Лермонтов в Пятигорске
I.
На Горячих водах
Была весна 1825 года.
К Горячим серным источникам на Кавказе приехала помещица Пензенской губернии Елизавета Алексеевна Арсеньева в сопровождении родственников и многочисленных слуг. Арсеньева привезла для лечения своего любимого внука — десятилетнего Мишу Лермонтова. Это был слабый мальчик, недавно поправившийся после тяжелой болезни. Врачи посоветовали лечить ребенка серными водами. Ради здоровья внука Елизавета Алексеевна проделала это длительное, утомительное путешествие.
Горячие воды, небольшое поселение вокруг серных источников, выбивавшихся из отрогов горы Машук, лежало в четырех верстах от Константиногорской крепости. Это укрепление было достроено на левом берегу Подкумка в 1780 году. К 1825 году поселок Горячие воды насчитывал около сорока домов с флигелями. Строения тянулись вдоль главной улицы, которая проходила между двумя отрогами Машука. В поселке были магазины, лавки, аптека. Жители окрестных аулов привозили на своих двухколесных арбах мясо, фрукты, дичь; шла бойкая торговля. Базар бывал многолюдным.
На Горячих водах чувствовалась близость военных действий. Покой лечащихся охраняли казачьи пикеты, расположенные на возвышенностях вокруг источников. С наступлением темноты шумная жизнь поселка замирала. В ночной тишине порою раздавались одинокие выстрелы и окрики часовых: "кто идет?"
В середине 20-х годов прошлого века Горячие воды становились модным русским курортом. Сюда тянулись помещики центральных губерний России, столичная знать, офицеры Кавказской армии. Горячие воды быстро росли, благоустраивались и уже в 1830 году были переименованы в город Пятигорск.
Приехав на воды, Арсеньева с внуком поселилась у своей сестры — генеральши Хастатовой, дом которой стоял у самой подошвы Горячей горы на месте, где в наши дни возвышается прекрасное здание Пушкинских ванн.
После степных просторов Пензенской губернии Кавказ произвел неизгладимое впечатление на Мишу Лермонтова — чуткого мальчика с пылкой фантазией. Все в этом крае было для него новым и казалось прекрасным: величавые горы, белоснежные вершины на горизонте, яркие южные краски, синее небо, новые люди с их своеобразным бытом, рассказы о войне, о стычках с горцами.
Лето 1825 года, проведенное иа Горячих водах, для юного Лермонтова стало источником богатейших воспоминаний.
Вернувшись в родное поместье Тарханы в Пензенской губернии, Миша Лермонтов не мог забыть Кавказа.
С дворовыми ребятишками, детьми крепостных крестьян, он постоянно "играл в Кавказ", "в войну", лепил из воска горы и фигуры черкесов. А немного позднее четырнадцатилетний Лермонтов создает свои ранние произведения — поэмы "Черкесы" и "Кавказский пленник".
Одна из последующих поэм Лермонтова — "Аул-Бастунд- жи" (1831 год) отражает легенды, которые поэт слышал на Горячих водах. Район Пятигорья в поэме получил свое яркое художественное изображение. Первые строки определяют место действия:
Между Машуком и Бешту, назад
Тому лет тридцать, был аул, горами
Закрыт от бурь и вольностью богат. - Его уж нет...
... В ауле том без ближних и друзей
Когда-то жили два родные брата,
И в Пятигорье не было грозней
И не было отважней Ак-Булата.
Прекрасное знание местности, быта горцев, их нравов и, наконец, чарующее описание природы в этой поэме говорят об исключительной наблюдательности и художественном мастерстве юноши Лермонтова. Его реалистические картины природы Пятигорья полны живыми красками и яркими образами.
Обозревал задумчивый Бешту.
Вдали тянулись розовой стеной,
Прощаясь с солнцем, горы снеговые;
Машук, склоняся лысой головой,
Через струи Подкумка голубые,
Казалось, думал тяжкою стопой
Перешагнуть в поместия чужие...
Поездка 1825 года на Горячие воды привила Лермонтову на всю жизнь глубокую трогательную любовь к Кавказу.
Как сладкую песню отчизны моей
Люблю я Кавказ...
