика Лермонтова”, считает, что поэта сгубила среда — завистники, интриганы, клеветники, все то, что нашло благодатную почву в николаевскую эпоху.
Величайшая трагедия нашей литературы — безвременная гибель поэта продолжает волновать умы писателей разного творческого жанра. Романы, пьесы, киносценарии, повести, рассказы... Среди множества выделяется повесть Б. Пильняка к ”Штосс в жизнь”. Она охватывает несколько моментов последних лет жизни М. Ю. Лермонтова, показывает образ поэта в соответствии с исторической действительностью — ”величест- s венным, гордым и мрачным”. Автор проводит ночь в последней о квартире М. Ю. Лермонтова в Пятигорске с тем, чтобы ощутить, понять, почувствовать мысли и душевное состояние по- 5 эта перед дуэлью. Его повесть является своеобразным посланием Михаилу Юрьевичу: ’Меня не страшит столетие, ставшее перед нами: писатели существуют только тогда, когда они могут бороть время...”.
Наряду с произведениями, в которых авторы писали о гениальности поэта, его непревзойденном до сих пор поэтическом даре, появилась и другая серия художественной прозы: книги ^ Б. Садовского ’Пшеница и плевелы”, В. Сосноры ’Николай”, Э. Шульмана ”Дело о происшедшем поединке”, А. Родина ”Ка- инова печать” и другие. Авторы попытались разорвать инерцию мышления и представить поэта не заглаженным и хрестоматийным, а со всеми присущими ему пороками.
зла. Мартынов — жертва, страдалец, человек, которого принудили стать к барьеру.
А. Родимым предлагается читателям новая версия разыгравшейся трагедии. Мартынов одержим сальеровским комплексом, съедаемый завистью к Лермонтову, который, казалось бы, уступает ему во всем... но только Лермонтов пишет так, как Мартынову никогда не снилось. Оправдываться ему нельзя: кому интересны его страдания, обиды, боль? Он же выстрелил, он убил, а все остальное не имело смысла.
Пятигорская катастрофа привлекла к себе таких религиозных мыслителей-философов, как В. Соловьев, Д. Мережковский, Н. Бердяев... Может быть, мы никогда никакой тайны не откроем, но и не можем категорически отвергать ее. Ближе всех к этой теме подошел наш современник Д. Андреев в своем философском трактате ”Роза мира”. ”... Но когда прозвучал выстрел у подножия Машука, не могло не содрогнуться творящее сердце не только российской, но западных метакультур... Он невидимо проходит между нас и сквозь пас, творит над нами и в нас, и что объем и величие этого творчества непредставимы ни в каких наших предварениях”.
”Поэт не договорил; его слова, его стихи на самом значительном, важном месте прервала равнодушная пуля соперника”, — написал литературный критик Ю. Айхенвальд, работая над статьей о русских писателях.
романы, сценарии появляются у нас в периодической печати, на прилавках книжных магазинов, в театре и кино. Паши современники А. Марченко, О. Горчаков, А. Битов, Г. Гулиа, Ю. Нагибин, Б. Ахмадулина и многие другие продолжают развивать лермонтовскую тему. g Недавно в газете ’Кавказская здравница” доцент Пятигорского государственного лингвистического университета А. Очман опубликовал статью о М. Ю. Лермонтове, где писал: ’’... настойчивое стремление как можно ближе подойти к истокам трагедии, обнаружить мотивы, приведшие к роковому исходу, продолжаются, ибо невозможно примириться с внезапной катастрофой, постигшей русскую литературу, нелепой смертью совсем молодого, стремительно прогрессирующего поэта... Эта рана саднит до сих пор”.
Мы перелистали только некоторые из статей и книг о Лермонтове и смогли убедиться еще раз, что тема эта остается неисчерпаемой. Каждое новое поколение открывает по-своему для себя Лермонтова — поэта, писателя, человека и остается неравнодушным к его трагической кончине. Надо предположить, что споры о дуэли не затихнут, а новое поколение будет искать и находить новые версии поединка Лермонтова и Мартынова.
Прав был В. А. Мануйлов, и мы в этом с ним солидарны, когда писал: ’Путь к научным разысканиям открыт каждому. Они целесообразны и перспективны, но только в том случае, если методологически обоснованы и продуманы; если изучен широкий круг материалов, прямо относящегося к предмету исследования, если автора не привлекает легкий успех и соблазн сенсаций”.
Документы судного дела
В связи с этим высказыванием В. А. Мануйлова мне представляется возможным рассказать о готовящемся сотрудниками Музея-заповедника М. Ю. Лермонтова издании судного дела (но материалам архивных документов о дуэли М. Ю. Лермонтова с Н. С. Мартыновым) и об истории редких документов.
Первым обратился к обстоятельствам дуэли А. Д. Любавский в книге ’Русские уголовные процессы” (1867 г.), где излагалась суть поединка между Лермонтовым и Мартыновым.
В 1939 году В. С. Нечаева опубликовала часть документов из судного дела ”Дело штаба отдельного Кавказского корпуса” и показания Н. С. Мартынова, находящиеся в ГБА. Некоторые документы вышли на страницах газет и журналов как дореволюционных, так и нашего времени. В 1992 г. вышла по материалам следствия и военно-судного дела 1841 года книга Д. А. Алексеева ”Дуэль Лермонтова с Мартыновым”, но ни в одном из указанных источников не было полного свода документов, относящихся к гибели М. Ю. Лермонтова. Почему так случилось, что документы, в которых как в капле воды отразилось все судопроизводство России со всеми вытекающими из него последствиями, оказались в разных городах и в разных архивах?
