ДОБРО

«Добро» относится к числу философски осмысляемых, социально и нравственно необходимых категорий, составляющих смысл человеческой жизни [1], принадлежит к концептам, лежащим в основе русской ментальности. Национальное представление о добре, которое Л., несомненно, впитал в детстве из сказок, пословиц и поговорок (что, впрочем, должны были совершить и герои его произведений), соотнесено с Благом и имеет своими рефлексами противопоставленные «милость» (народное жалость) и «зло», где каждая категория в разной степени меньше «добра» – вплоть до противоположности:

Года неслись, а Саша рос, и в пять
Добро и зло он начал понимать…(«Сашка» [VI; 66]);

Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже («Герой нашего времени» [VI; 268]).

Т. о., для Л. «добро» познаётся, осваивается как духовная и нравственная категория, оно связано с социализацией личности, стимулируемой уроками жизни, её этапами, с ростом человека и воспитанием его души, на что указывают такие контекстуальные партнеры, как жизнь, пора, годы, юность и др.:

Зачем так горько прекословил
Надеждам юности моей.
Земле я отдал дань земную
Любви, надежд, добра и зла;
Начать готов я жизнь другую,
Молчу и жду: пора пришла…
(«Гляжу на будущность с боязнью…» [II; 109]).

Поэт устанавливает, отражая это в характеристиках персонажей, что есть типы личностей, для которых добро – признак их души, стержень натуры, и это показательная черта для их положительной оценки:

Я понял, что душа ее была
Из тех, которым рано все понятно.
Для мук и счастья, для добра и зла
В них пищи много – только невозвратно
Они идут, куда их повела
Случайность, без раскаянья, упреков
– им в жизни нет уроков:
Их чувствам повторяться не дано…
Такие души я любил давно
Отыскивать по свету на свободе:
Я сам ведь был немножко в этом роде.
(«Сказка для детей» [II; 496]).

Себя, как видим, лирический герой Л. относит к тому же типу, которому противопоставлен тип роковой, т. о., мотив рока в его романтической поэзии осложнен мотивом противостояния, «нерезонансности» настроя души сильной личности добру, отражением пагубности малой меры добра в руководстве человеком на пути жизненном:

И детям рока места в мире нет;
Они его пугают жизнью новой,
Они блеснут – и сгладится их след,
Как в темной туче след стрелы громовой.
Толпа дивится часто их уму,
Но чаще обвиняет, потому,
Что в море бед, как вихри их ни носят,
Они пособий от рабов не просят;
Хотят их превзойти в добре и зле,
И власти знак на гордом их челе. («Измаил-Бей» [II; 239])

В философской трактовке «добро» признается отображением требований человека к действительности, соотносимым с «истиной» в аспекте научного познания мира и «красотой» – в аспекте художественного его познания [2; 124–125]. Тексты Л. демонстрируют прежде всего философское понимание «добра»: оно предстает как категория нравственная, необходимая для гармоничного общественного бытия, социально ценная, как свидетельство жизненной активной позиции, которая в эпоху реакции могла бы привести к полезным изменениям в обществе. Несоответствие этому (равнодушие) составляет трагедию поколения, которому поэт бросает стих, «облитый горечью и злостью», обвиняя в рабстве душевном:

К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны
– презренные рабы. («Дума» [II; 29])

Многие строфы подтверждают, что добро (как и зло), по Л., действенная сила (на это указывают акциональные глаголы делать / сделать, исполнять при прямом объекте добро):

Когда мавр пришел в наш родимый дол,
Оскверняючи церкви порог,
Он без дальних слов выгнал всех чернецов;
Одного только выгнать не мог.
Для добра или зла (я слыхал не один,
И не мне бы о том говорить),
Когда возвратился тех мест господин,
Он никак не хотел уходить. («Баллада» Из Байрона [I; 152]);

Как Мефистофель, быстрый и послушный,
Он исполнял безмолвно, равнодушно,
Добро и зло. Ему была закон
Лишь воля господина. («Сашка» [II; 338]);

Он смерть предпочитал позорной жизни
И думал сделать ей добро, не зло!.. («Испанцы» [I; 397]).

Внутренний мир человека в пространстве без добра трагичен – оно основа человечности, центр нравственного содержания, основа душевного комфорта и залог счастья; ср.:

Он был не молод – и не стар.
Но, рассмотрев его черты,
Не чуждые той красоты
Невыразимой, но живой,

Мысль неизменная дала,
Где всё, что есть добра и зла
В душе, прикованной к земле,
Отражено как на стекле,
Вздохнувши, всякий бы сказал,
Что жил он меньше, чем страдал. («Боярин Орша»[II; 267]);

О днях, отравленных волненьем
Порочной юности моей,
С каким глубоким отвращеньем
Я мыслю на груди твоей.
Так, прежде я тебе цены не знал, несчастный!
Но скоро черствая кора
С моей души слетела, мир прекрасный
Моим глазам открылся не напрасно,
И я воскрес для жизни и добра. («Маскарад»[I; 430]).

Обретение добра – света души – воскрешает, возрождает к жизни разочарованных – стремится сказать устами Арбенина поэт.

В таких случаях актуализируется тема презрения к миру лжи, раскаяния, разочарованности, одиночества, который несут прежде всего герои демонического типа (Демон, Арбенин):

И презирал он этот мир ничтожный,
Где жизнь – измен взаимных вечный ряд,
Где радость и печаль – все призрак ложный,
– все яд!

Где сердца утешать добро не может;
И где они, покорствуя страстям,
Раскаянье одно приносят нам… («Измаил-Бей [II; 254]);

И беден тот, кому судьбина, дав

Позволила узнать подробно мир,
Где человек всегда гоним и сир,
Где жизнь – измен взаимных вечный ряд,
Где память о добре и зле – все яд,

Приносят только сожаленье нам! («Джюлио»[II; 147])

В большинстве случаев в произведениях поэта главный репрезентант концепта, имя нравственной категории добро выступает в контекстуальном партнерстве со словом зло, чем представляется глубокое лермонтовское понимание амбивалентной сущности этого концепта:

И три копья пронзили эту грудь,
Которой так хотелось отдохнуть,

И наконец оно превозмогло («Литвинка» [II; 282]).

Лит.: 1) Соловьев В. С. Оправдание добра. Нравственная философия [Электронный ресурс http: //www.vehi.net/soloviev/oprav/00.html] / В. С. Соловьев. 2000, 2004; 2) Философ. словарь / Под ред. И. Т. Фролова. – М.: Республика, 1991. – 720 с.

В. В. Леденёва