«МОСКВИТЯНИН» —
московский «учено-литературный журнал», изд. писателем и историком М. П. Погодиным с 1841 г. Сначала выходил ежемес., после 1849 г. — раз в две недели, иногда с задержками. «М.» стал проводником славянофильских взглядов. В нем публиковались С. П. Шевырев, Н. В. Гоголь, В. А. Жуковский, Ф. И. Тютчев, А. А. Фет, Н. М. Языков, И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, Ф. Н. Глинка, В. И. Даль и др. С 1850 по 1853 гг. «М.» возглавляла «молодая редакция»: А. Н. Островский, А. А. Григорьев, Е. Н. Эдельсон, Т. И. Филиппов, И. Т. Кокорев Б. Н. Алмазов. К сер. 1850-х гг. журнал утратил популярность и был закрыт из-за отсутствия подписчиков.
«М.» откликнулся двумя ст. С. П. Шевырева – о «Герое нашего времени» и «Стихотворениях». Шевырев признавал в Л. «талант решительный и разнообразный, почти равно владеющий и стихом, и прозою», а «Герой нашего времени» — одним из «замечательнейших произведений нашей современной словесности» (1841, ч. I, №2, с. 515). У Шевырева вызывал восхищение Максим Максимыч, отличающийся «чертами христианского смирения» и «цельностью характера, в который не проникла тонкая зараза западного образования» (1841, ч. I, №2, с. 523). К числу «замечательнейших созданий поэта» относил критик Бэлу и княжну Мери, образующих между собою «две яркие противоположности, как те два общества, из которых каждая вышла» (1841, ч. I, №2, с. 537). По мнению Шевырева, «все содержание повестей г. Лермонтова <…> принадлежит нашей существенной русской жизни», все — за исключением главного героя. В отличие от В. Г. Белинского, писавшего в «Отечественных записках» о реалистичности Печорина, Шевырев считал, что «герой нашего времени», «за исключением его апатии, <…> принадлежит миру мечтательному, производимому в нас ложным отражением Запада» (1841, ч. I, №2, с. 537). В России, считал критик «М.», еще нет подобных Печорину «пигмеев зла» (1841, ч. I, №2, с. 535), однако их появление — потенциальная угроза вследствие губительного влияния Европы. Изображение же страшного фантома реальным русским человеком, по мнению Шевырева, неизбежно должно заставить современников задуматься. «Предостережем себя, чтобы признак недуга, сильно изображенный кистью свежего таланта, не перешел для нас из мира праздной мечты в мир тяжкой действительности» (1841, ч. I, №2, с. 538), — заключал Шевырев статью.
«Героя нашего времени» Л. писал: «Вы мне опять скажете, что человек не может быть так дурен, а я вам скажу, что ежели вы верили возможности существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не веруете в действительность Печорина? <…> Уж не оттого ли, что в нем больше правды, нежели бы вы того желали?..» [VI; 203].
Однако С. П. Шевырев не изменил своего отношения к роману Л. В 1844 г. сообщая о новом издании «Героя нашего времени», критик отсылает читателей к статье 1841 г., сухо замечая, что мнение журнала о романе — «мнение равно чуждое безусловных восторгов и слепого, одностороннего порицания» (1844, ч. 2, №4, с. 121) — осталось неизменным.
В статье о лирике Л. Шевырев говорил о преждевременности издания собрания ст. поэта, о незрелости и «необыкновенном протеизме» его таланта: в произв. Л. «слышатся попеременно звуки то Жуковского, то Пушкина, то Кирши Данилова, то Бенедиктова <…>» (1841, ч. II, №4, с. 527). Однако самобытность поздних ст. Л. («Даров Терека», «Казачьей колыбельной песни», «Когда волнуется желтеющая нива…», обеих «Молитв»), по мнению критика, свидетельствует о подлинности его таланта и о великом будущем поэта. Напротив, наполненные «преждевременным разочарованием» (1841, ч. II, №4, с. 538) ст. «Дума», «И скучно, и грустно», «Журналист, читатель и писатель» вызвали резко отрицательную оценку Шевырева, поскольку они, «нарушая гармонию чувства, совершенно противны миру прекрасного» (1841, ч. II, №4, с. 538). Шевырев призывал русских поэтов обращаться не к «жизни действительной», но к «великому грядущему России», «созидать мир русской мечты из всего того, что есть светлого и прекрасного в небе и природе, святого, великого и благородного в душе человеческой» (1841, ч. II, №4, с. 540), тем самым влияя на живую действительность, помогая ей преобразиться в реальности.
