Неизвестные письма княгини М. А. Щербатовой
Архивные поиски нередко приводят к находкам вовсе неожиданным. Занимаясь поиском документов, относящихся к трагической дуэли Лермонтова с Мартыновым, мы установили, что пятигорские знакомые поэта сестры Мусины-Пушкины — кузины М. А. Щербатовой, в период учебы в петербургском Екатерининском институте их опекала Мария Христофоровна Шевич, приятельница Екатерины Андреевны Карамзиной. Поиск, естественно, был распространен на личные архивные фонды знакомых семьи Карамзиных, посетителей их салона. Удача сопутствовала нам, и в фонде Панина-Блудовых помимо письма Иды Мусиной-Пушкиной к Антонине Дмитриевне Блудовой, относящегося к началу 1841 года, перед отъездом сестер из Петербурга на Кавказ, были обнаружены неизвестные письма М. А. Щербатовой к тому же адресату, охватывающие интереснейший для биографов М. Ю. Лермонтова период времени после первой его дуэли с Барантом — с 1 марта 1840 года по 31 мая 1841 года.
Мария Алексеевна Щербатова, до замужества — Штерич, принадлежала к семейству украинских помещиков. Первый представитель сербского дворянского рода Штеричей вступил в российское подданство при императрице Елизавете Петровне. Это был прадед Щербатовой, Иван Христофорович, начавший службу в 1752 году вахмистром и закончивший ее в 1787 году в чине генерал-майора.
Дед М. А. Щербатовой, Петр Иванович Штерич, служил в лейб-гвардии Преображенском полку и вышел в отставку в чине капитана в 1787 году вскоре после кончины отца. Крупное имение с тремя тысячами крепостных крестьян и несколькими десятками тысяч десятин земли требовало от хозяина рачительности и знаний. Тем и другим отставной гвардии капитан, вскоре вступивший в статскую службу, обладал вполне. Он учился в Штутгартском университете и, как указано в его послужном списке, наряду с изучением немецкого, французского и итальянского языков, им пройдены курсы рисования, математической и воинской наук, а также ”части металлургии и каменно-угольных знаний”. Последние для П. И. Штерича имели большое практическое значение, так как основной доход в имении, находившемся в самом центре территории ныне именуемой Донбассом, приносили добыча и поставка, в частности на казенный Луганский чугунолитейный завод, угля, железной руды и леса.
После выхода из военной службы в отставку П. И. Штерич взял в жены дочь надворного советника Лутковского Надежду Алексеевну, породнившись тем самым с семействами Булаце- лей и Шевичей, также выходцев из Сербии. В этом браке у Петра Ивановича было шестеро детей — три сына и три дочери.
Овдовев, П. И. Штерич в возрасте сорока лет женился во второй раз на Серафиме Ивановне Борноволоковой. В феврале 1809 года у них родился сын Евгений, краткие упоминания о котором имеются в ”Автобиографии” его троюродной сестры А. О. Смирновой-Россет. Семейное счастье супругов было непродолжительным, так как в августе 1809 года П. И. Штерич скончался, и на тридцатилетнюю вдову легла забота о собственном полугодовалом сыне и младших детях от первого брака мужа с Н. А. Лутковской.
Пасынки по традиции поступили на военную службу. Сведения об отце Марии, Алексее Петровиче Штериче, очень скудные. Он родился в 1797 году, 27 января 1814 года из юнкеров лейб-гвардии гусарского полка произведен в корнеты, 1 февраля 1817 года переведен с чином капитана в Нежинский конноегерский полк, и вскоре, 15 апреля 1818 года, Высочайшим приказом уволен от службы по домашним обстоятельствам с чином майора. Выход в отставку совпал по времени с распоряжением инспекторского департамента завести дело по просительному письму пражского банкира Лемеля о взыскании денег, занятых в долг в 1813-1814 годах несколькими офицерами русской армии, и в их числе штабс-ротмистр Штерич. 29 апреля 1818 года капитан Нежинского конно-егерского полка Штерич доложил полковому командиру, что он ”действительно находится должником г-на банкира Лемеля 1265 рублей (серебром) и для заплаты оного долгу в числе с прочими заложил должную часть собственного имения в Санкт-Петербургский Опекунский Совет, на которую деньги выданы...”.
Этот рапорт позволяет полагать, что домашние обстоятельства, вынудившие двадцатилетнего капитана Штерича выйти в отставку, заключались в расстройстве имущественного положения. После раздела с братьями и сестрами отцовского имения Алексей Петрович получил во владение село Белое Славяносербского узда Екатеринославской губернии с десятью тысячами десятин удобной земли и почти 700 душами крестьян. После уплаты долга банкиру Лемелю в числе с прочими, имевшимися на то время долгами, А. П. Штерич вскоре наделал новые. Об этом свидетельствуют статьи о запрещениях на имения отставного майора А. П. Штерича, неоднократно публиковавшиеся в ”Санкт-Петербургских сенатских объявлениях о запрещениях на имения” в связи с исками, предъявленными ему кредиторами. Долги и неумелое ведение хозяйства вынуждали закладывать и перезакладывать имение, что неизбежно вело семью к разорению.
От первого брака Алексей Петрович имел двух дочерей — Марию, родившуюся в 1820 году, и младшую, Поликсену, год рождения которой неизвестен. О матери их сведений практически нет, можно только предположить, основываясь на воспоминаниях А. О. Смирновой-Россет, что девичья ее фамилия была Попова. Овдовев, А. П. Штерич женился на Софье Игнатьевне Познанской. Заботу об устройстве будущего его дочерей взяла на себя мачеха Алексея Петровича — Серафима Ивановна Штерич, оставшаяся совсем одинокой после безвременной кончины в 1833 году горячо любимого сына Евгения, которого она готовила к карьере на дипломатическом поприще, уделяя много внимания его воспитанию и образованию. С. И. Штерич была богата, располагала хорошими связями в петербургском высшем обществе, имела большой дом в столице и дачу в Павловске. Вероятней всего Мария и Поликсена получили домашнее образование — нам неизвестны сведения об их учебе в казенных или частных учебных заведениях для девочек. Отметим, что в семье Штеричей образование традиционно ценили высоко и его распространению оказывали содействие. Согласно Адрес-календарю на 1840 год Алексей Петрович Штерич исполнял обязанности почетного смотрителя Славяносербского уездного училища.