восклицает поэт. И с этого времени в его литературном творчестве воспоминания о Кавказе занимают центральное место. Юноша Лермонтов пишет ряд стихотворений и поэм, действие которых происходит на Кавказе ("Каллы", "Измаил-Бей", "Хаджи-Абрек" и др.).
Приветствую тебя, Кавказ седой!
Твоим горам я путник не чужой:
Они меня в младенчестве носили
И к небесам пустыни приучили...
Подобные же, глубоко лиричные и задушевные чувства свои к Кавказу Лермонтов высказывает во многих поэтических строках. Он любит страну, где пробудился его поэтический гений, и воспевает ее. "Кавказ взял полную дань с музы нашего поэта... Странное дело! Кавказу как будто суждено быть колыбелью наших поэтических талантов, вдохновителем и пестуном их музы, поэтическою их родиной!" — говорит Белинский.
II.
Ссылка на Кавказ
Наступила весна 1837 года.
Опять по тем же долгим, грязным дорогам на перекладных ехал Лермонтов. Поэт был сослан на Кавказ за стихотворение на смерть Пушкина. Минуло всего 12 лет со времени его детской поездки в Пятигорск, но как все изменилось за это время! Теперь он опальный офицер, странствующий "с подорожной по казенной надобности".
Проехав всю Кавказскую линию укреплений, Лермонтов по Военно-Грузинской дороге перевалил через горы и попал в Грузию. Скитания по Кавказу, ночевки в чистом поле не прошли для него бесследно. Он простудился и, тяжело заболев ревматизмом, был привезен в Пятигорск для излечения. В одном из писем поэт сообщал: "... Меня на руках вынесли люди из повозки, я не мог ходить!".
Вновь попав на воды, Лермонтов увидел, как маленькое поселение, куда он приезжал 12 лет назад, превратилось за это время в порядочный город. Теперь это был уже Пятигорск с населением более чем в тысячу человек, повсюду возвышалось много новых построек, выросли жилые кварталы, появились тенистые аллеи; в центре, у сада "Цветник", прекрасное здание "Ресторации".
новенький, чистенький городок с зеленым бульваром по середине и десятком примыкающих к нему уличек, с другой, — по берегу мелководной реки Подкумка, — лепились белые домики казачьего поселения.
"Я теперь на водах, пью и купаюсь, словом, веду жизнь настоящей утки... У меня здесь очень хорошее помещение; каждое утро из своего окна смотрю на всю цепь снежных гор и на Эльбрус; вот и теперь, сидя за письмом к вам, я по временам кладу перо, чтобы взглянуть на этих великанов: так они прекрасны и величественны... Ежедневно брожу по горам и уже от этого одного укрепил себе ноги; хожу постоянно: ни жара, ни дождь меня не останавливают..." — писал Лермонтов своей знакомой.
Через месяц поэт чувствовал себя здоровым. Он выписался из госпиталя и поселился на частной квартире, "на самом высоком месте, у подножья Машука". Дом, в котором тогда жил поэт, точно неизвестен, но можно предполагать, что он стоял на нынешней Лермонтовской улице.
Летом 1837 года на водах было оживленно.
Здесь Лермонтов встретил многих знакомых по Петербургу и Москве. В Пятигорске, в квартире Сатина — товарища поэта по университетскому пансиону, состоялось первое знакомство
Лермонтова с великим критиком Белинским. После первой встречи не произошло сближения этих двух гениальных людей, но спустя несколько лет великий критик первым в истории русской литературы определил огромное значение творчества Лермонтова. Дом, в котором произошло их знакомство, сохранился до настоящего времени.
Молодежь на водах вела шумный образ жизни. Устраивали прогулки в горы, в парке — гулянья, в ресторации давали балы, играли в карты.
Лермонтов принимал участие во всех увеселительных затеях молодежи. В то же время в душе поэта шла большая творческая работа. Один из современников вспоминал: "Он писал тогда "Княжну Мери" и зорко наблюдал за встречающимися личностями. Те, которые были в 1837 году в Пятигорске, вероятно, давно узнали и княжну Мери, и Грушницкого, и, в особенности, умного и оригинального доктора Майера".
