Сестры Ивановы
Широко известно имя И. Л. Андроникова, литературоведа, искусствоведа, писателя, блестящего автора и исполнителя устных рассказов. В течение нескольких десятилетий, с удивительной неутомимостью и увлечением он занимался исследованием жизни и творчества М. Ю. Лермонтова. Но наиболее популярной стала тема разгадки инициалов "Н. Ф. И." — имени Натальи Федоровны Ивановой — героини юношеских стихов поэта.
Начало исследования этой проблемы Андрониковым относится к 1936 г., когда в "Трудах Тифлисского государственного университета"1 он поместил статью "К биографии Лермонтова", послужившую основой для серии других вариантов темы и воплотившейся, наконец, в знаменитом рассказе "Загадка Н. Ф. И."2. Вслед за тем последовали новые его публикации: "Лермонтов и Н. Ф. И."3, кинофильм "Загадка Н. Ф. И." (1959), пошли устные рассказы об "Н. Ф. И." в концертах, радио- и телепередачах.
Настоящей сенсацией явилась публикация Андрониковым в 40-е годы портрета Натальи Федоровны Обресковой, рожд. Ивановой. Первое и тогда единственное известное ее изображение открыло всем таинственный облик вдохновительницы поэта.
Портрет Натальи Федоровны и портрет ее мужа — Н. М. Обрескова — Андроников обнаружил в 1935 г. у ее внучки, Натальи Сергеевны Маклаковой.4 Оба портрета рисованы В. Ф. Бинеманом, но не датированы. Позировала Наталья Федоровна рисовальщику, уже будучи замужем за Н. М. Обресковым, парный портрет которого был одновременно создан этим же художником.
Андроников раскрыл и жизненный путь Н. М. Обрескова, родившегося в 1802 году В 1826 году он был разжалован в солдаты за позорный поступок: кражу драгоценностей из спальни жены воронежского губернатора, кстати его близкой родственницы. Только через 7 лет, в 1833 году, Н. М. Обресков был высочайше прощен и уволен с чином коллежского регистратора. В 1836 году он поступил на службу в канцелярию Курского губернатора. К этому времени по документам он значился женатым на Наталье Федоровне Ивановой. Значит Обресковой Наталья Федоровна стала между 1833 и 1836 годами, т. е. 20-23 лет от роду.5
Правда, исследователь П. М. Серяев считает, что свадьба могла быть "только в Курске... предположительно в 1838 или даже 1839 г."; тогда Наталье Федоровне было бы 25—26 лет.
Андроников возвращается к теме "Н. Ф. И." в 60-е годы в своих работах "Я хочу рассказать Вам" и "Исследования и находки". Любуясь драгоценной находкой, Андроников пишет: "Молодое лицо ее очаровательно: черты благородны, в углах красивого рта спрятана любезная улыбка, полнота обнаженных покатых плеч, тонкая шея украшена тяжелым ожерельем — весь облик как бы комментирует лермонтовские строки: "С людьми горда, судьбе покорна, не откровенна, не притворна".6 "В исследованиях. " под портретом почему-то значится: "Н. Ф. Иванова", хотя она была в это время уже Обрескова, тем более, что здесь же Андроников сам пишет: ". гляжу — на обороте рамки старинным почерком надпись: "Наталья Федоровна Обрескова, рожденная Иванова".
Видел ли ее Лермонтов именно такой, хоть и красивой, но не юной, а солидной дамой лет 30-ти? Конечно нет. К тому времени поэта уже не было в живых.
Маклакова уверяла Андроникова, что Лермонтов и после замужества Натальи Федоровны продолжал бывать в ее доме. Думается, что в действительности этих визитов поэта быть не могло. О полном разрыве с Натальей Федоровной поэт пишет в своем прощальном стихотворении:
Я не унижусь пред тобой,
Ни твой привет, ни твой укор,
Не властны над моей душой,
Знай, мы чужие с этих пор.
1832
"Вы видите, милый друг, что с тех пор, как мы расстались, я таки несколько изменился. Как скоро я заметил, что прекрасные грезы мои разлетелись, я сказал себе, что не стоит создавать новых. Прошлое представляется мне просто программою незначительных и весьма обычных похождений".7 Повышенный интерес к личности "Н. Ф. И." был вызван необходимостью понять, кто же была эта загадочная героиня юношеской лирики Лермонтова?
