Перечитывая
Лермонтова
Географию знал и любил
Сообщая М. А. Шан-Гирей о своих успехах в пансионе, тринадцатилетний Лермонтов подробнее остановился на географии: "В географии я учу математическую по небесному глобусу, градусы, планеты, ход их и проч." Это не случайно, Лермонтов любил природу, а географию в пансионе преподавал широко образованный, следивший за новейшими достижениями науки И. Н. Данилевский. В 1829 году в "Вестнике Европы" (№ 15—16) была напечатана его обширная статья о выдающихся путешественниках Асцелине, Карпини, Рубруквисе и Марко Поло (Бродский Н. Л. М. Ю. Лермонтов. Биография. М., 1945. Т. 1. С. 101). И, конечно, он рассказывал своим ученикам о крупнейшем путешественнике конца XVIII — начала XIX века шотландце Мунго Парке (вспомним попутно, что Шотландией Лермонтов особенно интересовался как родиной своих предков). Тогда много писали о путешествиях Мунго Парка по Северной Африке и о его таинственной гибели. Интерес Лермонтова к географии сохранился и позже. В повести "Бэла" упоминается книга Гамба о путешествии по Кавказу. Описания природы у Лермонтова, его путевые зарисовки и картины всегда художественны, выразительны и точны. Недаром академик А. Е. Ферсман восхищался его пейзажными описаниями Но есть и другие свидетельства того, что поэт не забыл уроков своего преподавателя.
Монго, или Мунго
Это прозвище Лермонтов дал своему родственнику А. Столы- пину (1816—1858), и оно пристало к нему на всю жизнь. Даже теперь, говоря о Столыпине, почти всегда добавляют: Монго. Происхождение прозвища объясняется не вполне убедительно. Мемуарист А. М. Меринский утверждал, что Монго — имя героя французского романа, откуда оно и взято Лермонтовым (М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 1972. С. 126). Биограф поэта Висковатый писал, что Лермонтов случайно увидел фраицузский роман "Путешествие Монгопарка" — и взял первые два слога имени героя (П. А. Висковатый М. Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество. М., 1891. С. 201). Это объяснение принято и автором статьи о Столыпине в "Лермонтовской энциклопедии" (М., 1981). А ведь оно ничего не объясняет. Здесь не видно ни меткости, ни остроумия, и непонятно, почему случайно попавшееся слово сделалось вторым именем Столыпина. Да и не было романа с таким названием, как не было и "Монгопарка". Было историческое лицо — Монго Парк (сейчас принято писать — Мунго; кстати, так же писал в воспоминаниях и А. П. Шан-Гирей), человек необычной, богатой приключениями судьбы (БСЭ. Т. 32. 2-е изд. С. 115). Если действительно Лермонтову попалась на глаза книга о Парке, то он знал, о чем в ней идет речь. Рискованные похождения молодого Столыпина, об одном из которых поэт рассказал в поэме "Монго", и дали ему повод назвать друга этим именем (вспомним: "Опасен подвиг дерзновенный, // И не сносить им головы!"). Правда, М. Н. Лонгинов сообщал, что прежде Столыпина это прозвище получила его собака (П. А. Висковатый. Указ. соч. С. 201). Если это верно, то основания были те же, ибо, как видно из рассказа Лонгинова, собака тоже отличалась рискованным поведением.
Страшный Аспелинд
В письме к А. А. Лопухину от 17 июня 1840 года Лермонтов писал: "Завтра я еду в действующий отряд, на левый фланг, в Чечню брать пророка Шамиля, которого, надеюсь, не возьму, а если возьму, то постараюсь прислать к тебе по пересылке <...> Пожалуйста спусти его с Аспелинда; они там в Чечне не знают индейских петухов, так, авось, это его испугает" (М. Ю. Лермонтов. Собр. соч.: В 4 т. Л., 1981. Т. 4). В комментариях это место никак не объясняется. Тон письма шутливый. Нетрудно понять, что и Лермонтову, и Лопухину был известен ("индейский петух") по кличке Аспелинд, которым Лермонтов хочет попугать "пророка". Воинственность индюков известна. Многие любят их дразнить, и, очевидно, молодежь у Лопухиных забавлялась этим. Но почему он — Аспелинд? Один из тех путешественников, о которых писал И. Н. Данилевский, — Асцелин. А ведь петух-то нездешний, заморский! Видно, и это прозвище было дано Лермонтовым. Почему Асцелин превратился в Аспелинда и с чего следовало его спустить, неясно. Возможно, что допущена ошибка при прочтении письма; проверить это нельзя, поскольку автограф не сохранился. Но имя могло быть переделано и для удобства произношения, как часто бывает с прозвищами.