Стараниями Серафимы Ивановны дочерям весьма небогатого украинского помещика были устроены, как казалось, блестящие партии. Мария в 1837 году вышла замуж за сослуживца Лермонтова поручика лейб-гвардии гусарского полка князя А. М. Щербатова. При венчании свидетелями со стороны невесты были приглашены родственники: подпоручик лейб-гвардии Преображенского полка Александр Осипович Россет (брат А. О. Смирновой-Россет) и ротмистр лейб-гвардии гусарского полка Георгий Иванович Шевич. Мария не была счастлива в этом браке, так как, по свидетельству С. И. Штерич, супруг оказался злым и распущенным человеком. Через год после свадьбы он заболел и скончался в имении тестя. Молодая вдова с маленьким сыном Михаилом, родившимся в Петербурге 26 февраля 1838 года, жила в доме бабушки Серафимы Ивановны на набережной реки Фонтанки. Композитор М. И. Глинка, дававший уроки музыки ее сестре Поликсении, был близким другом их рано умершего дяди Е. П. Штерича, музыканта-люби- теля, и в своих ’’Записках” рассказал о частых встречах в этом доме с Марией Алексеевной, любившей литературу и музыку.
А. Д. Блудова — дочь главноуправляющего Вторым отделением Собственной его Императорского Величества канцелярии Д. Н. Блудова. Он был участником литературного общества ’Арзамас”, состоял в дружеских отношениях с В. А. Жуковским, А. И. Тургеневым, П. А. Вяземским. С семейством Блудовых М. Ю. Лермонтов познакомился, вероятно, в 1839 году, и Антуанетта Блудова часто встречалась с поэтом и в светских гостиных, и в более тесном кружке, у Карамзиных. Беседуя с С. Н. Карамзиной о Лермонтове, Антуанетта подчеркнула, что ее отец ”ценит его как единственного из наших молодых писателей, талант которого в процессе созревания, подобно прекрасному урожаю, взращенному на хорошей почве, так как он находит у него живые источники таланта — душу и мысль”.
Поэт, по-видимому, не раз бывал в доме Блудовых — в альбоме Антонины Дмитриевны сохранилось 5 рисунков и карикатур Лермонтова.
Признание Щербатовой, что она многим обязана семье французского посла и что со стороны Барантов, в связи с распространившимися в светском обществе сплетнями о ее причастности к дуэли, она рассчитывает встретить не осуждение, а понимание, очень неожиданно для исследователей биографии Лермонтова и вносит новые существенные штрихи, которые необходимо учесть при оценке давних событий. Письма Щербатовой дают основания полагать, что особенно дружеские отношения связывали ее с сестрой Эрнеста де Баранта Констанцией, с ней она переписывалась. Щербатова упоминает также о письме, полученном от Эрнеста, вероятно, с выражением сочувствия после постигшей княгиню утраты — смерти сына.
Подробные сведения о семье Барантов приведены в книге, изданной во Франции в 1947 году. Правнучка матери Эрнеста де Баранта при работе над книгой широко использовала документы из семейного архива. У французского дипломата, историка и писателя де Баранта и его жены Цезарины (урожденной графини д’Гудето) было два сына и четыре дочери. Первого сына Проспера госпожа де Барант родила в 1816 году, а второго, Эрнеста, по вине которого, замечает правнучка, ей пришлось много страдать, в 1818 году Служебные обязанности мужа-дипло- мата вынуждали супругов надолго покидать пределы Франции, и, к огорчению госпожи Барант, уделявшей воспитанию детей много внимания, ей приходилось надолго разлучаться с подраставшими детьми, оставляя их на попечение гувернеров и многочисленных родственников.
После окончания парижского коллежа Сен-Барб младший сын Эрнест серьезно заболел, болезнь затянулась, и госпожа Ба- рант была вынуждена из Турина, где ее муж занимал пост посланника, возвратиться осенью 1834 года во Францию. Тревога оказалась преувеличенной, здоровью сына, которого она давно не видела, уже ничто не угрожало и, вопреки ожиданиям, она обнаружила, что Эрнест ’любим, ухожен и избалован всем домом”. Через несколько дней госпожа Барант сообщает мужу об их любимце новые подробности:
”Эрнест обладает очень твердым характером, у него большие планы, он хочет выдвинуться. Если это правда, то все было бы прекрасно. Пока пусть он будет выделяться умом. У него прекрасные манеры, фигура его очаровательна, он будет иметь даже слишком большой успех”. По поводу этих восторженных строк матери, явно ослепленной любовью, ее правнучка замечает:
”Представляется, что бедная мать провидчески увидела бурную жизнь, предстоявшую этому любимому сыну, из-за которого ей предстояло пролить столько слез”.
И основываясь на документах семейного архива, она делает вывод:
”По-видимому Эрнест не оценил по достоинству материнские заботы, непрерывно его окружавшие. Это была удивительно одаренная натура. Он был красив, умен, соблазнителен и имел положительные свойства ума и сердца. Но любовь к удовольствиям развилась в нем в ущерб более высоким побуждениям, его мать это чувствовала и ничего не жалела в попытках направить к добру сердце этого своего ребенка. Остальные дети никогда не причиняли ей столько беспокойства”.
в Россию Баранты отправились с одной только младшей дочерью Эрнестиной. Приехав летом 1836 года в Париж, по случаю рождения сына у старшей дочери Аделаиды, госпожа Барант решает осенью того же года возвратиться в Петербург с Аделаидой и Констанцией.
Закончив обучение в Германии и весной 1837 года прибыв к родителям в Россию, Проспер и Эрнест пускаются в светскую жизнь. Дети развлекаются на балах и спектаклях, а их стареющих родителей захватывает все более глубокое религиозное чувство. В письме тетке госпожа Барант замечает: ”Я всегда чувствую присутствие Бога и хочу, чтобы мои поступки согласовывались с этой великой мыслью”.
Летом 1838 года семья Барантов совершает большое путешествие, отправившись из Петербурга через Крым и Константинополь во Францию. В Россию они возвратились, высадившись в порту Одессы, 1 сентября 1838 года, но в Петербург попали глубокой осенью после ожидания в одесском карантине.