Жизнь пятигорского "водяного общества" дала богатый материал для Лермонтова-художника. Впечатления, увезенные отсюда, помогли ему создать величайшее произведение — роман "Герой нашего времени". В творческой лаборатории писателя все виденное им органически перерабатывалось, типизировалось и отливалось в монументальные образы. Эти образы, как живые портреты, глядят теперь на нас со страниц гениального произведения.
Образ доктора Вернера в романе Лермонтова — один из самых обаятельных. Прототипом Вернера явился знакомый Лермонтова — доктор Майер.
Знакомство в Пятигорске с другим лицом — прапорщиком Колюбакиным — помогло Лермонтову при создании образа Грушницкого. Колюбакин был известным участником Кавказской войны, разжалован за дерзость, потом произведен в офицеры после ранения. Он отличался вспыльчивостью, был фатоват, задорен, не умен. Эти черты мы находим и в образе Грушницкого.
Жизнь "водяного общества", достопримечательности Пятигорска и его окрестностей в романе Лермонтова изображены яркими красками. Но ценность "Героя нашего времени" тем более значительна, что автор поднялся над узко портретными описаниями своих современников и как художник-реалист создал типичные образы людей 30-х годов девятнадцатого века.
Завершая курс лечения водами, Лермонтов провел конец лета 1837 года в Железноводске и Кисловодске, а поздней осенью был переведен в Гродненский гусарский полк. В конце 1837 г. поэт покинул Кавказ.
В Петербурге Лермонтов продолжает свою творческую работу. Он пишет блестящие поэмы "Мцыри" и "Беглец", перерабатывает глубоко философскую поэму "Демон", заканчивает роман "Герой нашего времени" и создает десятки прекрасных стихотворений. Имя Лермонтова быстро становится известным в России. В нем современники видели продолжателя пушкинских традиций.
Но если передовая часть русского общества признавала Лермонтова гениальным художником слова, то высшие аристократические круги относились к творчеству поэта враждебно. Обличительный характер его произведений, обнажавших корни страшной николаевской действительности, был нетерпим для дворянской верхушки. Правительство искало малейший повод, чтоб удалить "опасного" поэта из столицы. И такой повод нашелся. За дуэль с де-Барантом в феврале 1840 года Лермонтов был арестован и приказом Николая I вновь сослан на Кавказ.
"Завтра я еду в действующий отряд на левый фланг, в Чечню, брать пророка Шамиля, которого, надеюсь, не возьму", — сообщает Лермонтов из Ставрополя в письме к своему другу
Лето 1840 г. поэт провел в экспедиции против горцев. В боях Лермонтов проявил исключительную храбрость и находчивость. Одно из крупных сражений при речке Смерти (Валерик), в котором поэт зарекомендовал себя как отважный офицер, описано им в чарующем стихотворном послании к Варваре Александровне Лопухиной.
В промежутке между походами Лермонтов вновь побывал на Минеральных Водах.
Пятигорск за истекшие годы со времени последнего пребывания здесь Лермонтова мало изменился. В городе появилось лишь несколько частных домов да две-три новые лавки. Но жизнь по-прежнему была шумной.
12 сентября поэт писал из Пятигорска:
"Я теперь вылечился совсем и еду с вод опять в отряд в Чечню".
Осень 1840 г. для Лермонтова была заполнена событиями войны. Вновь походы, сражения, штыковые атаки... За проявленную боевую доблесть Лермонтова неоднократно представляли к наградам. В одном ив аттестационных списков была дана следующая характеристика:
"Во всю экспедицию в Малой Чечне, с 27 октября по 6 ноября поручик Лермонтов командовал отлично во всех отношениях, всегда первый на коне и последний на отдыхе, этот храбрый расторопный офицер неоднократно заслуживал одобрение высшего начальства".
Лермонтов в глубине души надеялся, что, отличившись в боях, он освободится от военной службы.
Служба в армии с каждым годом все больше тяготила поэта. Он мечтал о свободе, о серьезной литературной работе. В январе 1841 года, получив небольшой отпуск, Лермонтов выехал в Петербург, где надеялся добиться отставки. Однако его хлопоты не увенчались успехом. Поэта ждало тяжелое разочарование. Вместо отставки он получил приказ, по которому в 48 часов вынужден был покинуть столицу.
III.