И хотя за Андрониковым прочно закрепилась слава разгадки инициалов "Н. Ф. И." ученые к этой проблеме обращались задолго до него. Еще с 1910 г. редактор полного собрания сочинений Лермонтова Д. И. Абрамович столкнулся с необходимостью понять, о ком говорится в стихах юного поэта 1830—31 гг., обозначенных этими инициалами. Лермонтовед предположил, что их объединяет один адресат.
Через 4 года В. В. Каллаш8 выдвинул версию, что в ряде стихов "Н. Ф. И. вой", "Романс И..." адресатом может быть дочь драматурга XIX в. Ф. Ф. Иванова. Еще через 2 года, в 1916 г., выдающийся ученый Б. В. Нейман9, увеличил число стихов, посвященных "Н. Ф. И.", и связал их с драмой "Странный человек", назвав ее прототипом героини. Впоследствии предположение Неймана подтвердилось.
Наконец, в 1935 г. Б. М. Эйхенбаум10 уже не предполагает, а утверждает, что "Н. Ф. И." — это Наталья Федоровна Иванова, что в драме "Странный человек" отразились события ранней биографии Лермонтова — его встреча с Натальей Федоровной Ивановой в Москве, летом 1831 г. В том же году к расшифровке названных инициалов приступил Андроников, и впоследствии приоритет в разгадке "Н. Ф. И." прочно, безоговорочно и надолго закрепился за ним. Увлекшись, он даже воскликнул однажды: "Я не знаю, почему за 100 лет эту загадку не удалось разгадать ни одному биографу Лермонтова!"11.
Прошло почти 40 лет, и в 1973 г. лермонтовед С. А. Андреев- Кривич, первый, прямо и решительно опровергнул приоритет Андроникова: "Андроников подводит итог тому, что давно сделано Каллашом, Нейманом и, до некоторой степени, Эйхенбаумом"12.
Вслед за Андреевым-Кривичем в том же 1973 г. выступил Е. Люфанов13 (Лит. газ., 7.3.1973 г.), а несколько позже — М. Серяев14.
Основным предметом спора стало утверждение, что загадка "Н. Ф. И." не разгадана, что задачу надо решать, начиная с выявления фактического материала об имениях Поливановых, Ивановых, о принадлежности "Н. Ф. И." к семейству драматурга Иванова и т. д.
Я. Л. Махлевич в своей статье "Новое о Лермонтове в Москве" отводит некоторые сомнения, возникшие в полемике, опираясь в своих доказательствах на документы15.
Следует безусловно согласиться с оппонентами И. Андроникова и с замечаниями, касающимися проблемы "Н. Ф. И.", но необходимо при этом признать и огромную роль ученого в значительном расширении рамок указанной темы. Он довел до многомиллионной аудитории лирику поэта 1830—31 г. г., обнаружил много нового — в частности, неизвестные еще никому, два новых стихотворения поэта в альбоме 1870 г., принадлежащем жене курского губернатора М. Д. Жедринской16. Здесь поэт первые полностью назвал имена и фамилии адресаток:
В альбом Н. Ф. Ивановой.
Что может краткое свиданье
Мне в утешенье принести,
Час неизбежный расставанья
Настал и я сказал: прости.
В альбом твой бросил для тебя,
Как след единственный, печальный,
Который здесь оставлю я
М. Ю. Лермонтов — 1832.
Второе стихотворение — посвящение Д. Ф. Ивановой — сестре Н. Ф. И.
В альбом Д. Ф. Ивановой
Когда судьба тебя захочет обмануть
И мир печалить сердце станет,
Ты не забудь на этот лист взглянуть
И думай: тот, чья страждет грудь
Не опечалит, не обманет
М. Ю. Лермонтов — 1832.
Посетив летом 1935 года Н. С. Маклакову и приобретя у нее портреты супругов Обресковых, Андроников и не подозревал о том, что он был очень близок, совсем рядом с другим сенсационным материалом — с новыми, еще никому не известными портретами юных сестер Натальи и Дарьи Ивановых, созданными художником М. А. Кашинцевым в 1834 году.
