«АНГЕЛ СМЕРТИ»
(1831). Ранняя поэма Л. Замысел поэмы изложен в записи №13 («Планы, наброски, сюжеты»), написание предшествует поэме-драме «Азраил». Создание поэмы «Ангел Смерти» относится к началу третьего этапа романтизма «в европейской литературе. Наследуя традиции Ф. Р. Шатобирана («Рене». 1821), Дж. Г. Байрона (драматическая поэма «Манфред», 1817; драмы-мистерии «Каин», 1821, «Небо и земля», 1822), А. де Виньи (поэма «Элоа», 1823).
«Ангел Смерти» по жанрово-стилевому своеобразию и идейному содержанию отмечает эволюцию романтизма 1820–1830 гг. в направлении расширения тематического диапазона (от конфликта избранной личности с миром до включения романтического героя в социально-исторический, национально-исторический, морально-психологический, нравственно-философский контекст) и развивает общую литературную тенденцию времени сближения высших сфер и иерархий и земной экзистенции и проблематики. Последнее ведет к изменению традиционного романтического дуализма, или двоемирия, и придания героям противопосталенной сущности, происхождения и статуса особого единства.
«Ангеле Смерти» любовный конфликт идейно усложняется введением в отношения двоих (Зораима и Ады) третьего лирического субъекта (Ангела Смерти). Особость сюжета Л. проявляется в сострадании Высшей иерархии к человеку, выраженной в форме, стирающей грань между духовным и плотским: Ангел вникает в тело умирающей Зары и живет в нем жизнью возлюбленной Зораима, т. е. он не вдыхает своей ангельской сущностью жизни силы, а отрекаясь от своего назначения, принимает существование смертной девушки, давая ей тем самым бессмертие и устраняя смерть из мира.
«Ангел смерти» нерасторжимо связывает темы жизни и смерти с темой любви, в философском плане — соотношением мужского и женского начала в двух его основных проявлениях: соединение и жизнетворение. Стремление духа воплотиться в жизни, а плоти — к одухотворению, означает потребность обрести единственность бытия как онтологическую сущность. Поэма развивает идею первых редакций (по времени написания) поэмы «Демон» (через любовь «примириться с небом») и проблематику «Азраила». Любовь Ангела смерти, воплотившегося в умершую Аду, к Зораиму, интересна вовсе не своим травестизмом, но главным образом тем, что воплощение состоялось и любовь поглотила в себе смерть. Однако Ангел смерти, вернув Аду к жизни, не воскресил ее самое, ибо Ада не может быть заменена для Зораима.
тип, задавший тон романтической литературе 1810–1820 гг., о чем говорит его изгнанничество. Ближе к развязке конфликта поэмы образ Зораима модифицируется: от общеромантической, клишированной ситуации, в которой герой не был ярко выражен по сравнению с Ангелом смерти и Адой, впоследствии он обнаруживает дополнительные качества, стремясь к славе, в войне, на службе у одного из враждующих царей — сюжетный мотив, вносящий в поэму проблему зла, врожденного человеку, затмевающего любовь в человеческом сердце. Ада как образ, подобно Зораиму, не индивидуализирована, но выражает две идеи, присущие романтическим героиням: утешение и любовь, — что усиливает его значение для идеи поэмы. После рокового выбора Зораима в пользу зла, насилия и суеты перед любовью Ангел смерти утрачивает роль Утешителя и превращается в горькую карательную силу, бичующую человечество.
Философская проблематика поэмы зиждется на корреляции концептов зла, смерти, любви и жизни.
— М.: Типография В. Ф. Рихтера, 1891. — С. 151–55; 2) Комарович В. Л. Автобиографическая основа маскарада — ЛН. Т. 43–44. — С. 648–58; 3) Недосекина Т. А. Ранние поэмы М. Ю. Лермонтова (1828–1832), 1973 (дисс.); 4) Удодов Б. Т. М. Ю. Лермонтов. Художественная реальность и творческие процессы. — Воронеж: Воронежский государственный университет, 1973. — 198 с.; 5) Илчева Р. Христианские легенды в романтическом творчестве Лермонтова // Проблемы стиля и жанра в русской литературе Х1Х в. — Екатеринбург: УрГУ, 1997. — С. 46; 6) Москвин Г. В. Проблематика жизни и смерти в творчестве Лермонтова. // Institute for Russian and East European Studies. Seul National University. Russian Studies. Vol. 13. № 2. — Seul, Korea 2003. — P. 226–7; 7) Савинков С. В. Творческая логика Лермонтова. — Воронеж: Изд. Воронежского гос. ун-та, 2004. — С. 146–150.