Последние дни поэта
Оставляя Петербург в апреле 1841 г., Лермонтов отправился в свою последнюю ссылку на Кавказ. Он увозил с собой чувство ненависти к правящей верхушке России и горькое чувство обиды за свой народ, который находился под ярмом угнетателей. Прощаясь со своей родиной, поэт надеялся укрыться "за хребтом Кавказа" от преследований двора и светских интриг аристократии.
Однако укрыться от всевидящего ока Российского самодержавия поэту не удалось. Вслед за ним было отправлено секретное предписание царя, в котором указывалось: "дабы поручик Лермонтов непременно состоял налицо во фронте, и чтобы начальство отнюдь не осмеливалось ни под каким предлогом удалять его от фронтовой службы в своем полку".
Лермонтов не знал об этом повелении царя, которое исключало возможность выхода в отставку, но ему к этому времени было ясно, что надежды на свободу нет.
Из Ставрополя, где находился штаб войск Кавказской линии, Лермонтов писал своей бабушке: "Теперь не знаю сам еще, куда поеду; кажется, прежде отправлюсь в крепость Шуру, где полк, а оттуда постараюсь на воды".
Но в Пятигорск поэт попал значительно раньше. Ночуя на почтовой станции Георгиевской крепости, он неожиданно решил свернуть с главного тракта и заехать на Горячие воды, вместе со своим другом и родственником Столыпиным.
По приезде в Пятигорск Лермонтов подал рапорт пятигорскому коменданту о том, что болен и нуждается в лечении. Комендант разрешил ему остаться в Пятигорске, но для оформления пребывания опального поэта на курорте направил его на медицинское освидетельствование.
Спустя несколько дней Лермонтов прошел это освидетельствование. 24 мая пятигорский комендант отправил в штаб Кавказских войск свое донесение о приезде Лермонтова в Пятигорск для лечения, приложив к этому донесению акт медицинского освидетельствования поэта.
Будучи уверен, что штаб утвердит разрешение пятигорского коменданта, Лермонтов стал подыскивать, вместе со Столыпиным, квартиру. Друзья наняли "за 100 рублей серебром", как гласит запись в домовой книге, флигель в усадьбе, принадлежащей плац-майору Чиляеву.
Маленький домик в четыре комнаты под камышовой крышей стоял почти на краю города, у подошвы Машука. Из окон комнат, в которых поселился поэт, открывался живописный вид: на юге снеговыми уступами тянулась цепь гор, на западе видны были синеющие вершины Бештау, возле самого дома шумели деревья молодого сада.
Внутри флигель выглядел очень просто. Вот как описывает его один из биографов поэта: "Низкие приземистые комнаты, стены которых оклеены не обоями, но просто бумагой, окрашенной домашними средствами: в приемной — мелом, в спальне — голубоватой, в кабинете светло-серой и в зале — искрасна- розовой клеевой краской. Мебель самой простой, чуть не солдатской работы и почти вся, за исключением ясеневого ломберного стола и зеркала красного дерева, окрашена под цвет дерева масляной краской. Стулья с высокими в переплет спинками и мягкими подушками, обитыми дешевым ситцем".
В стенах этого дома Лермонтов провел последние дни. Здесь он многое передумал и перечувствовал. Какие мысли волновали его, можно судить по тем стихотворным строкам, которые поэт создал в этом доме. Такие шедевры лермонтовской лирики, как "Сон", "Дубовый листок оторвался от ветки родимой", "Выхожу один я на дорогу", "Пророк", являются его поэтической исповедью последних дней.
Штаб Кавказских войск не разрешил Лермонтову остаться в Пятигорске... 18 июня поэт подал второй рапорт пятигорскому коменданту с приложением медицинского свидетельства, в котором говорилось: "... Лермонтов одержим золотухою и цынготным худосочием, сопровождаемым припухлостью и болью десен, также изъязвлением языка и ломотою ног, от каких болезней... необходимо поручику Лермонтову продолжать пользоваться минеральными водами в течение целого лета 1841 года".
Комендант отправил рапорт Лермонтова в штаб, ответа на этот рапорт не было получено. Поэт остался в Пятигорске.
Жизнь Лермонтова последнего периода внешне была веселой и беззаботной. Декабрист Лорер позднее вспоминал, что после экспедиции гвардейские офицеры "нахлынули в Пятигорск, и общество еще более оживилось". Были здесь Глебов,
Тиран, Трубецкой, Лев Сергеевич Пушкин, Васильчиков, юнкер Бенкендорф, Мартынов и многие другие.