Андроников так и не узнал о портретах, находившихся в семье Маклаковых, которых он посещал довольно долго. Причина тому оказалась до банальности простой. В 1935 г. акварели находились у Н. А. Маклаковой, правнучки Н. Ф. Обресковой, которая жила отдельно от своей матери, Натальи Сергеевны. Наталья Алексеевна категорически отказалась продавать портреты сестер Ивановых работы М. А. Кашинцева, поэтому не упомянула о них Андроникову. Она также отговаривала мать от продажи и "бинема- новских" портретов супругов Обресковых, однако, Наталья Сер- гевна руководствовалась интересами меркантильными.
Прошло два десятилетия. В 1957 г. Н. С. Маклакова умерла. Нужда заставляет Наталью Алексеевну все-таки расстаться с фамильной реликвией. Через известного собирателя и искусствоведа Л. В. Горнунга портреты сестер Натальи и Дарьи Ивановых поступили в Пятигорский музей "Домик Лермонтова" (ныне музейзаповедник М. Ю. Лермонтова).
Акварели М. А. Кашинцева были получены музеем при содействии Н. П. Пахомова17 — старейшего искусствоведа, знатока музейного дела, стоявшего у самых истоков лермонтоведения XX в. Вот что пишет Л. В. Горнунг в "Домике Лермонтова": "По настоятельной просьбе Николая Павловича пересылаю Вам этот материал — два акварельных портрета сестер Ивановых: Натальи Федоровны, в замужестве Обресковой, и Дарьи Федоровны, в замужестве — Островской... Этим лермонтовским материалом заинтересовались в Москве и просили у меня, но Николай Павлович, давнишний друг и патриот Вашего музея, уговорил меня послать эти портреты в Пятигорск. Я не смог ему отказать, т. к. связан с ним дружескими отношениями" (Письмо от 02.12.1957 года).
Вместе с объяснением уже описанных обстоятельств приобретения акварелей Кашинцева Л. В. Горнунг прислал в музей и свидетельства Н. А. Маклаковой (письмо от 19.09.1957 г.): "Со слов моей матери, Натальи Сергеевны Маклаковой, умершей в сентябре 1957 года, я знала, что на двух акварелях Кашинцева изображены сестры, Наталья и Дарья. В 1935 году эти акварели находились лично у меня, и я их продавать не собиралась".
С заявлением Натальи Алексеевы согласуется и свидетельство М. Ю. Барановской, работавшей тогда в отделе ИЗО Государственного исторического музея. В своем письме в "Домик Лермонтова" от 18.06.1971 года она сообщает, что правнучка "Н. Ф. И." Наталья Алексеевна Маклакова, с которой Барановская была знакома, "... в свое время продала два портрета... Горнунгу, а у него для Пятигорска приобрел Пахомов".
Андрониковым, в которых впервые названы их имена и фамилии. Эти же факты должны устранить и возникшие в науке сомнения в том, что Наталья и Дарья — дочери драматурга Ф. Ф. Иванова.
Весной 1959 г. музей выставил в экспозиции свои новые приобретения, в числе которых были и великолепные изображения сестер Ивановых. Узнав об этом, Андроников, недоумевая, обратился в музей с письмом (27.05.1959):
"... что за новый портрет Н. Ф. И. экспонируется в Вашем музее? Откуда он взялся и чем доказано, что это именно Н. Ф. Иванова? От кого он получен?" На фоне пышного, высокопарного обращения ко мне, в его письме проскользнули жесткие и повелительные интонации: "... откуда он взялся?"; а в конце письма: "... если это не Иванова (тогда вы ее снимите)...". Мое намерение ответно выступить в печати пресекла директор музея А. И. Гребенкова. Она знала нрав Андроникова и боялась, что публикация осложнит с ним отношения, что было рискованно, особенно в преддверии большого юбилея 1964 года — 150-летия со дня рождения М. Ю. Лермонтова. Можно было бы привести не один пример проявления нрава Андроникова, оправдывающий опасения Гре- бенковой, но это уведет нас далеко от темы. Поэтому, возвращаясь к ней, продолжаю свое повествование.
