ЛЕСКОВ
Николай Семенович (1831–1895).
Русский писатель, публицист. Родился в селе Горохове Орловского уезда Орловской губернии, ум. в Петербурге. Отец, Семен Дмитриевич, происходил из духовенства: дед и прадед писателя были священниками в селе Лесках Орловской губернии, откуда, как Лес. полагал, «вышла <…> родовая фамилия», окончил духовную семинарию, но стал чиновником и дослужился до потомственного дворянства. Мать, Марья Петровна, из дворянского орловского рода Алферьевых. Лес. всегда с достоинством говорил о своих корнях и о «довольно счастливой» религиозности с детства («Автобиографическая заметка», 1890 г.). Когда Лес. учился в Орловской гимназии, отец умер, дальнейшее образование он получил в Киеве под руководством профессора И. Ф. Якубовского, но, по существу, являлся талантливым и трудолюбивейшим самоучкой, т. к. с 16 лет уже служил чиновником, затем поступил на коммерческую службу, благодаря которой смог познакомиться с удаленными уголками России, что и послужило стимулом к писательской деятельности, кото- рой было отдано почти 35 лет.
Чаще под псевдонимом М. Стебницкий в 60-х гг. ХIХ в. создает фельетоны, статьи, ряд реалистических рассказов и повестей, в числе которых уже были признанные ныне шедеврами «Овцебык» (1863), «Леди Макбет Мценского уезда» (1865), «Воительница» (1866). Полемика тех лет с революционными демократами (романы «Некуда», «Обойденные»), оскорбительные выпады из этого «лагеря» в его сторону вывели Лес. на трудную позицию обособленности в писательской среде. Он проявлял «нетерпячесть», критическое отношение к различным общественным течениям в продолжение всей жизни и сохранил настрой даже в 90-е годы, когда стал признанным мастером. При этом поиски активных способов делать добро другим вел всю жизнь.
— самоустранения, отчуждения при передаче авторских оценок (вплоть до создания иллюзии полного отсутствия автора) и обусловила формирование подлинного лесковского новаторства: выразительнейшими приметами его идиостиля становится «затейливость языка», привлечение внимания к оригинальному народному, порой грубоватому, слову, что отмечено как достоинство и доброжелательной, и недоброжелательной критикой.
Еще с конца 60-х годов Лес. приобрел убеждение, что литератор должен выступать как «секретарь своего времени», но причислять его к «натуралистам», реалистам-«типичникам», «художникам-записывателям» было бы ошибкой [1]. Многие сюжеты взяты Лес. из потока жизни, конкретных жизненных ситуаций, участником или наблюдателем которых он был или каковым представлялся, используя сказ, стилизацию. Это свойство находит отражение в каждой грани идиостиля писателя, проявляется как органическая манера его письма и позволяет заключить, что «Лесков стоял у истоков того периода литературы, когда не гармония и соразмерность частей целого владела художником, не классическая архитектоника составляла одну из главных его забот, а поток жизни, сознания, психологии вел за собой повествование <…> » [5].
Большая часть произведений писателя о жизни русского народа с яркими подзаголовками «зарисовка», «пейзаж и жанр», «картинки с натуры», «рапсодия», «рассказ-полубыль», «хроника». Это находки в плане разработки жанров реалистической прозы. Крупных событий произведения не затрагивают, хотя касаются острых проблем: голода и нищеты крестьянства, оскудения дворянства, девальвации нравственности в жизни столичной, провинциальной, деревенской. Оригинальные жанры дают возможность читателю самому либо анализировать назначение и содержание разговоров о судьбе и перипетиях бытия то в ажидации («Полунощники»), то в выцветшей гостиной («Зимний день»), либо исследовать чью-то жизненную летопись («Заячий ремиз», «Юдоль»). Автор разрешает не верить или верить и делать выводы морально-этического содержания без его прямой подсказки.