Вероятней всего, это объясняется историей происхождения судного дела. Из Пятигорска документы, доклады, рапорты шли в Ставрополь — Тифлис — С. -Петербург.
Вначале появилось следственное дело ”О происшедшем поединке, на котором отставной Майор Мартынов убил из пистолета Тенгинского пехотного полка Поручика Лермонтова”. Дело вела специальная комиссия, созданная пятигорским комендантом полковником Ильяшенковым, начатое 16 июля, законченное 30 июли 1841 года.
— военному министру Чернышеву и главе III отделения канцелярии Бенкендорфу.
Пока собирались сведения о секундантах, пока шли допросы, шла переписка по инстанциям, пришло предписание из Петербурга от Николая I передать виновных в руки военного правосудия и приказ окончить это дело немедленно. Военная комиссия заседала с 27 по 30 сентября 1841 года и изучала ранее собранные документы. На их основе она составила свою обширную выписку, которую отправила по инстанциям. Возникло еще одно дело в Министерстве военного департамента, куда помимо документов, начатых 16 июля, вошли формулярные списки секундантов, военно-судное дело майора Мартынова, предписания военного министра генерал-губернаторам Киевскому, Новороссийскому, командиру Отдельного кавказского корпуса, главноуправляющему II отделением собственной Е. И. В. канцелярии и другие документы.
Чтобы представить ясную картину того, как велось следствие, чтобы было понятно происхождение множества документов, их взаимоотношение и последовательность, необходимо несколько слов сказать о системе управления Кавказом в эти годы, т. к. она нашла свое отражение в документах ”Дела”.
Управление принадлежало военным властям, во главе его стоял корпусный командир со штабом в Тифлисе. Он подчинялся военному министру, получал от него распоряжения и докладывал о подведомственной ему территории. С 1837 г. место корпусного командира занимал генерал от инфантерии Е. А. Головин. Он мог иметь значительное влияние на дело следствия и суда над убийцей М. Ю. Лермонтова, но, как оказалось, ограничился только ролью посредника: передавал, нажимая на низшие инстанции, распоряжения, получаемые им из Петербурга, и посылал в Петербург пересказ и предложения того, что получал от подчиненных.
Велико было и значение ставропольских властей для дела о дуэли Лермонтова. Пост командующего войсками Кавказской линии и Черномории (с 1838-1843 гг.) занимал генерал-лейтенант П. Х. Граббе, под началом которого служил на Кавказе М. Ю. Лермонтов. Для генерала события в Пятигорске были делом чрезвычайно близким, т. к. участники дуэли были его подчиненными. Он нес также ответственность за организацию следствия и суда. К сожалению, приходится отметить, что Граббе остался в этом деле в стороне. И если ставропольское начальство и сыграло большую роль, то не в лице генерала Граббе, а в лице его подчиненного начальника штаба флигель-адъютанта Траскина.
канцелярий, в делах ставропольского гражданского губернатора, в Пятигорском комендантском управлении.
История нередко преподносит вопросы и загадки. Так, в 1921 году было передано в библиотеку Румянцевского музея Губполитпросветом ”Дело штаба Отдельного Кавказского корпуса”. В документах находился лист, на котором рукой П. И. Бартенева, редактора журнала ”Русский архив”, написано: ’’Бумаги следственной комиссии и Пятигорского окружного суда о поединке Мартынова с Лермонтовым Июль — сентябрь 1841 года”.
О том, какова была история этих документов, можно только догадываться. ”Дело”, несомненно, находилось в архиве какого- то учреждения до 1912 года (не в Москве), на что указывают пометки на обложке, показания же Мартынова должны были остаться в его личном архиве. Кто же объединил эти документы с различным происхождением, хотя и близким по содержанию? Есть основания думать, что это были наследники Н. С. Мартынова.
А как попали другие документы в ИРЛИ (Пушкинский дом)?
несколько раз обращался в Министерство внутренних дел России с просьбой передать в лермонтовский музей все документы III отделения собственной его императорского величества канцелярии. А. А. Бильдерлингу было оказано, однако в 1886 году разрешили снять с них копии. И только в 1914 году документы передали в лермонтовский музей. По этому значительному для музея событию писал его новый начальник М. К. Марченко: ’’Очень этому радуюсь. 30 лет ждали и наконец получили в год столетия со дня рождения М. Ю. Лермонтова”.
управления, от ставропольского вице-губернатора А. А. Высоцкого, от главного Военно-судного управления, из архива М. И. Семевского и др.
Госмузею-заповеднику М. Ю. Лермонтова в Пятигорске удалось собрать вышеназванные документы и единое целое. Сейчас наша задача привести в единую систему, в один сборник документы, в которых уникальные материалы исторической ценности помогут разобраться в последних днях жизни М. Ю. Лермонтова. Мы надеемся, что ценные архивные источники подтолкнут исследователей и лермонтоведов к новым поискам и разысканиям истины в трагических событиях, происшедших в июле 1841 года в Пятигорске.
Текст печатается по изданию: Дамианиди М. Ф. ”Ежели бы гром упал к моим ногам, я бы и тогда был менее поражен...” // Кавказская здравница. — 1995. — 25 (c. 3); 26 июля (c. 2).