Портреты сестер Ивановых М. А. Кашинцев рисовал в 1834 г. — датирован только портрет Натальи; фамилия "Кашинцев" без инициалов. Она изображена художником двадцатилетней, примерно такой, какой впервые ее увидел поэт: женственной, нежной, пленительной, очаровавшей его:
Все для меня в тебе святое:
Волшебные глаза и эта грудь,
Где бьется сердце молодое
В тонких чертах молодого лица Натальи гармонично сочетаются рисунок губ, бровей, открытого лба и мягкого подбородка. Спокойно, с достоинством смотрит на нас девушка с голубыми миндалевидными глазами, "равными красою с небесами". Удлиненный овал ее лица обрамляют каштановые волосы, нежная шея убрана красными бусами.
Во всем ее облике — во взгляде, в твердо сомкнутых губах, посадке головы сказывается властность; холодом веет от ее прекрасного лица, "она горда одной своею красотой". Позже поэт сравнит ее с мраморным кумиром.
Дарья на два года младше сестры. Внешне они похожи друг на друга. Но Дарья, в отличие от сестры, лирична. Красивы ее мягкие губы; нежность точеной шеи, плеч оттеняет черная бархотка. Гладко зачесанные темные волосы (с двойным пробором, как и у сестры) слегка прикрывают уши и заканчиваются сзади узлом. Лицо Дарьи еще не утратило округлости и очарования молодости. В чертах ее милого лица, во всем прелестном облике — девичья чистота, нежность, доброта и мягкость.
Такой впервые открылось нам юное лицо Дарьи. Кроме посвящения ей в альбоме, Лермонтов упоминает ее еще в стихотворении "Видение" (1831).
Оба портрета сестер художником подписаны. Рисовал их Ка- шинцев в одно и то же время, т. е. в 1834 году: портреты выполнены на совершенно одинаковых листах желтоватой бристольской бумаги, совпадают даже по размеру (20,3х17), оба изображения нижепоясные, сидят портретируемые так, будто обращены друг к другу (Наталья чуть-чуть полуоборотом вправо, Дарья — влево), платья девушек одинакового фасона; у Натальи оно голубое, у Дарьи — светло-вишневое.
Что же мы знаем о художнике, авторе двух мастерски выполненных изображений? В поисках полного имени Кашинцева мы обнаружили интересные сведения о семье коллежского ассесора Андрея Николаевича Кашинцева (1753—1819). Оба его сына художники. Один из них — Николай Андреевич (1799—1870) — камер-юнкер. Он знакомый Лермонтова18, художник-любитель II половины XIX в.
Другой сын — Михаил Андреевич — профессиональный портретист, рисовальщик. В собрании портретов Д. А. Ровинского19 дана небольшая справка о том, что Кашинцев литографировал женскую голову с картины К. Брюллова "Последний день Помпеи" и что умер он в 1838 г. В справочнике С. Н. Кондакова20 находим, наконец, и полное имя художника: Кашинцев Михаил Андреевич. Из того же источника узнаем, что в 1837 г. он получил звание свободного художника портретной живописи. Т. о., стало ясно, что автор наших портретов — Михаил Андреевич Кашинцев и что рисовал он их за три года до получения звания.
Весьма ценно и то, что художник не только открыл нам лица юных сестер, какими знал их поэт, не только передал их внешнее сходство, но уловил и разницу в их характерах. Как в правдивом зеркале, в портретах работы М. А. Кашинцева отразилась душа каждой из сестер: Наталья — гордая, "со взглядом ледяным", как метеор блеснула перед поэтом и погасла. Дарья — мягкая, лиричная вызывала у поэта доброе к себе отношение.
Вместе с акварелями М. А. Кашинцева музей получил от Маклаковых и уникальную фотографию пожилой Н. Ф. Обресковой с 16-летней дочерью — Натальей Николаевной. По свидетельству Н. С. Маклаковой этот снимок относится к 1864 г.21, на нем Наталье Федоровне 50 лет, значит дочь ее родилась в 1847 г., когда Н. Ф. Обресковой было 35 лет. Первенец ее, Дмитрий Николаевич Обресков, родился в 1841 г. Точная дата замужества Н. Ф. Об- ресковой не установлена. Во всяком случае, она вышла замуж не раньше 1835—1836 года. Отвергнув Лермонтова, Наталья Федоровна предпочла опозорившего себя Н. М. Обрескова и ждала его, отбывающего наказание.