Растущая с годами религиозность ничуть не мешала госпоже Барант оставаться очень практичной матерью, ревностно заботящейся о благополучии семьи. Когда после дуэли сына Эрнеста возникла серьезная угроза его карьере под началом отца, госпожа Барант без колебаний и настойчиво использовала как давние обширные связи и знакомства во Франции, так и вновь приобретенные за время пребывания в России.
Вероятней всего знакомство Щербатовой с семьей Барантов состоялось в начале 1839 года, когда молодая вдова после годичного траура вновь появилась в петербургском высшем обществе.
Дальнейшая жизнь М. А. Щербатовой сложилась довольно счастливо. В 1843 году, после возвращения из-за границы, она вышла замуж за двоюродного дядю — И. С. Лутковского. Последние упоминания о ней в семейном архиве Блудовых относятся к 1846 году Скончалась она 15 декабря 1879 года.
1 марта 1840 года. Москва.
Немедля по приезде мне не терпится побеседовать с Вами, моя добрая Антуанетта. Благодарить Вас за ту дружбу, которую Вы проявили ко мне, полагаю, будет излишним, так как Вы сами знаете, как я ценю и насколько я ее заслуживаю за ту огромную привязанность, которую я чувствую к Вам.
Я застала своего отца, правда, вне опасности, но все еще очень больным. Если бы Вы знали, как он был рад видеть меня снова. Через неделю мы рассчитываем уехать в мое Калужское имение, и оттуда я предполагаю часто надоедать Вам своими длинными письмами. Примите их благосклонно, я Вас умоляю, и в вихре светских удовольствий, которыми Вы так очарованы, вспоминайте иногда Вашу сестру кармелитку1. Я собираюсь принять какое-то окончательное решение. Либо я стану набожной, либо начну курить. На какое из этих решений Вы даете свое согласие? Если на второе, то мне придется обратиться к Вам с просьбой закупить мне пахитос2. Ваши братья3 забавляются, как гласит молва. Я не могла сообщить им о своем приезде: признаюсь Вам, у меня едва хватает времени сделать что-либо, так как мой отец требует постоянного моего присутствия около него. Ехала я достаточно медленно, несмотря на поспешность, с которой я выехала. Извощики4 мертвецки пьяны в эти последние дни мас леницы5. Холода — невыносимые.
Сообщайте мне, дорогая, пространные и точные известия обо всех: танцорах, поэтах, музыкантах, говорунах и лгунах. Все эти лица меня втройне интересуют с тех пор как я покинула столицу.
Передайте мои наилучшие пожелания госпоже Блудовой6 и напомните обо мне Вашему отцу7. Поцелуйте Лидию8 и скажите ей, что я ей непременно напишу.
Прощайте, мой ангел, прощайте на два года!!!???
Адресуйте Ваши письма Тульской губернии в гор. Алексин, а оттуда в с. Любутское9.
Мой привет Карамзиным, а также госпоже Андро.10
15 марта 1840 года. Москва.
Неужели Вы полагаете, что я сомневаюсь в Вашей дружбе, до-рогая Антуаннета? Вы, которая так добры даже к посторонним, неужели Вы покинете друзей в несчастьи.
Благодарю, очень благодарю Вас за Ваше участие ко мне в мо-ем горе11. Оно бесконечно, моя дорогая Антуаннета, и мое бедное сердце изнемогает от страданий. Рассказать Вам обо всем, что я перенесла с тех пор — выше моих сил. Поэтому извините, что пишу так мало, так как силы мои истощены.
Мой привет Вашим и нежный поцелуй Лидии. Я рассчитываю сама ей написать вскоре.
Пишите мне как только возможно чаще, дорогая Антуаннета, мне будет очень приятно получать Ваши письма.
Вся ваша
Мария кн. Щербатова.
Пришлите мне Ваш адрес, я его не знаю.
21 марта 1840 года. Москва.
Моя милая добрая Антуаннета.
Ваше письмо, подтвердив Ваше дружеское расположение ко мне, принесло мне весьма малоприятные известия. Письма бабушки12 лишь весьма туманно выражают то, что я только что прочла в Вашем письме. В самом деле, свет и прекрасные дамы оказывают мне слишком большую честь, уделяя мне так много внимания. Предполагают, что эта несчастная дуэль произошла из-за меня. Я же совершенно уверена, что оба собеседника даже и не думали обо мне во время их ссоры. К несчастью выглядело так, что оба молодых человека за мной ухаживают. Что я определенно знаю, так это то, что оба меня одинаково уважают. Я очень любила их обоих и говорила об этом всякому, кто хотел слушать. Что же в этом плохого, спрашиваю я Вас? Не раз они слышали от меня, что вторично замуж я не собираюсь. Таким образом, у них не могло быть никаких надежд. Кроме того, каждый из них знал всю глубину моей дружбы по отношению к другому. Я этого не скрывала. Я не видела в этом ничего предосудительного. Что касается этой дуэли, то мое поведение ни в коей мере не могло подать для нее повод, так как я всегда была одинакова по отношению к тому и другому. Эрнест, говоря со мной о Лермонтове, называл его ”Ваш поэт”; Лермонтов же, говоря о Баранте, называл его ”Ваш любезный дипломат”13. Я смеялась над этим, вот и все.
Было бы слишком долго отвечать Вам по всем пунктам, и на все то, что Вы мне сообщаете в Ваших письмах. Кто извиняется, тот сам себя обвиняет. Я не ищу других оправданий, кроме тех, которые принесет время. Знаете ли Вы, моя дорогая, что нет ничего более позорного для женщины, чем низкие предположения со стороны тех, кто ее знает. Но если женщина слишком горда, она часто предпочитает склонить голову перед бесчестной клеветой, чем оказать честь людям, на нее нападающим, представляя им доказательства своей чистоты.
Спасибо Вам, моя дорогая Антуаннета, за то, что Вы действовали откровенно. Я всегда полагалась на Вас. Я умоляю Вас однако не вступаться за меня, поскольку Вы этим только раздуете огонь. И потом, когда я думаю об этом, то прихожу к мысли, что если бы такая большая потеря не удручала меня, то я бы часто смеялась от всего сердца над той доброжелательностью, с какой измышляются все эти пересуды.