О львах и барсах
"Демон" река у него сравнивается с львицей, имеющей гриву, тогда как грива бывает только у львов. Но ведь Лермонтов говорит о гриве Терека, косматой, с клочьями пены — такой, какую он сам наблюдал. Поэту приписывается бессмысленность: "Терек прыгает, как львица, имеющая на хребте косматую гриву". При чем тут львиная грива, какое отношение она имеет к прыжкам? Сама природа сравнения такова, что обычно сравнивается менее знакомый предмет (здесь — Терек) с известным, приметы которого указывать нет надобности. Но достаточно поставить запятую после этой "львицы", и все станет на свои места:
И Терек, прыгая, как львица,
С косматой гривой на хребте,
Ревел <...>
Похожее описание находим в стихотворении Е. А. Баратынского "Весна, весна! Как воздух чист!..":
На торжествующем хребте
Поднятый ею лед!
Здесь совершенно ясно, что речь идет о хребте. Непонятно, почему сохраняется ошибочное (!) написание в изданиях Лермонтовской поэмы. А вот Б. Пастернак, отличный знаток Лермонтова, цитируя в "Детстве Люверс" эти строки из "Демона", запятую после "львицы" поставил (Пастернак Б. Л. Избр.: В 2 т. М., 1985. Т 2. С. 44).
А вот еще один пример обвинения Лермонтова в незнании того, о чем он пишет. В книге "Лингвистические парадоксы" (М., 1982) можно прочитать: "Показав, что в поэме "Мцыри" М. Ю. Лермонтова бой с барсом не выдерживает никакой критики с точки зрения зоографа, И. Сельвинский добавляет: "Но любопытно еще и другое: основная ошибка Лермонтова — переселение барса из Туркестана в Грузию, где барс никогда не водился".
Барсы на Кавказе водятся до сих пор, хотя осталось их там совсем немного. Вот что пишет зоолог И. Акимушкин: "В старые времена у нас барсом называли леопарда. И сейчас его так зовут на Кавказе" (И. И. Акимушкин. Мир животных. Вып. 1. М., 1971. С. 210). Он же сообщает, что барсы любят поиграть и порезвиться, так что барс, играющий костью, не выдумка поэта. В книге А. Сал- ганского "Птицы и звери наших лесов (М., 1964. С. 356-357) читаем: "Леопард, или пантера, или барс (то есть название "барс" и для зоолога остается равноправным. — О. П.) <...> в небольшом количестве встречается на Кавказе <...> На человека обычно не нападает, но иногда бывает опаснее тигра". Словом, сам Сельвинский спутал обыкновенного барса (леопарда) с ирбисом, которого просто барсом никогда не называют, а всегда уточняют: "снежный барс". Он действительно водится в горах Средней Азии и, между прочим, на человека не нападает. Это, пожалуй, мелочи. Но когда снова и снова повторяют, что Лермонтов здесь напутал, а там присочинил, то это уже неприятные мелочи. Утаивать действительные ошибки писателя нет смысла, но приписывать ему чужие недопустимо. Тем более, что точность в описаниях — одна из характерных черт Лермонтова. У него был верный глаз художника, прекрасная память и умение вглядываться в природу, понимать и чувствовать ее. Еще Карл Маркс, владевший русским языком и знавший толк в русской литературе, писал, что "вряд ли кто из писателей превзошел Лермонтова в описании природы" (К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Т. 2. М., 1983, с. 545).
Текст печатается по изданию: Попов О. П. Перечитывая Лермонтова // Русская речь. — 1988. — № 2. — С. 18—21.