Не суждения о жизни, а жизнь предстает в его произведениях. Творчество писателя связано с лучшими традициями русского критического реализма, сосредоточено на художественном исследовании народной жизни, социально-бытовой и психологической «физиономии» русского человека. Отличительной чертой творческого «почерка» Лес. М. Горький считал отсутствие пластики в обрисовке образов героев, противопоставленное доминирующему рассказу. Интерес к неприкрашенной обыденности и злободневным проблемам своего времени выразился в глубоко демократической настроенности писателя, которая звала его говорить о русской жизни и ее сердцевине — народе — языком народа. Занимательность рассказа является одним из основных законов лесковской композиции. Раскрытия характеров он достигал чаще через речевой портрет. Сказ у него полифонический, где переплетаются голоса нескольких рассказчиков. Яркий, самобытный язык писателя — это бесценный вклад, который органично вошел в сокровищницу русской национальной и мировой культуры. М. Горький поставил Лес. в один ряд с такими крупнейшими писателями, как Н. В. Гоголь, Л. Н. Толстой, И. С. Тургенев, И. А. Гончаров, указывая на притягательность и своеобразие его таланта.
70–90-е гг. ХIХ в. характеризуются в истории России вниманием к вопросам религии, роли церкви, конфессионального сознания, народного понимания веры, «религиозного разномыслия» интеллигенции. Духовные поиски были направлены на совершенствование менталитета и развитие ментальности в условиях нового времени [3]. Расцвет творчества и написание произведений, где отражаются духовные поиски, жажда обретения веры, — период, когда он «подходил к религии как истинный художник — с эстетических позиций, открывая в вере «поэзию»» [4]. Подписывая некоторые свои письма «смиренный ересиарх Николай», он оставался верующим человеком, для которого высокое значение имело евангельское слово: об этом свидетельствует широкое использование и точечных, и развернутых прецедентных текстов — смысловых скважин, связывающих лесковские произведения с религиозными источниками. Укрепленное любовью к Богу и истине сердце — часть представлений Лес. об идеале.
— все это сближает Лес. с Л., который являлся его любимым поэтом. Об этом есть свидетельство — воспоминания сына и биографа — А. Н. Лескова, который создал его жизнеописание: «В картотеке А. Н. Лескова помечено на листе «Лермонтов»: «Это был наиболее любимый и чтимый им русский поэт»» [6].
В текстах произведений Лес. имя Л. и лермонтовское горящее слово упоминается регулярно. Имя поэта писатель вкладывает и в уста героев произведений, и в авторскую речь, и в речь рассказчика, близкого автору: «Гончарова, Писемского, Тургенева, Лермонтова, Пушкина, Каткова, Леонтьева, Адамантова, Буслаева, Юркевича, Пирогова, даже Гете и самого Шекспира, без всякого милосердия, трепали по своим журнальным задворкам <…>» («Объяснение Г. Стебницкого»); «Потом мы разновременно прочли всего Лермонтова, которого они не знали и который им очень понравился» («Русское общество в Париже»); «А стихов на память знала без счету. Особенно она любила Лермонтова и Некрасова» («Овцебык»).
Им цитируются строфы, в том числе приводятся неточные цитаты («по памяти» или в силу ассоциации), употребляются прецедентные имена. Наиболее активно, с сложившимися культурными коннотациями, используется фамилия главного персонажа романа «Герой нашего времени» Печорин, необходимая при характеристике типа личности, подобного рода общественного явления. Есть реминисценции, аллюзии на строки поэта.
«Ангел», «Беглец», «Горская легенда», «Бородино, «Два сокола», «Демон», «Дума», «Журналист, читатель и писатель», «Измаил-Бей», «Когда волнуется желтеющая нива…», «Молитва», «На светские цепи», «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова», «Последнее новоселье», «Ребенку», «Родина», «Тамара», «Тучи» — вот перечень наиболее часто прямо или косвенно упоминаемых лермонтовских произведений.
Строки Л. служат Лес. поддержкой в выражении прежде всего обобщенно-философского содержания, а потому они востребованы в тех фрагментах его произведений, где он рассуждает о современном обществе, вере, нравах: «И как это во французской журналистике не раздастся в ответ на все эти глупости такого громкого тссс, которое бы, по крайней мере, хотя удерживало мало-мальски серьезного человека от побудительнейшей потребности
Ты жалкий и пустой народ! (конец статьи)»
(Н. С. Лесков. «Хвастуны и лгуны») (цитируется «Последнее новоселье»):
«<…> Молитва, например, имеет силы чудодейственные. Не клерикал, а человек демонического духа, поэт Лермонтов, ощущал, что
Есть сила благодатная
Святая прелесть в них:
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко,
И так легко, легко!