Молодежь жила весело: танцы, балы, пикники, гулянья. Часто собирались в квартире Лермонтова и Столыпина. Выносили стол на веранду, проводили вечера в спорах, играли в карты. В компаниях поэт обычно был очень весел и остроумен. Известен ряд его эпиграмм, написанных по тому или иному случаю, ходили по рукам карикатуры, на которые Лермонтов был большой мастер. Особенно доставалось Мартынову — человеку весьма ограниченному, пустому, высокомерному, любившему своей красивой внешностью производить впечатление на дам. Лермонтов, не терпевший людской глупости, в карикатурах остроумно высмеивал недостатки Мартынова. Он изображал его различно, но чаще в черкеске с кинжалом чуть не до земли, позирующим перед дамами, или въезжающим верхом на лошади в Пятигорск, причем дамы, наблюдая этот въезд, восхищаются красотой всадника. В рисунках Лермонтов нередко изображал самого себя и знакомых, но Мартынов обычно занимал главное место.
В Пятигорске Лермонтов встретил представителей того же петербургского аристократического общества и придворных кругов, ту же николаевскую знать, тех поработителей народа, против которых боролся всю свою жизнь.
В среде влиятельных личностей, приехавших из Петербурга, по свидетельству первого биографа Лермонтова проф. Виско- ватого, "ожидали случая, когда кто-нибудь, выведенный им (Лермонтовым. — Д. Г.) из терпения, проучит "несносного выскочку и задиру".
спровоцировать дуэль. Это не удалось.
— Что вы! — возражал Лисаневич. — Чтобы у меня рука поднялась на такого человека!
На убийство великого русского поэта, уже признанного преемника Пушкина, удалось спровоцировать Мартынова.
Веселье в шумных компаниях касалось Лермонтова только внешне. Поэт глубоко понимал, что вокруг него много сильных врагов, которые ненавидят его и желают ему гибели. Внутренне он чувствовал себя одиноким, не находя в окружающей среде сильных и действенных людей, которые, как и он, поднялись бы на борьбу с этим режимом рабства и произвола. Он задыхался в душной атмосфере, метался в поисках свободы и справедливости.
Мотив одиночества в лирике Лермонтова последних дней варьируется в нескольких стихотворениях.
Дубовый листок оторвался от ветки родимой.
До срока созрел я и вырос в отчизне суровой.
Один и без цели по свету ношуся давно я,
Засох я без тени, увял я без сна и покоя...
В другом знаменитом стихотворении "Выхожу один я на дорогу" — эта же тема получает свое блестящее художественное воплощение. Здесь поэт как бы оглядывается на пройденный путь, оценивает ушедшие годы и, глядя вперед, не видит возможности обрести счастье в будущем.
Уж не жду от жизни ничего я.
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы...
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы.
Чтоб дыша вздымалась тихо грудь.
Ощущение одиночества в последние месяцы жизни поэта было, видимо, мучительным и острым, и все же он не хочет "холодного сна могилы".
Анализируя отношение к себе окружающих и, в особенности, представителей власти, Лермонтов чувствовал, что в его жизни рано или поздно должна произойти катастрофа. Товарищ Лермонтова по юнкерской школе — Гвоздев вспоминал одну встречу с Лермонтовым.
Восьмого июля пятигорская молодежь по инициативе Лермонтова устроила большое гуляние в гроте Дианы. Играло два оркестра музыки, много танцевали на площадке среди деревьев, украшенных разноцветными фонариками. После бала Гвоздев встретил поэта на бульваре.
"Ночь была тихая и теплая... Лермонтов был в странном расположении духа: то грустен, то вдруг становился желчным и с сарказмом отзывался о жизни и обо всем его окружавшем. Между прочим, в разговоре он сказал: "Чувствую — мне очень мало осталось жить".
когда запросто собирались и в будние дни. Тогда дом Верзилиных оживал. Молодежь затевала танцы, игры, пение, звучали веселые голоса. Вечера кончались поздно.
В воскресенье, 13 июля, у Верзилиных было много гостей. Всей компанией сначала хотели идти на танцевальный вечер в казенную гостиницу, но затем раздумали и решили остаться. Среди гостей присутствовал и Мартынов.