"Н. Ф. И.". Это миниатюра Гинтца 1835 г. Он хранится в Институте русской литературы РАН ("Пушкинский Дом"). В "Описании рукописей и изобразительного материала Пушкинского Дома", т. 2, с. 103 о нем сказано:
"Иванова Наталья Федоровна, по мужу — Обрескова (18131875), 1835. Миниатюра на слоновой кости, 5,1х4, № 64 539, ниже пояса, 3/4 влево. Прическа с локонами на висках и шиньоном, с диадемой и серьгами. В декольтированном синем платье с голубыми кружевами. Слева на фоне "Hintz. f1835".
На обороте миниатюры наклеена кожа, на ней чернилами выполнена надпись: "Моя мать, Наталия Федоровна Обрескова, р. Иванова". Из отдела иллюстраций ИРЛИ в 1950 году; в ИРЛИ от Н. С. Маклаковой, внучки Н. Ивановой"22.
С такой атрибуцией портрета согласиться нельзя. Ей противоречат факты. Во-первых, даже простое визуальное сличение портрета работы В. Ф. Бинемана и акварели М. А. Кашинцева с миниатюрой Гинтца свидетельствует о том, что на портретах изображены два разных человека.
При этом укажем на труднообъяснимую замену этикеток на миниатюре, которую обнаружил заместитель председателя Петербургского отделения ассоциации "Лермонтовское наследие" И. П. Белавкин23"... бабушка Маклаковых, только не та, а со стороны Голициных; так мне говорила Маклакова, когда я впервые был у нее; тем не менее старуха и его принесла продавать Институту мировой литературы и продала как бабушку, что вполне соответствует правде. Но покупающие решили, что бабушка у нее была одна и купили".
Как теперь удалось установить, "бабушка со стороны Голицыных" — это Матюнина24, по мужу — Голицына (1798—1884) — мать Сергея Владимировича Голицына, мужа дочери Натальи Федоровны — Натальи Николаевны Голицыной, рожденной Об- ресковой. Следовательно, на миниатюре не Н. Ф. Обрескова, как это значится в ИРЛИ, а Матюнина. Вот почему Андроников ни в одном издании своих работ об Ивановой, ни разу, ни одним словом не обмолвился ни о миниатюре, ни о Матюниной, как не имеющих отношения к предмету его исследования.
Располагая достоверным портретом Д. Ф. Ивановой работы М. А. Кашинцева сравним его с опубликованным в статье Л. Певзнер25 неопознанным ею портретом-миниатюрой Дарьи Федоровны работы В. Ф. Бинемана, хранящимся в Гос. Третьяковской галерее. Первоначальное предположение автора, видевшего в миниатюре Н. Ф. Иванову в юном возрасте, было ею же отвергнуто. По второй версии Певзнер получалось, что на миниатюре — Да- рья-подросток в 1831—1833 гг. Певзнер полагает, что миниатюра создавалась одновременно с парными портретами Обресковых.
Дарьи должен бы быть 1820 г. с разницей возраста сестер в 7 лет. Таким образом, и эта версия отпадает. Год рождения Дарьи не может быть 1817, как считает Певзнер, поскольку отец сестер умер 31.07.1816 г., а в некрологе А. Ф. Мерзлякова отмечалось, что вдова Иванова "осталась в неутешном горе с двумя прелестными малютками". Наконец, визуальное сличение портретов работы М. А. Кашинцева и миниатюры также исключает тождество. Поиск, надо думать, следует продолжить.
Завершим нашу работу еще одной важной публикацией — мемуарным свидетельством Н. А. Маклаковой. В нем содержатся некоторые новые сведения об Ивановых, Обресковых и Голицыных...
Рассказ мемуаристки был записан С. И. Недумовым26, примерно в 1958 г. Наталья Алексеевна Маклакова вспоминала о двойном портрете Натальи и Дарьи, изображенных еще девочками со склоненными друг к другу головками, выполненном маслом: "Бабушка, не желая обделить своих дочерей, разрезала двойной портрет матери и тети пополам и отдала моей матери Наталью Федоровну. Позже мать отдала этот портрет мне, т. к. у меня в детстве находили сходство с Натальей Федоровной. Портрет висел на стене без рамы. Выйдя замуж, я увезла его на Рождественский бульвар, а после, уезжая с той квартиры и не зная ценности этого портрета, оставила в чулане вместе с портретом деда Голицына. Андроников, узнав об этом, посылал меня на старую квартиру, и я ездила несколько раз, но ничего не нашла. Портрет пропал".
