Лермонтов на Кавказе в 1840 году
Выехав из Петербурга в начале мая, поэт около месяца пробыл в Москве, где посетил своих знакомых. 9 мая он присутствовал на именинном обеде у Гоголя, где читал отрывки из «Мцыри». В последних числах мая он уезжает на Кавказ, на три дня останавливается в Новочеркасске у своего бывшего командира генерала М. Г. Хомутова и 10 июня приезжает в Ставрополь.
После кратковременного пребывания здесь он 18 июня командируется на левый фланг Кавказской Линии для участия в экспедиции под начальством генерал-лейтенанта Галафеева.
В письме своему приятелю А. А. Лопухину накануне отъезда в отряд 17 июня Лермонтов пишет:
«Я здесь, в Ставрополе, уже с неделю и живу вместе с графом Ламбертом, который также едет в экспедицию и который вздыхает по графине Зубовой, о чем прошу ей всеподданнейше донести».5
Движение отряда, к которому поэт был прикомандирован, началось из лагеря при крепости Грозной 6 июля, и Лермонтову пришлось принять участие в целом ряде стычек и сражений, из которых самое значительное произошло 11 июля на реке Валерик. Поэт проявил здесь храбрость, отмеченную в журнале военных действий, и был представлен к боевой награде. Этот кровопролитный бой Лермонтов показал в стихотворении «Валерик».
За время с 25 сентября до середины октября М. Ю. Лермонтов участвует в новой экспедиции и снова за боевые отличия представляется к награде.
Во второй половине этой экспедиции ему пришлось быть во главе команды охотников, порученной ему после ранения Р. И. Дорохова. Он также принял участие в двух экспедициях в Малую Чечню под начальством генерала Граббе. Первая продолжалась с 27 октября по 6 ноября и вторая - с 9 по 20 ноября.
В промежутке между экспедициями поэт жил на Кавказских Минеральных Водах. В письме А. А. Лопухину от 12 сентября 1840 года из Пятигорска М. Ю. Лермонтов сообщал: «Я теперь вылечился почти совсем и еду с вод опять в отряд в Чечню...».6
На первый взгляд, можно было бы подумать, что и на этот раз поэт лечился в Пятигорске. Однако в пятигорской книге ванных билетов за 1840 год фамилия поэта ни разу не встречается. Отсюда можно сделать вывод, что Лермонтов написал это письмо проездом через Пятигорск, по-видимому, на обратном пути из Кисловодска.
Из-за отсутствия кисловодских книг ванных билетов в бывшем архиве Управления Кавказских Минеральных Вод установить пребывание поэта в Кисловодске документально невозможно, но мы знаем, что независимо от характера болезни, Кисловодск всегда являлся конечным этапом всякого лечения на Кавказских Минеральных Водах.
Немного позднее Лермонтову, возможно, пришлось встретиться на Кавказе с одним из своих самых близких друзей Святославом Афанасьевичем Раевским, находившимся в то время в должности чиновника особых поручений при Кавказском гражданском губернаторе. Он попал сюда после довольно продолжительного пребывания в ссылке 5 июня года и пробыл, судя по документам Ставропольского госархива, по крайней мере, до начала октября 1840 года.7
Дело под Валериком 11 июля 1840 года. Литография середины XIX века
По окончании тяжелых экспедиций в Большую и Малую Чечню Лермонтов имел возможность пробыть некоторое время в Ставрополе. Он часто бывает здесь у барона И. А. Вревского в интересной компании, где бывали переведенные на Кавказ декабристы.
Вот как описывает вечера у Вревского один из их участников А. Д. Есаков: 8 «... мне вспомнился 1840 г., когда я, еще совсем молодым человеком, участвовал в осенней экспедиции в Чечне и провел потом зиму в Ставрополе... Редкий день в зиму 1840-41 гг. мы не встречались в обществе. Чаще всего сходились у барона Ипп. Ал. Вревского, тогда капитана генерального штаба, у которого, приезжая из подгородней деревни, где служил в батарее, там расположенной, останавливался. Там, т. е. в Ставрополе, действительно, в ту зиму, собралось, что называется la fine fleur молодежи.9 Кроме Лермонтова, там зимовали гр. Карл Ламберг, Д. Столыпин (Mongo),10 Сергей Трубецкой, генерального штаба: Н. И. Вольф, Л. В. Россильон, Д. С. Бибиков, затем Л. С. Пушкин, Р. И. Дорохов и некоторые другие, которых не вспомню. Увы, всех названных пережил я. Вот это общество раз-два в неделю собиралось у барона Вревского. Когда же случилось приезжать из Прочного Окопа (крепость на Кубани) рядовому Михаилу Александровичу Назимову (декабрист, ныне живущий в городе Пскове), то кружок особенно оживлялся. Несмотря на скромность свою, М. А. как-то само собой выдвигался на почетное место и все, что им говорилось, бывало выслушиваемо без перерывов и шалостей, в которые чаще других вдавался М. Ю. Лермонтов. Никогда я не замечал, чтобы в разговоре с М. А. Назимовым, а также с И. А. Вревским Лермонтов позволял себе обычный свой тон persiflage'a.11 Не то бывало со мной. Как младший, юнейший в этой избранной среде, он школьничал со мной до пределов возможного; а когда замечал, что теряю терпение (что, впрочем, недолго заставляло себя ждать), он, бывало, ласковым словом, добрым взглядом или поцелуем тотчас уймет мой пыл».
И. Дельвиг в своих воспоминаниях рассказывает:
«За обедом всегда было довольно много лиц, но в разговорах участвовали Граббе, муж и жена, Траскин, Лев Пушкин, бывший тогда майором, поэт Лермонтов, я и иногда кто-нибудь из гостей. Прочие все ели молча. Лермонтов и Пушкин называли этих молчальников картинною галереею».12
Примечания
5Лермонтов М. Ю., т. 6, с. 454—455.
6Там же, с. 456.
7"Домик Лермонтова". Пятигорск, 1947, с. 24—30.
8"Русская старина", 1885, февраль, с. 474.
9Цвет молодежи (франц.).
10Ошибка — вероятно, Алексей Аркадьевич Столыпин.
11Насмешки (франц.).
12—Л.: "Academia", 1930, с. 304—305.