НЕКРАСОВ
Николай Алексеевич (1821 – 1877),
Русский поэт, писатель, публицист; в историю русской литературы вошёл не только благодаря поэтическому таланту, но и поучил известность как организатор литературных сил: с 1847 г. по 1866 г. являлся руководителем литературного и общественно-политического журнала «Современник», с 1868 г. – редактором журнала «Отечественные записки».
Стремясь определить место Н. в литературе, критики не раз соотносили его имя с Л., то сближая, то противопоставляя их. С особенной силой споры о Некрасове как продолжателе традиций Пушкина и Л. разгорелись на страницах периодических изданий после выступления Ф. М. Достоевского на похоронах Н. В «Дневнике писателя» Достоевский написал: «Некрасов в ряду поэтов (то есть приходивших с «новым словом») должен прямо стоять вслед за Пушкиным и Лермонтовым. Когда я вслух выразил эту мысль, то произошёл маленький эпизод: один голос из толпы выкрикнул, что Некрасов был выше Пушкина и Лермонтова, и что те были всего только «байронисты» [3; 112 – 113]. Включая Л. в ряд крупнейших поэтов (вместе с Пушкиным, Жуковским, Крыловым и Кольцовым) и называя его «светилом русской поэзии» [5; XI; кн. 2; 44], сам Н. указывает, что «сильного деятеля-поэта, равного Пушкину или Лермонтову, наша литература теперь не имеет; но такие явления, как Пушкин и Лермонтов, всегда были и будут в мире поэзии явлениями редкими, исключительными» [5; XI; кн. 2; 44].
самобытности, истинно художественных ценностей. Так, размышляя в статье «Русские второстепенные поэты» (1850) о поэзии Ф. И. Тютчева, Н. отмечает: «Только талантам сильным и самобытным дано затрагивать такие струны в человеческом сердце, вот почему мы нисколько не задумывались бы поставить г. Ф. Т. рядом с Л.» [5; XI; кн. 2; 48]. Аналогичный пример находим и в статье «Комета, учено-литературный альманах, изданный Николаем Щепкиным» (1851). Увидев в Левине, герое повести А. В. Станкевича «Идеалист», выразителя черт нового времени, носителя высоких идей и стремлений, поэт сравнивает его с лермонтовским Печориным, а талант Станкевича в передаче психологизма с мастерством Л.: «Рисуя своего Печорина с любовью и едва ли с иронией, Лермонтов также не думал, что представляет на суд публики лицо, которое впоследствии сделается в устах ее кличкою холодных и себялюбивых фатов, претендующих на глубину натуры, силу страсти и разочарование. А между тем, кто же теперь иначе смотрит на Печорина! Не мешает, однако ж, прибавить, что имя Лермонтова упомянуто здесь единственно для пояснения нашей мысли» [5; XI; кн. 1; 65].
Будучи редактором журналов «Современник» и «Отечественные записки» Н. активно печатает произведения Л., а также критические статьи и разборы, посвящённые его творчеству. Так, в 1847 г. в «Современнике» была опубликована статья В. Г. Белинского «Взгляд на русскую литературу 1846 года», провозглашающая Л. главой целого периода в истории русской поэзии. Попутные оценки творчества Л. можно встретить и в напечатанном в «Современнике» путевом очерке В. П. Мельницкого (1853), в котором автор отмечает верность лермонтовских описаний кавказских пейзажей в «Тамаре», «Демоне», «Дарах Терека», а также рассказывает о своём розыске последней квартиры Л. (домика Чилаева).
