РУБЦОВ
Николай Михайлович (1936 – 1971),
русский поэт, нередко обращался к творческому наследию Л. как в своих стихотворениях, так и в рецензиях и письмах [1; т. 3, 48, 298], [2; 75, 401]. Наставляя молодых поэтов, Р. приводит в пример поэтические образы Л., а также призывает учиться у него литературному мастерству: «Всем нам надо учиться писать так, как писали настоящие, самые настоящие поэты — Пушкин, Тютчев, Блок, Есенин, Лермонтов. Законы поэзии одни для всех» [1; т. 3, 298]. Сам Р. не только перечитывал стихотворения Л., но и пел их «на свои собственные бесхитростные мелодии» [4; 388]. По наблюдению В. С. Белкова, лермонтовские строки Р. использует для составления многих экспромтов [3; 157–159].
Р., также как и Л., преждевременно погиб от руки другого человека. Тема трагической смерти Л. составляет основу сюжета некоторых стихотворений Р., в том числе и юмористических [2; 463]. В стихотворении «Дуэль» Р. так описывает поединок Л.:
дуло пистолета
Враждебно целилось в него;
Лицо великого поэта
Не выражало ничего!
как в Божью милость,
Он молча верил
В смертный рок.
И сердце Лермонтова билось,
(Наверно, враг
Не спал всю ночь!),
Поэт зевнул невозмутимо
… [2; 75].
Внутренняя связь двух поэтов проявляется не только в схожести творческой судьбы, но и на глубинном уровне художественного мировосприятия. Для Р., так же как и для Л., очень важны художественные образы, которые передают красоту и тайну человеческого существования. Его лирический герой словно находится в самом центре неразрешимых загадок бытия: в темном небе таинственно дрожат звезды, гул речных вод поет таинственные мифы, и даже простой полевой туман назван таинственным шарфом ==[см.: 2; 172, 173, 181, 253, 315, 326, 370].
Расположенность человека к внешнему, природному, миру как к величайшей тайне характерна для религиозного типа сознания. Религиозный элемент фольклорного сознания в творчестве Р., так же как и в поэзии Л., «признает тайну как непреложный факт бытия и, проявившись своей художественной гранью, порождает поэзию, генетически с ним связанную и буквально пропитанную мотивом тайны, обладающим силой и чистотой звучания» [5; 18].
Р. роднит с Л. любовь к родной земле. Константы, образующие образ России в стихотворении Л. «Родина», — холодное молчание степей, реки и бескрайние леса, проселочные дороги, дрожащие огни печальных деревень [II, 177] — проходят сквозной нитью и в творчестве Р. При этом лирический герой Л. смотрит на народный мир, хоть и «с отрадой», но все же — со стороны, взглядом постороннего человека, наблюдающего за жизнью народа. Лирический герой Р. занимает иную позицию: он сам часть этого природного мира, житель избы, покрытой соломой.
— М.: ТЕРРА, 2000; 2) Рубцов Н. М. Сочинения: Прижизненные издания; Избранное / Сост. Н. И. Дорошенко. — М.: Издат. дом. «Российский писатель», 2006. — 520 с.; 3) Белков В. С. Ручная молния: (Экспромты Н. Рубцова) // Север. — 1993. № 5. — С. 157–159; 4) Кожинов В. В. Николай Рубцов. Заметки о жизни и творчестве поэта // В горнице моей светло…: Стихотворения: Вадим Кожинов: Слово о поэте / Николай Рубцов. — М.: Прогресс — Плеяда, 2007. — С. 279–440; 5) Московский О. В. Мотив тайны в лирике М. Ю. Лермонтова: автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.01.01 / Московский Олег Викторович. — Самара, 2004. — 20 с.