Мой поспешный отъезд дает повод для сплетен, но ведь Вы можете засвидетельствовать, какое отчаянное письмо прислала моя мачеха о состоянии моего отца, ведь Вы его читали. Что меня бесконечно огорчает, это отчаяние госпожи Арсеньевой14 что узнала. Мадам де Барант 15 справедлива ко мне, я в этом уверена. Она читала в моей душе так же ясно, как и в душе Констанции 16. Она знала, каковы мои отношения с ее сыном, следовательно, она не может считать меня виноватой в отъезде ее сына. Эта семья мне очень дорога, и я им многим обязана.
Я всегда придерживаюсь моего старинного принципа: женщина, замешанная в каких-то слухах, самых нелепых, самых неправдоподобных, всегда виновна, если в этих слухах упоминается ее имя. Исходя из такой концепции, я тоже была неправа. Я судила по себе о свете и мужчинах. Я считала их стремящимися к добру Потом, как следствие моего возраста и характера, я поверила, как верят все сумасшедшие, что может существовать дружба между женщинами и мужчинами. Все зло исходит из этой глупой предпосылки, правда, несколько экзальтированной. Констанция мне писала, однако не сообщила об отъезде своего брата и своих родителей. Мне кажется, что во всем Петербурге нет двух людей, которые были бы так добры ко мне, как Вы и Констанция. Поэтому я полюбила Вас обеих с первого дня знакомства.
Отцу моему лучше. Это по крайней мере хоть небольшое утешение при тех ужасных ударах, которые наносит мне Провидение. Одно из двух: либо Бог любит меня необыкновенно, либо я родилась с какими-то ужасными преступлениями на душе, которые не могла смыть святая вода крещения, в результате чего я должна искупить какие-то грехи на земле ценой бесконечных страданий.
И представьте себе, дорогая Антуаннета, что я все перенесла. И я считаю себя способной перенести еще столько же. Только иногда мне кажется, что мой мозг затуманивается, и я с трудом различаю предметы и сомневаюсь в собственном существовании, сплю ли я, или же я мертва. Иногда я боюсь самой себя. Плачу я редко, но иногда из моей груди вырывается отчаянный смех, как вызов судьбе, и тогда! Тогда! Я, атеистка, я сомневаюсь во всем и я чувствую несправедливость Бога. Мой характер, такой спокойный и холодный, не позволяет мне часто приходить в отчаяние. Однако приступы такого отчаяния, впрочем редкие, очень остры, а когда они проходят, остается глубокая дремота всех мыслей и чувств и я становлюсь деревяшкой17.
Уже далеко за полночь; какой покой вокруг меня. Все спит, я одна не сплю, может быть, не спит какой-нибудь разбойник. Его сердце сильно бьется, мое тоже. Результат одинаков, причины различны.
Утро 22 марта
Все, что осаждает мою голову с тех пор, как я получила Ваше письмо, дорогая Антуаннета, и мое длинное вчерашнее письмо так меня истомили, что я провела всю ночь, прикорнув на диване, где я писала, и очень удивилась изумлению моей горничной, увидевшей меня спящей совсем одетой. Несколько часов сна освежили меня, но сердце мое переполнено, переполнено слезами, которые я не могу пролить. Я не прошу небо об этом, так как эта пытка мне нравится. Должна Вам сказать, есть некое неопределенное очарование в страдании и в словах, произнесенных шепотом: ”я этого не заслужила”.
Пишите мне, моя добрая Антуаннета, Ваши письма мне очень дороги. Ваше вчерашнее письмо доказало мне, что длина моих писем Вам не наскучит, и я рассчитываю сделать так, чтобы писать Вам регулярно каждый день. Когда Вы устанете от такой ежедневной обязанности, Вы мне скажете также откровенно, как Вы это всегда делали со мной.
Смерть княгини Гегенлоэ18 меня очень огорчила. При получении Ваших писем я первым открыла письмо от 18 марта, и меня очень напугали зловещие слова, которыми Вы сообщили о смерти княгини, не называя ее. И лишь пробежав Ваше первое письмо, я поняла, о ком идет речь. Такая молодая, такая счастливая, и вот она мертва. Я помолилась Богу о спасении ее души, так как это была очень добрая женщина. Это такая редкость на этом свете.
Прощайте, дорогая Антуаннета, до завтра. Мой привет Вашим и нежные поцелуи Лидии и госпоже Андро. Напишите мне, как они поживают.
Всем Вашим до свидания Мария.
23 марта 1840 года. Москва.
Вчера я обещала Вам писать ежедневно в виде дневника и сегодня утром, едва вставши, я уже берусь за перо. Вчера я напрасно ожидала хотя бы маленького письма от кого бы то ни было. Бабушка не писала мне вот уже два дня. Поликсена ленива, а госпожа Арендт19, как я полагаю, слишком занята своими обязанностями классной руководительницы. Даже Констанция не торопится сообщить мне о себе. Примерно с неделю тому назад я ответила на ее первое письмо. Эрнест мне тоже написал. Я хотела просить его сестру передать ему мою благодарность за то, что он выказал свою преданность бедной отсутствующей, о которой теперь судачат. Как мне пишут, он уехал. Один из друзей моего отца г-н Ботанов20, которому покровительствует Гурьев21,— человек, обладающий твердым умом и рассудительностью, очень интересуется всем, что касается нашей семьи. Это именно он сообщил, что Эрнест уже покинул Петербург.
Теперь мне не терпится узнать, что станется с М.: мне также пишут, что он просит быть отосланным обратно на Кавказ. Какой безумец! Думает ли он о своей бабушке, которая умрет от огорчения. Думает ли он о проклятиях всей его семьи, которые он навлечет на мою голову? Родные его никогда не поверят, что я была ни при чем в этой дуэли, и что вся эта история могла произойти только благодаря полученному им хорошему воспитанию. С той и с другой стороны они поступили либо как безумцы, либо как дети, которые ссорятся, не зная причины ссоры. Мужчинам свойственны странные причуды; скомпрометировать женщину, даже такую, которую они уважают — это ничто, это очень порядочно. Их честь зависит только от мелочности выражений. Убить человека, даже если это друг, если он недостаточно поспешно выразил свое приветствие, или же за какую- либо нелепость такого же рода, это, по их мнению, значит обладать честью. Разрушить целую семью, лишив ее одного из любимых ею членов, повергнуть ее в потоки слез взамен подававшихся надежд на будущее — все это ничто, все это приносится в жертву их предполагаемой чести. Это свидетельствует, однако, о том, что истинная цивилизованность не свойственна этим головам, вывернутым наизнанку. На месте госпожи Барант я высекла бы Эрнеста и вместо того, чтобы подвергнуть Л. аресту, если бы я была дивизионным генералом, поручила бы госпоже Арсеньевой произвести аналогичную операцию по отношению к ее любимому Бенжамену-шалопаю22.