У Натальи Алексеевны был сын и невестка Татьяна Юлиановна. Их потомки могут навести на след портретов.
В изложении дочери судьба шкатулки выглядит иначе — правдивее и убедительнее: шкатулка Н. Ф. И. сгорела во время пожара в 1919 г. вместе со всей усадьбой. Выходит, что шкатулка и при жизни Обрескова была цела!
"Но были ли там стихи (Лермонтова)? или они погибли раньше — я не знаю, т. к. ничего о Лермонтове не говорилось в семье". Прежде всего, о какой усадьбе говорится в мемуарах? Известно, что мать сестер Ивановых — вторым браком Е. И. Чарторижская владела усадьбой Никольское-Тимонино только до 1834 года. А в рассказе Н. А. Маклаковой всплывают сведения еще о другой, не упоминавшейся нигде усадьбе — Емишево в Подмосковье, что между Жаворонками и Внуковым.
"Там жила бабушка Голицына Наталья Николаевна, очень представительная и очень полная дама. После революции туда приехал и брат ее, Дмитрий Николаевич, с женой". Рассказывала Наталья Алексеевна и о последних днях жизни Обресковых и Голицыных:
"После пожара усадьбы все переехали в Москву, кроме тети Христины. Бабушка Голицына поселилась возле храма Христа Спасителя в церковном доме. Обресковы — отдельно. Но вскоре оба умерли. Бабушка Голицына умерла летом 1924 г. в Ольгин день." Названная Натальей Алексеевной дата смерти Натальи Николаевны совпадает с указанием этого же года Н. П. Чулковым2728, потому что после пожара 1919 г. она в Москву не приезжала и, вероятно, умерла в Подмосковье в 1920 году Не случайно ее имени не оказалось в адресном столе Москвы29.
Поразительно, как в этих мемуарах расходятся свидетельства об одном и том же у матери и дочери. Наталья Сергеевна, например, в деловой беседе с Андрониковым уверяла его, что в их семье всегда знали о влюбленности Лермотова в Наталью Федоровну. Дочь ее начисто отвергает этот факт:
"Ничего о Лермонтове не говорилось в семье".
Наталья Сергеевна, "позабыв" о сказанном Андроникову, на вопрос дочери, почему мать умалчивала о любви Лермонтова к Наталье Федоровне, откровенно призналась: "... во-первых, об этом не принято было говорить в наше время. Мало ли кто в кого влюблялся. Кроме того, отношения с Лермонтовым кончились ничем. О чем же было говорить? Наконец, в то время около нас были люди большего значения и положения и Лермонтов на их фоне не выделялся".
Тебе я душу отдавал;
Такой душе ты знала ль цену?
Ты знала — я тебя не знал.
Прошло время. Оно показало, каким бесценным даром для потомков, для истории литературы обернулось юношеское увлечение поэта. Любовь поэта, образ "Н. Ф. И." оставили в творчестве поэта-лирика, поэта-мыслителя совершенный и неповторимый след.
Примечания
1Андроникашвили (Андроников) И. Л. "К биографии Лермонтова". "Труды Тифлисского университета", 1936. — Т. 1. — С. 200—214.
2Андроников И., ж. "Пионер", 1938. — № 2. — С. 96—108. То же в сокр.: "Лит. газ.", 1938, 30 января.
3Андроников И. Исследования и находки. — М., 1964. — С. 117—142.
4— М., 1964. — С. 129—130.
5Андроников И. "Я хочу рассказать Вам". — М., 1965. — С. 25—27.
6Андроников И. "Я хочу рассказать Вам". — М.: Сов. писат., 1964. — С. 35.
7Эйхенбаум Б. М. "Статьи о Лермонтове". — М. -Л., 1961. — С. 58.
8Каллаш В. В. Иллюстрированное полное собрание соч. Лермонтова. — М.: изд. "Печатник", 1965. — Т. 1. — С. 272.
