УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ

— это свойство личности художника, характеризующееся многогранностью таланта, направленностью на всеохватность, целостность в отображении мира, особенность его деятельности, которая состоит во всесторонности, планетарности взгляда на реальность, предельной открытости миру, широте интересов, продуктивности в различных видах творчества.

Проблема универсальности разрабатывается в парадигме универсализма. В основе рефлексии философов-универсалистов стремление изучать мир во его безграничности, многогранности, многозначности, сложности, гармонии. Философы опираются на принципы всеединства, или всеобщего изоморфизма — взаимного подобия элементов универсума между собой и универсуму в целом.

Философы языка (Б. Рассел, Р. Карнап, Л. фон Витгенштейн) обращаются к рассмотрению способов формулирования универсальных законов. Главный критерий универсальности законов — возможность предсказания на их основе новых законов и теорий. Для того, чтобы вывести закон, универсальный для нового вида объектов, необходимо ввести систему новых способов речи, подчиненную новым правилам. Такая процедура называется построением «языкового каркаса».

— особенность стиля мышления Л. В его тексте наблюдается стремление подниматься от одного подобия к другому, чтобы максимально приблизиться к «первосущности» образа, мира. Он действует и как художник, и как исследователь, осуществляющий рефлексию над образом, который он и рисует, и изучает путем возведения в степень обобщения: «Герой Нашего Времени», «публика», «читатель», «кавказец» и т. д. Напр., Вернер в романе — индивидуализированный образ, и в то же время он один из ряда других, похожих на него. В результате «восхождения по лестнице подобий» происходит конструирование социального типа, обладающего сущностными признаками представителя профессии, носителя определенного социального статуса.

«Он скептик и материалист, как и все почти медики» [VI; 268].

«Его наружность была с первого взгляда поражают неприятно, но которые нравятся впоследствии…» [VI; 269].

«Бывали примеры, что женщины влюблялись в таких людей до безумия…» [VI; 269].

«…люди, подобные Вернеру, так страстно любят женщин» [VI; 269].

«_Молодежь_ прозвала его _Мефистофелем_…» [VI; 269].

В основе этих высказываний лежит внутреннее или внешне выраженное : «как и все почти медики», «из тех, которые», «таких людей», «подобные Вернеру», «Мефистофель». «Регулярность, важная для установления «универсальных» законов обнаруживается тогда, когда многие наблюдения сравниваются друг с другом» (Р. Карнап).

К сущностным признакам описываемого субъекта автор относит то, что Вернер — «скептик и материалист», на основе включения индивидуального субъекта в социальный тип (врачи), занимающий более высокую ступень по уровню абстрагирования в высказывании («как и почти все медики»). Посылки к универсализации способствуют формированию социальных ролей в романе: «водяное общество», «офицер», «княжна», «врач», «мать», «дочь», «неверная жена», «обманутый муж», «режиссер» и т. д. «Языковой каркас» романа располагает операторами «как все», «из тех», «такие», «как и всякий», их можно определить как кванторы общности, они ставятся при общих суждениях, в которых что-либо утверждается или отрицается о предметах какого-либо класса.

В «Предисловии» автор демонстрирует систему

1. Синтаксические конструкции с прямым порядком слов, с фразовым ударением, падающим на предикативный компонент, имеющие характер дефиниций: «…предисловие есть первая и последняя вещь», «наша публика… молода и простодушна», «наша публика похожа на провинциала» [VI; 202], «Герой нашего Времени… точно, портрет» [VI; 203] и т. д.

2. Термины с абстрактным значением — лексемы, имеющие терминологический характер, употребляются в таких областях знаний, как философия, социология. Опорные термины: «читатели», «публика», «общество», «образованность», «личность», «Герой нашего Времени» и др.

3. Операторы абстрагирования«обыкновенно», «просто весело», «довольно», «достаточно»), местоимения («всякий», «наша», «иные», «другие», «у нас»).

4. Типизированные лексические элементы_, «встроенные» по принципу противопоставления в предложения, часто близкие к антонимам: «_первая и последняя вещь», «острое, почти », «…разговор двух дипломатов, принадлежащих к враждебным дворам… каждый из них обманывает свое правительство в пользу взаимной нежнейшей _дружбы_».