терять больше нечего, я хочу, по крайней мере, чтобы другие не имели повода упрекать меня за горькие слезы, которые они проливали бы день и ночь по причине случившегося несчастья.
Расскажите мне, что говорят Карамзины. Неужели Софи23 будет против меня? Я была бы в отчаянии, так как я ее очень любила и хорошо понимала всю прямолинейность и откровенность ее слов. Лишь в ней я обнаружила ту храбрость, с которой она высказывает вслух свои мысли (рискуя нажить врагов, и Бог знает, есть ли они у нее) в присутствии того лица, о котором она говорит. Она была также бесконечно добра во всех своих действиях, как и в речах. Если она тоже окажется против меня, я не буду к ней в претензии и вот почему: она легко подвержена влияниям, и я кроме того уверена, что если Л. будет сослан на Кавказ, она будет сердиться на меня за то, что я лишила ее русского поэта, на которого она возлагала столько надежд для будущего нашей литературы. Она очень экзальтирована, когда речь идет о патриотизме, в чем бы это ни проявлялось. Итак, я прощаю ее, если ради удовольствия слушать молодого поэта, она приносит в жертву женщину, которую не знает. Скажите ей однако, что я надеюсь, что она не окажется совсем несправедливой ко мне и что она может передавать всему свету те небылицы, которые она знает обо мне, лишь бы она сама не обвиняла меня в недостатке сердечности в моем поведении.
Придет время, когда, может быть, будет внесена ясность во все то, что произошло!
До свидания, дорогая Антуаннета, я говорю ”до свидания”, так как, когда я Вам пишу, мне представляется, что просто беседую с Вами с открытым сердцем в Вашем уютном кабинете. Большое счастье в том, что часто можно себе представить вещи, которые более не вернутся и отмечены лишь в воспоминаниях, сопровождаемых всегда сожалением.
Всем сердцем Ваша
Мария.
17 апреля 1840 года. Москва.
Каждому свой черед, моя хорошая Антуаннета. Теперь наступил Ваш. Теперь Вам страдать и плакать. Я узнала печальную новость и неожиданное событие, которое вот уже несколько дней повергло в расстройство и отчаяние Ваше тихое семейство. Оплакивая человека, бывшего членом его, Ваше великодушное сердце должно быть совершенно разбито при виде отчаяния Вашей несчастной тетушки24 и ее осиротевших детей.
На жизненном пути мы все больше и больше приходим к единственному истинному выводу о хрупкости вещей в этом мире и ничтожности деяний человеческих. Для тех, кому приходилось страдать, существуют не поддающиеся описанию страдания, которые охватывают при известии о несчастии, случившемся с теми, кого мы знали, и с кем так часто разделяли шумные удовольствия светской жизни, веселой и беззаботной, искренне веря при этом в невозможность поворота судьбы.
В течение некоторого времени я вынуждена выслушивать только грустные новости в общем или в подробностях. Мое сердце сжимается при мысли об участи наших несчастных крестьян всякий раз, как я подумаю о том, что их ожидает. Они находятся в крайне плачевном состоянии. Губернии того, что называется Великой Россией, голодают, и у помещиков нет больше возможности облегчить их участь, в результате чего они вынуждены разбойничать, и нам пишут, что урожай будущего года не обещает быть хорошим, поскольку осень была плохой. Если бы я выполнила свое намерение и переехала бы жить в деревню, я умерла бы от жалости, а главное, от невозможности помочь этим несчастным, которые бродят по большим дорогам. Перед выездом в Москву я распорядилась кормить всех наших крестьян, но мне пишут, что сено почти вышло и что крестьяне вынуждены следовать примеру своих несчастных соседей и продавать свою скотину. Вы не представляете себе, как это меня всегда огорчает, особенно когда я думаю, что в высшем свете в Петербурге об этом не знают, веселятся и бросаются деньгами, тогда как крестьяне мрут от голода и нужды. Было бы трудно передать Вам все филантропические мысли, которые приходят мне в голову, и в какую меланхолию меня это приводит.
Констанция не говорит мне о том, что Вы с ней виделись. Поликсена также не говорит со мной о моей дорогой Антуаннете, вследствие чего признаюсь Вам, я очень беспокоюсь о состоянии Вашего здоровья, особенно зная, как на него действуют Ваши грустные впечатления.
Христос Воскресе25, мой милый друг. Забудем земные огорчения и вкусим радости и счастие небесные. Возрадуемся тому, что наш Спаситель более не страдает.
Прощайте, моя хорошая,
не забывайте меня.
1 ноября 1840 года. Санкт- Петербург.
Я пишу тебе, моя дорогая Констанция, практически накануне отъезда26. Все наши вещи уложены в сундуки, и коляски ожидают только лошадей, и я не могу сказать тебе, огорчена я или счастлива, покидая родину. С некоторых пор я нахожу климат очень суровым (чего я не замечала прежде), но я не могу избавиться от чувства грусти при мысли о том, что покидаю таким образом, притом на два года, предметы, которые были мне так дороги. Все возвращаются в город, где спешат жить и украшать свою жизнь тысячью удовольствий, все более резвых и шумных, я же устраняюсь от всего, что меня так очаровывало и что показалось бы мне утомительным в моем теперешнем состоянии духа.
27, а графиня28 уже появилась при Дворе в Царском селе. Я вновь встретилась с Э.29 Я полагаю, что он скоро присоединится к своей семье, и ты сможешь узнать подробности с другой точки зрения.