Лермонтов, старшая дочь генеральши Верзилиной — Эмилия Александровна и Лев Сергеевич Пушкин сидели на диване, возле ломберного стола. Напротив, у рояля, стоял Мартынов. Он во время танцев не снимал свой длинный кинжал и, когда танцы окончились, принял изысканную позу, облокотись на рояль. Лермонтов смотрел на него, а затем шутливо сказал: "Горец с большим кинжалом!". Хотя в этой фразе не было ничего обидного, Мартынов, постоянно подстрекаемый "друзьями", вспылил. Произошло короткое объяснение, которое после окончания вечера продолжилось. Мартынов вызвал Лермонтова на дуэль.
Поэт, не придавая серьезного значения ссоре и не особенно тревожась о предстоящей дуэли, выехал в Железноводск. Здесь он принимал ванны. А секунданты в это время вместе с Мартыновым вырабатывали условия поединка. Много лет спустя после трагического события сам убийца поэта — Мартынов говорил: "Приятели-таки раздули ссору".
Для нас, в свете анализа взаимоотношений поэта с аристократической средой, становится совершенно ясно — кто были эти "приятели". Это были бездушные светские интриганы, питавшие неугасимую злобу к Лермонтову.
Условия поединка были выработаны необычайно тяжелые: стреляться до трех раз, расстояние между барьерами всего десять шагов и, наконец, пистолеты были избраны дальнобойные.
Последние сутки своей жизни поэт провел в Железноводске, и, видимо, самые различные чувства волновали его. Одна из современниц Лермонтова в день дуэли 15 июля 1841 года (по старому стилю) приехала из Пятигорска в Железноводск. Вот как она описывает встречу с поэтом: "Мы пошли в рощу и все там гуляли... Он при всех был весел, шутил, а когда мы были вдвоем, он ужасно грустил, говорил мне так, что сейчас можно догадаться, но мне в голову не приходила дуэль".
Во второй половине дня Лермонтов верхом выехал к месту дуэли, которое было назначено приблизительно в двух с половиной верстах от Пятигорска, по дороге на Железноводск.
И даже перед самым поединком поэта продолжали волновать творческие замыслы. Своему спутнику по дороге к месту дуэли Лермонтов говорил о том, что он задумал план двух новых романов: "одного из времен смертельного боя двух великих наций, с завязкой в Петербурге, действиями в сердце России и под Парижем и развязкой в Вене, и другого — из Кавказской жизни...".
Всем этим прекрасным замыслам не суждено было осуществиться.
К месту дуэли Лермонтов приехал, когда уже вечерело. По небу, со стороны Бештау, ползли тяжелые грозовые тучи. Секунданты стали торопиться. Поэта поставили в невыгодную позицию — на возвышенность, так что его фигура представляла прекрасную мишень. Васильчиков — один из секундантов — рассказывал следующее:
"Зарядили пистолеты. Глебов подал один Мартынову, а другой Лермонтову и скомандовал: "сходись". Лермонтов остался неподвижен и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслоняясь рукой и локтем... Мартынов быстрыми шагами подошел к барьеру и выстрелил. Лермонтов упал, как будто его скосило на месте... Мы подбежали. В правом боку дымилась рана, в левом — сочилась кровь, пуля пробила сердце и легкие".
В это время разразилась гроза. Тело поэта было оставлено под проливным дождем и только поздно вечером перевезено в домик, где он жил.
На другой день весть о гибели поэта быстро облетела маленький городок.
"Во всех углах, на всех аллеях, только и было разговоров, что о происшествии... — вспоминал декабрист Лорер. — Я заметил, что прежде в Пятигорске не было ни одного жандармского офицера, но тут... их появилось множество, и на каждой лавочке отдыхало, кажется, по одному голубому мундиру".
"Михаил".
Все участники дуэли были арестованы и заключены под стражу. Началось следственное дело, которое велось формально. По законам того времени убийце Мартынову грозила каторга. Но судивший убийцу и секундантов военный суд вынес сравнительно легкий приговор: Мартынов и секунданты были приговорены к лишению чинов и прав состояния. Но даже этот легкий приговор пятигорского суда был отменен царем, и в январе 1842 г. последовало "высочайшее повеление": "Майора Мартынова посадить в Киевскую крепость на гауптвахту на три месяца и предать церковному покаянию, а секундантов — князя Васильчикова и корнета Глебова простить, первого во внимание к заслугам отца, а второго — по уважению полученной тяжкой раны".
