САЛТЫКОВ
Михаил Евграфович (псевд. Н. Щедрин) (1826 – 1889),
писатель-сатирик, публицист, критик. Родился в с. Спас-Угол Калязинского уезда, Тверской губ., ум. в Санкт-Петербурге. В 1836 г. С. поступил в Московский Дворянский институт, который в годы учебы там Л. назывался Московским университетским благородным пансионом. В его стенах он провел около двух лет, возможно тогда произошло знакомство будущего сатирика со стихами поэта. В 1838 г. С. переводят в Царскосельский лицей, где было велико влияние литературы: по отзывам мемуаристов, воспитанники знали почти наизусть произведения Пушкина, Л., Гоголя [2; 144]. С-Щ. и Л. объединяет и пензенская земля: там расположено родовое имение бабушки поэта Е. А. Арсеньевой Тарханы, в котором он провел свое детство и нашел последнее упокоение, С. -Щ. служил в 1865-1866 гг. председателем пензенской Казенной палаты.
«Два ангела» (1840), «Лира» (1841), «Зимняя элегия» (1843, опубл. 1845), «Музыка» (1843, опубл. 1845), «Наш век» (1844) присутствуют формулы лермонтовской поэзии, звучат ее интонации. Начинающему автору импонировали чувство неудовлетворенности окружающей действительностью, протест про-тив «скуки жизни», горькая ирония, рефлексия. Стихотворение «Наш век» стало парафразой знаменитой «Думы» (1838), cоциальной элегии, рисующей трагедию потерянного поколения. В дальнейшем писатель иронически оценивал свои первые шаги в литературе.
«Противоречия» (1847), созданной в рамках «натуральной школы» с ее исключи-тельным интересом к взаимоотношениям личности и среды, рисующей неразрешимую борь-бу нравственных, философских, социальных антагонизмов в сознании человека сороковых годов, в повествование вплетаются строки из стихотворений «Выхожу один я на дорогу» (1841), «Ребенку» (1840), слышатся отзвуки «Думы». Эпиграфом к одной из глав избраны строки:
О, как мне хочется смутить веселость их
И дерзко бросить им в глаза железный стих,
О зрелых произведениях сатирика-просветителя, моралиста правомерно сказать, что они «облиты горечью и злостью», непримиримы к социальному злу, полны скорбной «думой» о русской национальной судьбе.
«перекрещивание временных пластов, свидетельствующее о тождественности настоящего с прошлым», перефразировка, травестирование [3; 332-339]. Комизм нередко рождается у С-Щ. из включения возвышенного (поэтических строк Л.) в приземленный социально-бытовой контекст.
В «Губернских очерках» (1856-1857), в разделе «Талантливые натуры» писатель развенчива-ет эпигонский ходульный романтизм, показывает вырождение «лишнего человека» на при-мере «провинциального печоринства». Автор не умаляет образ лермонтовского героя – его цель показать измельчание некогда значимого социально-психологического типа, раскрыть драматизм положения тех современников представителей дворянского класса, которые не сумели найти общественно-полезного применения своим способностям, противостоять «по-рядку вещей».
«Помпадуры и помпадурши» (1863-1874), есть эпизод, в котором угодливый чинов-ник описывает только что получившего отставку старого губернатора, «помпадура»: «Лицо его было подобно лицу Печорина: губы улыбались, но глаза смотрели мрачно…» [1; VIII, 14]. Это «наблюдение» своей неожиданностью и курьезностью создает яркий комический эффект. В сатирической поэтике С-Щ. формула «герой нашего времени» переосмыслена и наполнена новым содержанием, соответствующим пореформенной действительности: теперь это бюрократ-управленец новой формации, циничный карьерист.
Рисуя в цикле «Господа ташкентцы» (1869-1872) тип исторически несостоятельного, бес-принципного приспособленца, готового на любые социальные роли, если это сулит благопо-лучие, автор заимствует выражение из «Думы»: «добросовестный, ребяческий разврат» предков. Персонаж простодушно говорит о себе: «Не ужасайтесь этой способности, не клей-мите ее именам разврата; это действительно разврат, но разврат добросовестный (бывает же добросовестное воровство!)…» [1; X, 49-50].
Что касается эстетических взглядов писателя, то образ Демона, роман «Герой нашего време-ни» и его персонажи Печорин, Максим Максимыч, Грушницкий, Бэла, княжна Мери явля-лись для С-Щ. эталоном художественности (это мнение было высказано им в рецензиях 1863 и 1869 гг. на произведения И. Лажечникова и М. В. Авдеева).
«Письма к тетеньке» (1881-1882) «средние культурные люди» Рассказчик и его друг Глумов, рассуждают о Пушкине, Л., Некрасове, Полежаеве. Иносказательная двойственность их оценок в том, что, с одной стороны, это мнения конформистов эпохи контр-реформ, боя-щихся независимой мысли. В то же время Рассказчик и Глумов является проводниками по-зиции автора, который противопоставляет упомянутых выше отечественных поэтов предста-вителям «чистого», академического искусства Фету, Майкову и считает, что блестящие мыс-ли, высокие идеалы, гражданский пафос, характеризующие их творчество, стали недоступны современному «благонамеренному», духовно и нравственно измельчавшему человеку.
«Записки Е. А. Хвостовой. 1812-1841. Материалы для биографии М. Ю. Лермонтова. СПб., 1870» (1871) свидетельствует о высочайшей оценке С-Щ. дарования Л. Писатель подчеркивает, что для объективного представления о творческой индивидуально-сти художника необходимо проникнуть в глубинные процессы, происходящие в его созна-нии, понять отношения с окружающим миром. Воспоминания Е. А. Хвостовой, урожд. Суш-ковой, не раскрывают загадку личности и судьбы поэта. «Из всех этих материалов читатель, однако ж, едва ли будет в состоянии воспроизвести образ того Лермонтова, который мелькал ему в создателе ”Героя нашего времени”, ”Мцыри”, ”Сказки для детей” и других произведе-ний, свидетельствующих о внутренней энергии и силе» [1; IX, 390], – пишет С-Щ. Он под-черкивает важность факта, что Л. в эпоху наибольшей зрелости таланта постоянно участво-вал в одном из лучших журналов своего времени «Отечественных записках», душой которо-го был Белинский. В том, что сближения поэта с представителями мыслящей среды в конце тридцатых годов не произошло, заключена по мнению автора тайна. «Поэтому, – полагает рецензент, – главным материалом для биографии Лермонтова и теперь остаются исключи-тельно его произведения» [1; IX, 391].
Вся писательская деятельность С-Щ. свидетельствует, что в сокровищнице русской культу-ры творчество Л. было для него одной из величайших ценностей.
Лит.: 1). Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.: в 20 т. – М.: Художественная литература, 1965-1977. 2). Макашин С. Салтыков-Щедрин. Биография I. 2-е изд., доп. – М.: Государственное изда-тельство художественной литературы, 1951. 3). Степанова М. Б. Заимствованные образы в творчестве М. Е. Салтыкова-Щедрина // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 44, № 4, 1985. – С. 330-339.
И. Б. Павлова