«Отечественных записок» [2]. Отозвался на критику Шевырева и сам Л. В 1841 г. он передал Ю. Ф. Самарину ст. «Спор» для печати в «М.». Публикация этого ст. в журнале («М.», 1841, ч. 3, №6, с. 291–294) свидетельствует о признании редакторами «М.» эстетической ценности творч. Л. и значимости его философских воззрений, поскольку в «Споре» получили осмысление вопросы, сильно занимавшие критиков издания: противостояние природы и цивилизации, роль России в процессе мирового развития. Однако опубликованное ст. не получило комментария со стороны журнала и настороженное отношение «М.» к Л. осталось неизменным.
«громадное дарование», однако оценивали это влияние отрицательно, поскольку оно породило «все леденящее направление» (А. Е. Студитский, 1846, ч. 1, №1, с. 257). К. С. Аксаков в рецензии на «Разговор» И. С. Тургенева, относил последнего к числу «многих неудачных подражателей» Л., в чьем творчестве виден «тот холодный, с виду красивый и сильный, но в сущности жалкий, гнилой и бесплодный эгоизм, который являлся в некоторых произведениях Лермонтова, выдвинутый всею силою его необыкновенного таланта» (1845, ч. 2, №2, с. 49).
«М.». В программной статье «Русская литература в 1851 г.» критик говорил о «ранопогибшем, действительно значительном, но еще ничего не сделавшем даровании» Л. (1852, №1, отд. 5, с. 7). Размышляя о роли Л. в развитии русской литературы, Григорьев отмечал, что «стоны безвыходной скорби и страдания», присущие «демону» Л., «отяготели» над многими писателями 1840-х гг. Однако от этого «странного бреда» поэт, а за ним и читатели, уже «отделались» поздними ст. самого Л. (1852, №2, отд. 5, с. 14). Критик признавал, что с эстетической т. з. Л. был поэтом, «владевшим <…> медным литым стихом», и писателем, «лучше и проще которого не писал по-русски только Пушкин» (1852, №2, отд. 5, с. 14). Однако с исторической т. з. значение творч. Л. Григорьев определял как «чисто отрицательное», поскольку «_слово_, которое завещал миру» поэт (здесь и далее курсив — А. А. Григорьева), со временем все больше утрачивало силу и стало «далеко не так веско, каким оно казалось лет за несколько назад» (1852, №2, отд. 5, с. 15). Развенчанию страшного обаяния творч. Л., по мнению критика, во многом способствовали подражатели поэта: «<…> действительные страдания, в нем самом еще не перегоревшие, взяты были напрокат другими, доведены до смешного, истасканы и опошлены как прихоть моды» (1852, №4, отд. 5, с. 55). В частности, Печорин, который «развился под влиянием обстоятельств, чуждых настоящему русскому быту», для людей 1850-х годов окончательно превратился в «мираж, призрак, потерявший даже свою грандиозность в особе Тамарина». «<…> ”герой того времени” умер и не воскреснет более, — подытоживает Григорьев, — <…> демон, который мучил поэта, не тот, который мучит нас» (1852, №2, отд. 5, с. 15).
«Москвитянин» // ЛЭ. — С. 288–289; 2) Белинский В. Г. Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова // «Отечественные записки», 1841, т. XVIII, № 9, отд. VI. — С. 1–5; 3) Гершензон Д. Я. Лермонтов в русской критике // Жизнь и творчество М. Ю. Лермонтова: Исследования и материалы: Сборник первый. — М.: ОГИЗ; Худ. лит., 1941. — С. 589–616; 4) Герштейн Э. Г. Судьба Лермонтова. — М.: Худ. лит., 1986. — 351 с. 5) Маркович В. М. Лермонтов и его интерпретаторы // М. Ю. Лермонтов: pro et contra. Личность и творчество Михаила Лермонтова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. — СПб.: Изд-во Рус. христиан. гуманитар. ин-та, 2002. — С. 8–50; 6) Найдич Э. Э. «Герой нашего времени» в русской критике // Лермонтов М. Ю. «Герой нашего времени». Изд. подгот. Б. М. Эйхенбаум и Э. Э. Найдич. — М., Изд-во АН СССР, 1962. — С. 163–171.