РУССО
(ROUSSEAU) Жан Жак (1712 – 1778),
франц. философ-просветитель, писатель.
— первой половины XIX в. При этом само формирование «литературной репутации» Р., биографического мифа о нем, в сущности, становилось основой для оформления на русской почве руссоизма как мировоззренческого явления; рецепция руссоизма, оказавшаяся для отечественных писателей одним из способов освоения сентименталистской литературной парадигмы, насыщена индивидуально-творческим пафосом — как в восприятии неповторимой противоречивой личности «женевского гражданина», так и в очень личном, нередко субъективном характере творческого «диалога» с ним.
оценивались эклектично: принимались возможности, которая давала философия Р. для нового эстетического восприятия единства человека и природы, и в то же время обычно отвергалась идея полного разрыва с цивилизацией. Подобный эклектизм в целом соответствовал специфической для русского XVIII в. «интеллектуальной моде» на идеи Р., предполагавшей, что «наиболее радикальные» из них «входят в сложившийся мировоззренческий багаж, не меняя его кардинально, т. е. воспринимаются, во-первых, выборочно, а, во-вторых, интерпретируются так, что становятся частью установившейся системы воззрений» [6; 10].
В творчестве Л. наиболее ярко отразились руссоистские идеи о превосходстве природы над цивилизацией — именно поэтому начиная с юношеских поэм и до романа «Герой нашего времени» писатель последовательно противопоставляет идеальную гармонию, абсолютную полному природного бытия и противоречивость, расколотость сознания человека.: «Я думал: жалкий человек! / Чего он хочет? небо ясно, / Под небом места много всем, / Но беспрестанно и напрасно / Один враждует он — зачем?» («Валерик») [II; 172]. Лишь погружаясь в естественную взаимосвязь природного бытия человек получает откровение о замысле Творца: «Тогда смиряется души моей тревога, / Тогда расходятся морщины на челе; / и счастье я могу постигнуть на земле, / И в небесах я вижу Бога» [II; 92]. Однако лермонтовское восприятие идей Р., которое оформилось во многом под влиянием традиции, сложившейся еще в творчестве Н. М. Карамзина, а позднее развитой большинством русских писателей рубежа XVIII— XIX вв., и прежде всего А. С. Пушкина, естественное начало в своем идеальном виде пребывает именно в природе; руссоистский феномен «естественного человека» и возможности идеального бытия среди «детей природы» представляются поэту утопией — отсюда глубокий трагизм «кавказских» поэм, древнерусских сюжетов Л.; именно поэтому попытка Печорина вернуться «в объятия природы», обретя любовь Бэлы, оказывается изначально обреченной: «Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой» [VI; 232] (о значении карамзинской традиции в руссоистском сюжете Л. см. [13]).
Высказываний Л. о творчестве Р. сохранилось немного. Так, в 1831 г., читая «Новую Элоизу», Л. критиковал роман за назидательность и «идеальность» героев [VI, 388]. При выстраивании повествования в «Герое нашего времени» Л. учитывал опыт Р. — создателя «Исповеди» («Les confessions», 1766–1769); в предисл. к «Журналу Печорина» он писал: «Исповедь Руссо имеет уже тот недостаток, что он читал ее своим друзьям» [VI, 249]. На восприятие руссоизма Л. оказала влияние и байроновская концепция творчества Р. — ср. развернутую характеристику, данную поэтом в поэме «Паломничество Чайльд-Гарольда»: «…Руссо, / Апостол роковой печали, / Пришел здесь в мир, злосчастный для него, / И здесь его софизмы обретали / Красноречивой скорби волшебство. / Копаясь в ранах сердца своего, / Восторг безумья он явил в покровах / Небесной красоты, и оттого / Над книгой, полной чувств и мыслей новых, / Читатель слезы лил из глаз суровых…» [1; 120].
— М., 1972; 2) Вольперт Л. И. Руссо Ж. -Ж. / ЛЭ. — С. 494; 3) Вольперт Л. И. Лермонтов и французская литературная традиция (в сопоставлении с Пушкиным) / Вольперт Л. И. Лермонтов и литература Франции. — Тарту. 2010. — С. 33–61; 4) Григорьян К. Н. Лермонтов и романтизм. — М; Л., 1964. — С. 181–185; 5) Дюшен Э. Поэзия М. Ю. Лермонтова в ее отношении к русской и западноевропейским литературам. — Казань, 1914. — С. 127–28; 6) Златопольская А. А. Идеи «женевского гражданина» и Россия. Полтора века воздействия и осмысления // Ж. -Ж. Руссо. Pro et contra. Идеи Ж. -Ж. Руссо в восприятии и оценке русских мыслителей и исследователей. — СПб., 2005; 7) Лобова Т. М. Философия Ж. -Ж. Руссо в восприятии М. Ю. Лермонтова: категории “детство” и “деткость” // М. Ю. Лермонтов: художественная картина мира. — Томск, 2008. — С. 102–109; 8) Лотман ’84Ю. М. Истоки «толстовского направления» в русской литературе 1830-х гг. // Труды по русской и славянской филологии. Т. 5. — Тарту, 1962. — С. 35–45; 9) Луков В. А. Руссо и предромантизм (идеи в области драматургии, театра, музыки) // Проблемы метода и жанра в зарубежной литературе. — М., 1983. — С. 19–37; 10) Максимов Д. Е. Поэзия Лермонтова. — М; Л., 1964. — С. 189–190, 233–234; 11) Мещерякова Л. А. Руссоизм М. Ю. Лермонтова // Изв. ПГПУ. —Пенза, 2005. — № 1. — Ч. 2. — С. 36–38; 12) Нейман Б. В. Философские интересы Лермонтова // Вопросы русской литературы. — М., 1968. С. 86–87; 13) Сигида Л. И. Карамзин в художественном сознании Лермонтова // Лермонтовский выпуск. — Пенза, 2004. — № 7. — С. 173–183; 14) Розанов М. Руссоизм // Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов. — М.—Л., 1925. Т. 2. Стб. 741–748; 15) Розанов М. Ж. -Ж. Руссо и литературное движение в конце XVIII в. и в начале XIX в. Очерки по истории руссоизма на Западе и в России. Т. 1. — М., 1910; 16) Ж. -Ж. Руссо. et contra. Идеи Ж. -Ж. Руссо в восприятии и оценке рус-ских мыслителей и исследователей // сост. А. А. Златопольская. — СПб., 2005; 17) Томашевский Б. В. Проза Лермонтова и западноевропейская литературная традиция // ЛН. Т. 43–44. — С. 478.
Т. А. Алпатова