Чудесную таинственную силу эту знает всякий, кто умел сохранить теплоту сердечную; но обязательно ли оттого каждому верить в кровь святого Иануария и в чудеса Иосафата Кунцевича» (Н. С. Лесков «Русские общественные заметки») (цитируется «Молитва»);
«Бедные новости дня, за исключением одной “особенной”, бродящей в сплетнях и россказнях истории, из коей до нас, частных людей, пока доходят еще только одни
Намеки тонкие на то,
Ограничиваются на сей раз новостью повести И. С. Тургенева». (Н. С. Лесков «Русские общественные заметки») (цитируется «Журналист, читатель и писатель»).
сил в обновляемом обществе (см. «Некуда», «На ножах»), но, как и Л., не ощущая общественного резонанса: «Проходят годы, сменяются поколения, земля родит даровитых людей, которые начинают назойливо искать определения характера общества, в котором они живут, и что же они видят? Они видят, что “богаты мы из колыбели” ошибками отцов и поздним их умом.
Люди этого времени чувствуют и осознают, что они и ненавидят, “и любят случайно, ничем не жертвуя ни дружбе, ни вражде”, и что какой-то тайный голос не дозволяет им иметь веры в самих себя» (Н. С. Лесков «Общественные заметки») (парафразы стихотворения «Дума»).
Обо всех еще не изжитых российских проблемах и не из- менившихся за десятилетия возможностях для реализации в российской жизни деятельности ожидаемых «даровитых людей», т. е. о нравственном, по Лес., застое в обществе, свидетельствуют вкрапления, отражающие, как повтор, ключевые слова-идеологемы лермонтовского стихотворения: поколение, чувствовать, ненавидеть, вера и т. д.. Ср.: « <…> тот уважаемый Европою полезный и достойный всякого почтения ученый приглашен другим университетом и воспитывает еще одно поколение, которое уже владеет “ошибками отцов и поздним их умом”» (Н. С. Лесков «Санкт-Петербург»).
«Остается юношеский возраст, возраст и светлых надежд, и свежих сил, почти ни в ком в этот возраст окончательно не извращенных, не истощенных и не порабощенных. “Россия вся в будущем”, — сказал Лермонтов, а это значит, что и он считал ее, если не во всех, конечно, то во многих отношениях, юношей» (Н. С. Лесков «О русском государственном бюджете на 1862 г.») (неточная цитата из прозаического наброска Л. «У России нет прошедшего: она вся в настоящем и будущем»).
Приведение лермонтовских строк позволяет Лес. эксплицировать авторскую позицию; прецедентные связи и образность подтверждают их действенную силу, что создает излюбленную обоими авторами контрастность, которая не вызывает впечатления дисгармонии, так как является художественно, оправданной.
Лит.: 1) Дыханова Б. С. «Запечатленный ангел» и «Очарованный странник» Н. С. Лескова. — М.: Худ. лит., 1980. — 174 с.; 2) Лесков А. Н. Жизнь Николая Лескова. В 2-х т. Т. 2. — М.: Худ. лит., 1984. — 607с; 3) Либан Н. И. Кризис христианства в русской литературе и русской жизни// Избранное: Слово о русской литературе: очерки, воспоминания, этюды. — М.: Прогресс-Плеяда, 2010. — С. 427–434; 4) НовиковаСтроганова А. А. «Потребность духа, ищущего высшего состояния»: религиозно-нравственные искания в поэтике Н. С. Лескова// Лесковиана: Документальное наследие Н. С. Лескова: Текстология и поэтика: Тезисы докладов международной научной конференции (г. Москва, 21–23 ноября 2011 г., Российский государственный архив литературы и искусства)/ Сост. и науч. ред. — Д. В. Неустроев. — М.: НИП «ВФК», 2011. — С. 116– 120; 5) Озеров Л. Поэзия лесковской прозы// В мире Лескова. — М.: Сов. писатель, 1983. — С. 261–289; 6) ИРЛИ, ф. 612, № 383, л. 2088.
В. В. Леденева