9— №8. — С. 61—70.
10Эйхенбаум Б. М. Основные проблемы лермонтоведения. Лит. учеба, 1935. — № 1. — С. 21—40.
11Андроников И. "Загадка Н. Ф. И.", гл. "Таинств. буквы" в кн.: "Я хочу рассказать Вам", М., 1965. — С. 8.
12Андреев-Кривич С. А. Всеведенье поэта. — М.: Сов. Россия, 1973. — С. 105.
13Люфанов Евгений. Вернемся к загадке Н. Ф. И. — Лит. газ., 1973, 7 марта. —С. 6.
14— Русская лит., 1976. — № 4.
15Махлевич Я. Л. Новое о Лермонтове в Москве. — Русская лит. 1977. — № 1.
16Андроников И. Исследования и находки. 1964, С. 135.
17Николай Павлович Пахомов (06.08.1890—15.03.1978). Москвич, русский, искусствовед, литературовед, Засл. деят. иск. (1966). По приглашению Луначарского в 1918—1924 гг. работал в коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины. В 1948 г. ему было поручено восстановить подмосковную усадьбу Абрамцево. В течение 20 лет он был там директором. Руководил устройством музеев Лермонтова в Тарханах и Пятигорске, музея Белинского в Чембарах; для этих музеев собирал ценные экспонаты; был в числе организаторов музея г., опубликовал ряд работ о Лермонтове. Среди капитальных его трудов — "Лермонтов в изобраз. искусстве" (1949) и "Живописное наследие £0 Лермонтова" (в книге "Лит. Л. Н. Толстого в Москве, долгие годы участвовал в работе Гос. лит. музея. Печатался с 1935, "Наследство", т. 45—46, 1948, с. 55—222). Здесь впервые изучены все картины, потреты, акварели и рисунки Лермонтова, доказана их значимость и тесная связь с поэтическим творчеством Лермонтова. Лит. "Краткая энциклопедия". — М.: Сов. Искусство, 1968, 1978 г.
18М. Ю. Лермонтов. Акад. изд., 1957. — т. IV. — С. 388, 683.
19"Подробный словарь русских гравированных портретов". — СПб., типогр. АН, 1889. — Приложения. — С. 110.
20С. Н. Кондаков. "Список русских художников к юбилейному справочнику императорской АХ", (1764—1914). — С. 88.
21В музее Пятигорска имеется еще один снимок (из альбома Гагариной) пожилой Обресковой, присланный Н. П. Пахомовым и М. Ю. Барановской для сличения с молодой Ивановой. Снимок петербургского фотографа К. Штарха. Видимо фотография Обресковой с дочерью выполнена тем же К. Штархом. Фотографии. Прислала М. Ю. Барановская в июне 1971 г.
22"Описание рукописей и изобр. материалов Пушкинского дома". — М.: изд. АН СССР, 1953. — Т. 2, "Лермонтов".
23В инв. кн ИРЛИ записано: "На обороте миниатюры наклеена кожа, а на ней чернилами: "Мать моя — Наталья Федоровна Обрескова, р. Иванова...". Фактически же кожаная этикетка отсутствует, а вместо нее — бумажная, с иным текстом: "Бабушка Наталья Иванова. (неразб.) Обрескова". В Пушкинском доме это несоответствие И. П. Белавкину не объяснили.
24—1893).
25Певзнер Л. "Загадка Д. Ф. И.", Лит. Россия, 31.10.1980.
26Недумов С. И. (1894—1963) — зав. фондами музея "Домик Лермонтова" в Пятигорске с 1939 по 1959 гг. Запись Недумовым свидетельств Маклаковой — черновая и поэтому не подписана и не датирована. Но, зная безупречную пунктуальность Недумова, его ответственное и бережное отношение к фактам (его книга "Лермонтовский Пятигорск", Ставрополь, 1977, полностью построена на документах), мы гарантируем точность передачи рассказа Н. А. Маклаковой. Рукопись хранится в Гос. музее-заповеднике М. Ю. Лермонтова.
27Андроников И. "Я хочу рассказать Вам", 1965. — С. 19.
28Там же с. 19.
29
Текст предоставлен Н. В. Маркеловым.