Весть о безвременной гибели Лермонтова явилась тяжким ударом для Елизаветы Алексеевны Арсеньевой — бабушки поэта. Она ненадолго пережила любимого внука. Ранней весной 1842 года Елизавета Алексеевна послала своих людей на Кавказ. Они привезли из Пятигорска в свинцовом гробу тело Лермонтова. В родном селе Тарханы останки поэта вторично были преданы земле рядом с могилой его матери.
На пятигорском кладбище осталось место первоначального погребения великого русского поэта. Отсюда, с возвышенности, открывается прекрасный вид на город и белоснежные вершины Кавказского хребта. Эти места при жизни нежно любил Михаил Юрьевич.
* * *
Гибель Лермонтова потрясла передовых людей России. "Несчастная судьба нас, русских. Только явится между нами человек с талантом — десять пошляков преследуют его до смерти", — писал один из современников поэта. И для каждого здравомыслящего человека того времени становилось понятным, где кроются причины гибели лучших людей эпохи. Сама система крепостнической России обрекала на гибель все передовое, прогрессивное, что поднималось на великую борьбу с мраком и произволом царизма за прекрасное будущее своего народа.
"Все выходящее из обыкновенного порядка гибнет. Пушкин и Лермонтов впереди, а за ними... многое множество..." — записал Герцен в своем дневнике.
Лермонтов стал очередной жертвой этого страшного николаевского режима. Поэт выступил против николаевской знати как непримиримый борец. Он дерзко бросал в лицо придворной черни "железный стих, облитый горечью и злостью!..". Его подвергали опале и изгнанию. Он продолжал борьбу.
"Пророк" Лермонтов, определяя роль поэта в общественной жизни, как бы еще раз подчеркивал, что никакие гонения не могут сломить его и заставить отказаться от великих идеалов служения своему народу. В этом стихотворении Лермонтов с глубоким пониманием обнажил корни того социального конфликта, который произошел между ним и дворянской Россией.
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
Бросали бешено каменья.
В статье "Памяти Герцена" В. И. Ленин указывал, что в истории русской революции действовало три поколения, три класса. "Сначала — дворяне и помещики, декабристы и Герцен. Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало".
Лермонтов со своим пламенным, мятежно-обличительным творчеством принадлежал к этой славной когорте первого поколения русских революционеров.
Вся его поэтическая деятельность, вся его короткая жизнь овеяны одним страстным чувством, освещены одним, основным для него идеалом. Этот идеал поэт находил в благородном служении интересам своего народа.
Поэтическое оружие Лермонтова никогда не тупилось.
И отзыв мыслей благородных
Звучал, как колокол на башне вечевой
Во дни торжеств и бед народных.
близки нашей современности. Мы, живые свидетели того, как в нашу эпоху создается боевое искусство, в котором бьет пульс наших героических будней.
Беззаветная преданность своему народу выработала у Лермонтова чувство нежной сыновьей любви к родине. Его патриотизм — подлинное возвышенное, благородное чувство. Все, что есть лучшего, светлого в его жизни — все связано с отчизной, олицетворением которой является Москва. Ей он посвящает прекрасные строки в поэме "Сашка".
Москва! Москва!.. Люблю тебя, как сын,
Как русский, сильно, пламенно и нежно!
Еще в XIX веке подлинные защитники интересов и прав русского народа — революционные демократы — высоко оценили литературное наследство Лермонтова и указали, каково его значение для грядущих поколений. Чернышевский находил в творчестве Лермонтова "залог будущих торжеств нашего народа на поприще искусства, просвещения и гуманности".
"Уже не далеко то время, когда имя его в литературе сделается народным именем".
Это время наступило. Нашей современности, полной великих творческих подвигов, Лермонтов близок, как друг с большим, сильным, пламенным сердцем. По меткому выражению Вл. Маяковского —
К нам Лермонтов сходит,
Презрев времена...
русского народа.
— Пятигорск: Издание Государственного музея "Домик Лермонтова" 1947.