С сер. 1850-х гг. в «Современнике» по рукописям, получаемым Н. от С. Д. Арнольди, Б. Н. Чичерина, М. Н. Лонгинова, печатаются стихотворения Л., среди которых «Отрывок» («На буйном пиршестве задумчив он сидел»), «Опять народные витии», Посвящение к поэме «Демон» («Тебе, Кавказ, суровый царь земли»), «Казот (Отрывок)», «Приветствую тебя, воинственных славян» и др. О выходе новых стихотворений Л. в «Отечественных записках» Некрасов писал: «Ещё сильнее была изумлена и обрадована публика появлением в 4 и 5 №№ «Отечественных записок» 1843 г. восьми новооткрытых, дотоле никому не известных стихотворений, относящихся к самым зрелым и блестящим произведениям Л. Вот их заглавия: «Сон», «Тамара», «Утес», «Выхожу один я на дорогу…», «Морская царевна», «Из-под таинственной холодной полумаски…», «Дубовый листок», «Нет, не тебя так пылко я люблю…». Все они так художественно прекрасны, что не знаешь, которому отдать предпочтение» [5; XI; кн. 1; 143]. В 1851 г. в рецензии на литературный сборник «Раут» Н. напечатал стихотворение Л. «Моряк», отмечая его превосходную концовку. Вспоминая в рецензии «лучшие стихотворения поэта» [5; XI; кн. 2; 69], Некрасов, вероятно, имеет ввиду более всего любимый им «Парус», о близости настроений которого писал в дневнике 16 июня 1877 г.: «Я же когда-то очень любил стихотворение Лермонтова „Белеет парус одинокий“ и т. д. А теперь все повторяю „Когда для смертного умолкнет шумный день“ (Пушкин)» [5; XIX; 27]. Цитаты из «Паруса» приведены и в письмах – к П. В. Анненкову (30 сентября 1850 г.) и И. С. Тургеневу (15 – 17 июня 1856 г.).
но и сосредоточенность на высших проблемах человека, размышления о мироздании и абсолюте, общие ценностные мотивы – избранничества и бунтарства, странничества, гонимости, вызова обществу. В творчестве Н. можно проследить перерастание образов лермонтовского «Журналиста, читателя и писателя» в некрасовского «Поэта и гражданина», развитие образа поэта-пророка, музы. И у Л., и у Н. поэт выступает носителем высших духовных ценностей, но если у Л. поэт – вдохновленный свыше, чуждый толпе и не понимаемый ею, то у Н. поэт – выразитель народных дум, носитель правды для выживания, борьбы за существование.
Обращения Н. к творческому наследию Л. очевидно уже в юношеской поэзии. И. А. Битюгова отмечает, что «по количеству цитаций и переложений Л. занимает в творчестве Некрасова, особенно молодого, первое место» [1; 338]. Подражание Л., близость тональности к его стихотворениям и поэзии Дж. -Г. Байрона, чтением которого увлекался Некрасов, нашло отражение в первом поэтическом сборнике «Мечты и звуки» (1840). Отсылки к Л. очевидны в стихотворениях «Земляку», «Ангел смерти», «Моя судьба», «Горы», «Жизнь». Для этого же сборника были написаны сатирические стихотворения, направленные на обличение пороков общества – явные пародии на произведения Л.: «И скучно и грустно, / И некого в карты надуть» (1844); «Колыбельная песня (Подражание Лермонтову)» (1845), «В один трактир они оба ходили прилежно» (1847; у Л. «Они любили друг друга так долго и нежно»). Принадлежащее Некрасову стихотворение «Прихожу на праздник к чародею» (1850), включённое в повесть А. В. Дружинина «Сентиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова…», является переложением «Выхожу один я на дорогу». В 1855 г. Н. написано стихотворение «Секрет (опыт современной баллады)» – в стихотворении, обрисовывающем образ купца, пародирована романтическая баллада Л. «Воздушный корабль».
Уже в связи с осмыслением лермонтовских тем и мотивов интересно стихотворение «В неведомой глуши, в деревни полудикой…» (1846). Незадолго до смерти Н. в рукописи вычеркнул подзаголовок «(Из Ларры)» и заменил его на «Подражание Лермонтову», а на полях рукописи сделал помету «Подражание Лермонтову. Сравни: Арбенин (в драме «Маскарад»)» [5; I; 590]. С монологом Арбенина (действ. 1, сц. 3, выход 2) связаны мотивы, в которых раскрывается история любви: «Проник уже порок дыханьем ядовитым / В мою младенческую грудь. / Застигнутый врасплох, стремительно и шумно / Я в мутный ринулся поток / И молодость мою постыдно и безумно / В разврате безобразном сжег» [5; I; 55] – страсти и пороки в юности; душевная пустота, явившаяся их следствием; новая любовь. Но, в отличие от Л., рассматривающего порок как порожденье света, Некрасов говорит о пороке как о порождении крепостнического, деревенского быта: «Я рос средь буйных дикарей, / И мне дала судьба, по милости великой, / В руководители псарей» или «Вокруг меня кипел разврат волную грязной / Боролись страсти нищеты» [I; 55]). В конце стихотворения Н. вступает в своеобразную полемику с драмой Л., отвергает арбенинскую «мертвую пустоту»: «Во мне опять мечты, надежды и желанья… / И пусть меня не любишь ты, / Но мне избыток слез и жгучего страданья / Отрадней мертвой пустоты…» [5; I; 55]. В 1862 г. А. А. Григорьев сопоставил «В неведомой глуши, в деревни полудикой…» с прозаическим отрывком Л. «Я хочу рассказать вам…», также усматривая в стихотворении «лермонтовские» мотивы [2; 480, 605].
