АНДРЕЕВСКИЙ
Cергей Аркадьевич (1847–1918),
поэт, литературный критик, юрист в сфере криминалистики. Одним из первых высказал мысль об «исключительной особенности» Л., вследствие чего «глубокое понимание жизни» соединилось в нем с «громадным тяготением к сверхчувственному (надземному — И. Щ.) миру» [3]. Л., по словам критика, постоянно считал «небо своей родиной и землю — своим изгнанием» [1]. Отсюда источник его скорби и беспримерная сила отрицания порядков на Земле. Социальные улучшения принципиально тут ничего не могли бы поправить без преобразования духовной сферы, без ее приближения к небесному. «Сожительство в Л. бессмертного и смертного человека составляло — по мнению критика — всю горечь его существования, обусловило весь драматизм, всю привлекательность, глубину и едкость его поэзии <…> Людской муравейник представлялся ему жалким поприщем напрасных страданий» [1]. И если у других поэтов порочность и диссонансы социальной сферы вызывали «пессимизм бессильного уныния», то лермонтовская печаль, по словам критика, «есть пессимизм силы, гордости, пессимизм божественного величия духа» [1]. Своеобразие такого «пессимизма», противоположного во всем шопенгауэровскому, А. видит в том, что в Л. «живут какие-то затаенные идеалы; его взоры всегда обращены к какому-то иному, лучшему миру» [1].
Жизнь — «такая пустая и глупая шутка» [1]. Но лишь в том случае, уточняет критик, раскрывая истинную суть мрачного заключения поэта, когда «к ней <…> где-то существует какое-то дополнение: иначе Вселенная была бы комком грязи <…>» [1].
Л.
Лит.: 1) Андреевский С. А. Лермонтов: характеристика. — СПб.: тип. А. С. Суворина, 1890. — C. 2, 17, 374; 2) Перцов П. П. Литературные воспоминания: 1890–1902 гг., М. — Л.: Академия, 1933. 1084 с.; 3) Маркович В. М., Потапова Г. Е. М. Ю. Лермонтов: pro et contra. Антология. — СПб.: РХГИ, 2002. — (Русский путь). — С. 295–314.
И. П. Щеблыкин