Поблагодари его от моего имени за его деликатность, выразившуюся в том, чтобы более не посещать меня, я об этом его просила, хотя мне и было трудно ему об этом сказать, и я ему очень благодарна за это последнее доказательство его дружбы ко мне.
рук, для которых нельзя подобрать как следует перчатки, не зная размера. Даже здесь ее вещи изготавливают в Париже (?) от тебя или от твоих...* Со мной часто бывает, что я служу опорой какой-нибудь француженке. С недавних пор появилась мадемуазель Полери, хорошая музыкантша, которой я хотела достать учениц, и еще теперь я ломаю голову над тем, как устроить ей что-нибудь подходящее. Если бы госпожа Барант была здесь, этой юной особе не пришлось бы беспокоиться о том, как найти работу. Она все же поступила учительницей музыки к моей знакомой госпоже30... и будучи на всем готовом, может еще давать уроки в городе.
Прощай, моя хорошая Констанция, пиши мне на русское посольство в Берлине для передачи через господина Озерова31, первого советника миссии. Я тебя подробно опишу мое путешествие. Поликсена целует тебя.
Твоя всем сердцем
11 июня / 30 мая 1841 года. Дрезден.
Ваше последнее письмо вызывает у меня сильнейшее беспокойство о состоянии Вашего здоровья, моя дорогая Антуаннета. В Вашем возрасте и постоянно страдать! Приезжайте в Германию. Я убеждена, что спокойствие этой страны благотворно скажется на общем Вашем состоянии. Наша дорогая столица (я ее обожаю), но я должна беспристрастно согласиться с тем, что наслаждаться ею можно лишь обладая завидным здоровьем, которое разрушает климат.
Вот уже пять дней, как мы в Саксонии. Вы там были, а потому описывать то, что я видела, считаю бесполезным. Впрочем, Саксонская Швейцария произвела на меня такое впечатление, что я не забуду ее всю жизнь. Госпожа Мансурова, урожденная Трубецкая32, наша хорошая знакомая по Берлину, сопровождает нас во всех прогулках. В качестве мужчин мы имеем адъютанта посла Катенина3334, большого почитателя княгини Одоевской35, господина Рихтера36 и одного англичанина. Я полагаю, что то малое время, которое мы имели на осмотр Дрездена, мы использовали до последней минуты и все, что было достойно внимания, осмотрено всеми нами детально и неоднократно.
Что касается галереи, то я всегда начинаю свой день с посещения Мадонны. Сегодня среди прочих я встретила там Торвальдсена3738, производила потрясающее впечатление.
Я только что узнала, что приехала княгиня Екатерина Васильчикова с мужем39 и сестрой Щербатовой40. Говорят, ее здоровье немного улучшилось. Графиня Виельгорская41 42, урожденной княжны Бирон. Я познакомилась с семейством Виельгорских в Берлине, и графиня-мать заполнила часы моего ожидания. Я много наслышана о ее достоинствах и нахожу, что похвалы не преувеличены.
Мы определенно едем в Мариенбад, и Вы можете адресовать мне Ваши письма в Саксонию на имя госпожи Рихтер43, которая обещает пересылать их всюду, куда мы поедем. Великая герцогиня Веймарская едет в Петербург44, куда она очень
45. Говорят, она очаровательна. Вы не сможете себе представить, какое количество русских проезжает взад и вперед через Дрезден; это город, очаровательный летом, но который должен быть очень скучен зимой. Меня очень забавляют паланкины, и я пользуюсь ими насколько это возможно.
Александр Мейндорф46 давно покинул нас, поэтому мне будет трудно выполнить Ваше поручение к нему Но если я поеду в Париж (в чем я сомневаюсь), я все ему передам. Озеров застал нас еще в Берлине и весьма подробно описал жизнь Петербургского общества. Он жалуется, что видел Вас очень мало.
Где Вы проводите лето? Если в Павловске, то сообщайте мне обо всем, что там происходит. Сообщайте мне Ваши планы, и я буду меньше огорчаться тем, что не смогу принять в них участие.
Как поживает госпожа Ковалькова?48
Тысячу приветов Вам
Мария Щербатова.
Адресуйте Ваши письма в наше представительство в Дрездене.
Комментарии
Письмо 1 марта 1840 года
1... сестру-кармелитку — подчеркнуто М. А. Щербатовой. Монашеский нищенствующий орден кармелиток, основан во Франции в 1451 г.
2Пахитоса — подчеркнуто М. А. Щербатовой. Тонкая папироса из табака, завернутого в кукурузный лист.
. Ваши братья забавляются: Андрей Дмитриевич (1817-1886) и Вадим Дмитриевич (1819-1902) Блудовы — корнеты гусарского Его Императорского Высочества герцога Максимилиана Лейхтенбергского полка.
Петербургский некрополь, т. I, СПб. 1912, с. 230. Русский инвалид, 17 мая 1841 г., № 116.
4Извощики... — написано по-русски, подчеркнуто М. А. Щербатовой.
5..
Месяцеслов на 1840 год. СПб., 1840, с. 10. Лермонтовский сборник. Л., ”Наука”, 1985, с. 282.
6.. . г-же Блудовой: Анна Андреевна Блудова (1777-1848; урожденная княжна Щербатова) — мать А. Д. Блудовой.
Власьев Г. А. Потомство Рюрика, т. I, ч. 3, СПб., 1907, с. 279.
7.. Его Императорского Величества канцелярии. Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1840 год. СПб., 1840, ч. I, с. 26.
8 Лидия: Лидия Дмитриевна Шевич (1815-1882; урожденная Блудова) — сестра А. Д. Блудовой, жена сослуживца М. Ю. Лермонтова ротмистра Егора Ивановича Шевича (р. 1808 г.) — сына бывшего командира лейб-гвардии гусарского полка генерал-лейтенанта Ивана Егоровича Шевича (1764-1814). Е. И. Шевич вместе с другими детьми Ивана Егоровича от первого его брака с Анной Семеновной Пишчевич — Любовью (1806-1866), фрейлиной императрицы, Александрой (1807-1860) и мачехой Марией Христофоровной Шевич (1784-1841; урожденной Бенкендорф) часто посещал салон Карамзиных.
ЦГАОР ф. 1068, оп. I, ед. хр. 646, л. 13 (родословие Шевичей). Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1840 год. СПб., 1840, ч. I, с. 38, с. 277.