В повести «Бэла» создается структура восприятия кавказских горцев, их обычаев (куначество, месть, воинская доблесть), приоритетов (например, конь дороже золота, и даже невесты), присущих им социальных ролей (воина, жены, горского аристократа и т. д.). Определяется модель российского высшего общества (разочарование, скука, бездеятельность), характерных черт русского человека (гибкость, умение приспосабливаться к среде, прощать зло и т. д.). Выделяется особая прослойка русских людей, сформировавшая в среде горских народов, — «кавказцы» (опыт, храбрость, хорошее знание среды, обычаев, нравов горцев). Отдельно формируются социальные роли писателя, путешественника, создается социальный тип «Героя нашего Времени».

«Максим Максимыч» Л. создает обстоятельный портрет Печорина, при этом указания на индивидуальные черты сопровождаются операциями по переносу их в обобщающие контексты, обнаруживающие направленность на типизацию и универсализацию портретного образа «Героя Нашего Времени». Автор возводит акт понимания героя в ранг всеобщий. Он предлагает осмыслить «историю души человеческой» — конкретную историю, которая выводится с помощью рациональной эвристики на уровень закона, становится в определенных случаях более значимой, чем освещение истории целого народа. Развитие локальной истории подтверждает проспективный характер творчества Л.

Особенность универсальных установок Л. в повести «Тамань» — создание языкового каркаса, основанного на оперировании готовыми культурными стилями – романтическим и реалистическим, которые синтезируются в барокко. Делается установка на универсальные типы, вечные образы: русалки, ундины, Миньоны — в изображении героини, девушки-контрабандистки, а также на концептуальные образы архетипического характера, формирующие универсальные элементы стиля барокко: парус, волна, бушующее море, — направленные на отображение и обобщение «радостей и бедствий человеческих».

В тексте повести «Княжна Мери» рассказчик Печорин конструирует драматическое произведение из самой действительности хорошо знакомого ему «водяного общества». Основываясь на знании стереотипов, искусственных «правил игры» в нем, он начинает двигать «фигуры» в соответствии со своей «системой», своими правилами, разыгрывая «спектакль», обосновывая терминологически каждый его элемент, с тем чтобы описать его в своем «журнале», рассказывает о том, как он создает драматическое произведение из текста-жизни, превращая его в литературный текст и одновременно спектакль. Языковой каркас повести основан на использовании театральных, литературных, философских терминов, с помощью которых раскрывается процесс формирование замысла «спектакля», «комедии», реализация этого замысла, проверка соответствия действий «актеров» задуманному «сценарию».

В повести «Фаталист», как и в «Княжне Мери», герои действуют по сценарию Печорина, который он создает и режиссирует, но объектом его анализа становится уже не предметный, и даже не духовный мир, а мир трансцендентного, инобытия. Печорин ставит задачу «фальсифицировать» (проверить) подлинность метафизического текста — «списка, на котором назначен час нашей смерти». Термины в повести «Фаталист» можно отнести к философским: переход «от сомнения к сомнению», «отвлеченная мысль», «чувства», «рассудок», «метафизика», «фаталист», «предопределение», «судьба» и т. д. И хотя в некоторых случаях термины используются рассказчиком с ироническими обертонами, тем не менее они отмечают интенции к мыслям, которые выходят за пределы реальности.

ужасного для человека — смерти. По мнению философов (М. Хайдеггер), именно на грани смерти, «провала сущего» человек может ощутить свое «чистое присутствие» в мире, прикоснуться к познанию того, что находится за пределами реального мира. Средствами литературы и языка в романе «Герой нашего времени» поставлена глобальная проблема рационального разрешения вопроса об активных движущих силах в мире; определения универсальных законов во всех сферах и уровнях жизни: личностном, социальном, культурном, космистском, так как герои Л., сам поэт сопричастны космическому пульсу Вселенной.

1) Гончаренко Н. В. Гений в искусстве и науке. — М.: Искусство, 1991. — 432 с.; 2) Карнап Р. Философские основания физики. Введение в философию науки. — М.: Прогресс, 1971. — 390 с.; 3) Хайдеггер М. Что такое метафизика // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. — М.: Республика, 1993. — С. 16–27; 4) Штайн К. Э., Петренко Д. И. Универсальность Лермонтова. — Ставр.: СКФУ, 2014. — 320 с.; 5) Штайн К. Э., Петренко Д. И. Лермонтов и барокко. — Ставр.: СГУ, 2007. — 454 с. 6) Штайн К. Э., Петренко Д. И. Метапоэтика Лермонтова. Ставр.: СГУ, 2009. — 504 с.; 7) Лермонтовский текст: Ставропольские исследователи о жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова: Антол.: В 2 т. / Сост., научн. ред. К. Э. Штайн. — Ставр.: СГУ, 2007. — Т. 1. — 775 с. — Т. 2. — 690 с.

К. Э. Штайн