образ России в поэзии Н., указывает: «Устремления лермонтовской поэзии последних лет к народности оставались бы разрозненными, если бы не возникло стихотворение, где они возведены в большое обобщение. Это – «Родина». В этом почти посмертном стихотворении как бы намечена новая, так и не осуществлённая самим поэтом творческая программа. Она стала программой для Некрасова» [6; 94]. Общее у Л. и Н.– создание лирического русского пейзажа: «Все рожь кругом, как степь живая, / Ни замков, ни морей, ни гор… / Спасибо, сторона родная, / За твой врачующий простор!» [5; II; 73]. Как и в поэзии Л. у Н. рядом с изображением Родины часто оказывается мотив пути, дорожные впечатления (Ср. у Л.: «Просёлочным путём люблю скакать в телеге / И, взором медленным пронзая ночи тень, / Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге, / Дрожащие огни печальных деревень» [II; 177]; у Некрасова: «Скучно! скучно!.. Ямщик удалой, / Разгони чем-нибудъ мою скуку!» [5; I; 11]).
И всё же, Л. создаёт цельный, масштабный, всеобъемлющий образ Родины, мастерски передавая величественную панораму («Её степей холодное молчанье, / Её лесов безбрежных колыханье, / Разливы рек её, подобные морям…» [II; 73]). Россия у Н. более субъективна, народная жизнь прочувствована поэтом, он художественно осмысляет и обрабатывает факты своей жизненной истории: «Воспоминания дней юности – известных / Под громким именем роскошных и чудесных, – / Наполнив грудь мою и злобой и хандрой, / Во всей своей красе проходят предо мной» [5; I; 45]. Лермонтовское изображение деревенской жизни без романтического преувеличения, особенного подчёркивания привлекательных черт («дрожащие огни печальных деревень» [5; II; 177]), у Н. трансформируется в представление мира обнажённым, анализируемым в его сути: «И вот они опять, знакомые места, / Где жизнь текла отцов моих, бесплодна и пуста, / Текла среди пиров, бессмысленного чванства, / Разврата грязного и мелкого тиранства» [I; 45]. Развивая идеи народности, Н. писал: «Я увеличил материал, обрабатывавшйся поэзией, личностями крестьян. Лермонтов, кажется, вышел бы на настоящую дорогу, то есть на мой путь, и, вероятно, с гораздо большим талантом, чем я, но умер рано. Передо мной никогда не изображёнными стояли миллионы живых существ! Они просили любящего взгляда!» [6; 100].
Как отмечает И. А. Битюгова, «в обращении к традициям Л. для зрелого Некрасова характерна бо́льшая свобода; он использует фактуру стихов Л., их ритмическое строение и лексико-фразеологические обороты, избегая прямых подражаний» [1; 338]. Подобные параллели можно отметить в мелодическом строе стихотворения «На Волге» и поэмы «Мцыри», «Бури» и «Соседки», «Секрета» и «Воздушного корабля». Общим и для Л. и для Некрасова оказывается и звучание стихотворений – романсность и лиричность в любовной лирике и декламативность в гражданственной.
– С. 338 – 339. 2) Григорьев А. А. Литературная критика. – М.: Художественная литература, 1987. – 750с. 3). Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. – Т. 26. – Л.: Наука, 1984. – 375с. 4) Мельник В. Поэзия Н. Некрасова в свете христианского идеала. – М., 2001. – 108с. 5) Некрасов Н. А. Полн. собр. соч.: В 15т. – Л.: АН СССР, 1981. 6) Скатов Н. Н. Сочинения. – Спб.: Наука, 2001. – Т. 3. Некрасов. – 535с. 7) Скатов Н. Н. Н. А. Некрасов. – М: Молодая гвардия, 2004. – 426с. 8) Стёпина М. Ю. Н. А. Некрасов в русской критике 1838 – 1848 гг. Автореферат диссетации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. – СПб.: ИРЛИ РАН, 2003. – 27с.