М. Ю. Лермонтов. Исследования и материалы. Л., ”Наука”, 1979. Лермонтов в переписке Карамзиных, с. 323-369.
9Любутское — сельцо владельческое Калужского уезда при реке Оке и речке Любуче в 48 верстах от города Калуги. Список населенных мест Калужской губернии. СПб., 1863, с. 20.
10— младшая дочь президента Академии художеств Алексея Николаевича Оленина (1763-1843), 16 февраля 1840 года вышедшая замуж за сослуживца М. Ю. Лермонтова Федора Александровича Андро. А. С. Пушкин. Исследования и материалы, т. VIII, Л., 1978. Теребенина Р. Е. Записки о Пушкине, Гоголе, Глинке, Лермонтове в дневнике П. Д. Дурново, с. 271.
Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1840 год. СПб., 1840, ч. I, c. 277.
Петербургский некрополь, т. 3, СПб., 1912, с. 304.
Письмо 15 марта 1840 года
11.. — Двухлетний сын М. А. Щербатовой, оставленный ею при отъезде в Москву на попечение бабушки Серафимы Ивановны Ште- рич, скончался в Петербурге 1 марта 1840 года. М. А. Щербатова не смогла прибыть на его похороны, состоявшиеся 3 марта 1840 года.
Лермонтовский сборник. Л., ”Наука”, 1985, с. 286.
ЦГИАЛ, ф. 1343, оп. 46, ед. хр. 979, л. 276.
Письмо 21 марта 1840 года
12Письма бабушки... — Серафима Ивановна Штерич (1778-1848; урожденная Борноволокова).
13Ваш... Ваш... — подчеркнуто М. А. Щербатовой.
14г-жи Арсеньевой: Елизавета Алексеевна Арсеньева (1773-1845; урожденная Столыпина) — бабушка М. Ю. Лермонтова.
Лермонтовская энциклопедия. М., 1981, с. 36.
15Мадам де Барант: баронесса Цезарина де Барант (1794-1877; урожденная графиня де Гудето) — жена французского историка, писателя и дипломата барона Амабля-Гийома-Проспера Брюжьера де Баранта (1782-1866).
16— третья дочь супругов де Барантов (род. 1820 г., в замужестве — де Шазель).
17.. . деревяшкой... — Подчеркнуто М. А. Щербатовой.
Письмо 22 марта 1840 года
18.. — Екатерина Ивановна Гогенлоэ (1801-1840; урожденная графиня Голубцова) — жена вюртембергского посланника в России князя Го- генлоэ (род. 1787 г.), скончавшаяся в Петербурге 18 марта 1840 года.
Петербургский некрополь, т. I, СПб., 1912, с. 618.
Лермонтовский сборник. Л., ”Наука”, 1985, с. 287-314.
Письмо 23 марта 1840 года
19 Г-жа Арендт — лицо неустановленное.
. г-н Ботанов... — вероятно, чиновник 8-го класса Павел Ботанов, в 1825 году служивший в Горном кадетском корпусе. В связи с наследованием мужем М. А. Щербатовой и его сестрами, Екатериной и Анной, имения их скончавшейся тетки княжны Варвары Александровны Щербатовой (1781-1824) Павлом Ботано- вым был выдвинут иск по двум заемным письмам покойной на сумму 20 тысяч рублей. Санкт-Петебругские сенатские объявления о запрещениях на имения. СПб., 1825 г., статья № 9520; 1828 г., статья № 8715.
21.. . граф Гурьев... Граф Александр Дмитриевич Гурьев (1786-1865), действительный тайный советник, сенатор, член Департамента законов Государственного Совета.
Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1840 год. СПб., 1840, ч. I, с. 93.
22.. . Бенжамену-шалопаю... — Бенжамен Констан, французский писатель начала 19 века, автор романа ”Адольф”, в котором писатель вывел типичный портрет молодого человека своего времени. Имя Бенжамен переводится также — ’любимый ребенок”.
23Софи... — Софья Николаевна Карамзина (1802-1856) — старшая дочь писателя и историка Николая Михайловича Карамзина (1766-1826) от первого его брака с Елизаветой Ивановной Протасовой (ск. 1802). М. Ю. Лермонтов. Исследования и материалы. Л., ”Наука”, 1979. Лермонтов в переписке Карамзиных, с. 323-369.
Письмо 17 апреля 1840 года
24— Мария Андреевна Поликарпова (урожденная княжна Щербатова) — родная сестра матери А. Д. Блудовой, бывшая замужем за действительным статским советником Александром Александровичем Поликарповым, умершим в 1840 году. Власьев Г. А. Потомство Рюрика. СПб., 1907, т. I., ч. 3, с. 279.
Русский провинциальный некрополь. М., 1914, т. I, с. 695.
25Христос Воскресе... — Написано по-русски. Пасхальное воскресенье 1840 года пришлось на 14 апреля.
Месяцеслов на 1840 год. СПб., 1840, с. 32.
Письмо 1 ноября 1840 года
. накануне отъезда. Все наши вещи уложены... — В Прибавлениях к ”Санкт- Петербургским ведомостям” № 233, с. 2301, 15 октября 1840 года среди объявлений об отъезжающих за границу напечатано: ’’Серафима Ивановна Штерич, вдова статского советника с внуками ея: княгинею Мариею Алексеевною Щербатовой, вдовою гвардии штабс-ротмистра, девицею Поликсеною Алексеевною Штерич, дочерью надворного советника, и девицею Елисаветою Михайловною Федоровою, дочерью коллежского асессора с крепостным при них человеком, Львом Ивановым и вольнонаемною прислугою прусскою подданною девицею Розалиею Клейн и саксонским подданным Константином Будендорфом; спрос. 3-й Адм. части 3-го кварт, в доме под № 166-82, а девицу Елисавету Федорову в Смольном монастыре у инспектрисы мадам Кассель. I”. Объявление повторено в № 235, с. 2324, 17 октября 1840 года и в № 237, с. 2354,19 октября 1840 года.
27.. . восемь дней тому назад приехал граф Воронцов... — граф Иван Илларионович Воронцов-Дашков (1790-1854), обер-церемониймейстер при Дворе Николая I, согласно ”Санкт-Петербургским ведомостям” от 29 октября 1840 года (№ 245, с. 1116) прибыл в Петербург от местечка Таурогена 26 октября 1840 года.
Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1840 год. СПб., 1840, ч. I, с. 6. ... а графиня уже появилась при Дворе... — Графиня Александра Кирилловна Воронцова-Дашкова (1818-1856; урожденная Нарышкина), знакомая М. Ю. Лермонтова, которой он посвятил стихотворение ”К портрету”.
. вновь встретилась с Э. — Лицо неустановленное.
30.. . моей знакомой госпоже... — Фамилия написана неразборчиво.
31.. — Иван Петрович Озеров, надворный советник, камергер, старший секретарь российской дипломатической миссии в Берлине.
Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1840 год. СПб., ч. I, с. 14, 409.
*Оторван угол листа
Письмо 11 июня / 30 мая 1841 года
32.. — жена состоявшего при российской дипломатической мисси в Берлине генерал-адъютанта, генерал-лейтенанта Александра Павловича Мансурова (1789-1880).
Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1841 год. СПб., 1841, ч. I, с. 256.
Сказание о роде князей Трубецких. М., 1891, с. 254.
Русский некрополь в чужих краях. Пг., 1915, с. 55.
33.. — Александр Андреевич Катенин, флигель-адъютант, полковник лейб-гвардии Преображенского полка. Прибавление к ”Санкт- Петербургским ведомостям”, № 144, с. 1525, 20 июня 1840 года.
Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1841 год. СПб., 1841, ч. I, с. 140.
34полковник Дюгамель... — Сергей Осипович Дюгамель, полковник лейб-гвардии Семеновского полка.
Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1841 год. СПб., 1841, с. 142.
Прибавление к ”Санкт-Петербургским ведомостям”, № 83, с. 933, 17, апреля 1841 года.
. почитателя княгини Одоевской... — Ольга Степановна Одоевская (17971872; урожденная Ланская) — жена писателя, литературного и музыкального критика князя Владимира Федоровича Одоевского (1804-1869).
Московский некрополь, т. 2, СПб., 1908, с. 363.
36.. . господина Рихтера... — Александр Борисович Рихтер (ск. 1859 г.), коллежский советник, камер-юнкер, старший секретарь российской миссии в Дрездене, Ганновере и Саксен-Веймаре. Его брат подполковник К. Б. Рихтер был женат на двоюродной сестре М. А. Щербатовой Лидии Петровне, урожденной Мусиной- Пушкиной.
37.. . встретила там Торвальдсена...— Бартель Торвальдсен (1768-1844) — датский скульптор, президент Римской академии св. Луки и Академии художеств в Копенгагене.
38.. . Святую Деву Рафаэля... — Картина выдающегося итальянского художника эпохи Возрождения Рафаэля ”Сикстинская мадонна”, созданная им в 1515-1519 гг.
. приехала княгиня Екатерина Васильчикова с мужем: Екатерина Алексеевна Васильчикова (1818-1869; урожденная княжна Щербатова) — жена старшего сына председателя Государственного Совета И. В. Васильчикова (1777-1847), полковника лейб-гвардии конного полка, флигель-адъютанта князя Иллариона Илларионовича Васильчикова.
Власьев Г. А. Потомство Рюрика. СПб., 1907, т. I, ч. 3, с. 284.
Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1841 год. СПб., 1841, ч. I, с. 167.
Прибавление к ”Санкт-Петебругским ведомостям”, № 91, с. 1007, 26 апреля 1841 года.
. и сестрой Щербатовой...— Княжна Ольга Алексеевна Щербатова (1822-1879).
Власьев Г. А. Потомство Рюрика. СПб., 1907, т. I, ч. 3, с. 285. Прибавление к ”Санкт-Петербургским ведомостям”, № 101, с. 1139, 8 мая 1841 года.
41.. . графиня Виельгорская осталась в Лейпциге... — Луиза Карловна Виельгор- ская (1791-1853; урожденная княжна Бирон) — жена графа Михаила Юрьевича Виельгорского (1788-1856), мецената и музыканта, гофмейстера Двора великой княжны Марии Николаевны, дочери Николая I.
Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1841 год. СПб., 1841, ч. I, с. 31.
42.. . графиня Гогенталь, урожденная княжна Бирон... — Луиза Густавовна Гоген- таль (1808-1846) — племянница Л. К. Виельгорской, с 1829 года бывшая замужем за графом Альфредом Гогенталем (1806-1860).
Лобанов-Ростовский А. Б. Русская родословная книга. СПб., т. I, 1895, с. 67.
. на имя госпожи Рихтер... — Вероятно, жены А. Б. Рихтера.
44.. . великая герцогиня Веймарская... — Великая герцогиня Саксен-Веймарская Мария Павловна (1786-1859), великая княгиня, сестра Николая I. Месяцеслов на 1840 год. СПб., 1840, с. 113.
Жуковский... с будущей молодой женой... — Свадьба Василия Андреевича Жуковского (1783-1852) и Е. А. Рейтерн (род. 1822) состоялась 21 мая 1841 года в церкви российского посольства в городе Штутгардте, после чего поэт поселился с молодой женой в Дюссельдорфе.
46— Барон Александр Казимирович Мейендорф (1798-1865), действительный статский советник, камергер, агент во Франции от Министерства финансов по части мануфактур, промышленности и торговли.
Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1841 год. СПб., ч. I, с. 6, с. 483.
47.. . госпоже Плещеевой...— Наталья Федотовна Плещеева (1768-1855; урожденная Веригина) — статс-дама Двора ея величества государыни императрицы, жена действительного тайного советника Сергея Ивановича Плещеева (ск. 1802).
Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1841 год. СПб., 1841, ч. I, с. 24.
48.. . как поживает госпожа Ковалькова... — Екатерина Ивановна Ковалькова (1806-1854) — жена действительного статского советника, камергера, директора Особенной канцелярии при главноначальствующем над Почтовым департаментом Александра Ивановича Ковалькова (1795-1852).
Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1841 год. СПб., ч. 1, с. 6, с. 438.
Текст печатается по изданию: Дамианиди М. Ф., Рябов Е. Н. Неизвестные письма княгини М. А. Щербатовой // Согласие. — 1991. — № 6. — С. 199—213.