ПОРТРЕТЫ ЛЕРМОНТОВА.
Образ Л. интересовал художников как при жизни, так и после смерти поэта. Галерея прижизненных изображений Л. составляет 15 портретов (известных на сегодняшний день и хранящихся большей частью в фондах ИРЛИ), выполненных в разной технике (масло, акварель, графика) большей частью профессиональными художниками, ставшими академиками живописи.
Иконография Л. открывается его детскими портретами. Два детских портрета исполнены масляными красками в 1817– 1818 и 1820–1822 гг. неизвестным художником, вероятно крепостным. Несмотря на непрофессионализм художника, некоторую нарочитость в портрете — подчеркнута значительность самого момента портретирования, возможная театральность выбранной позы, — на первом портрете все же ощущается жизненность — мы видим живого ребенка с мелком и свитком бумаги в руках, второй детский портрет парадный, в нем художник следует классицистической традиции.
— несмотря на то, что эти изображения поэта выполнялись художниками примерно в одно время, все же каждый из них по-своему передает и внешность, и внутреннее состояние поэта. Так, на портрете, выполненным Ф. О. Будкиным в 1834 г., Л. больше гусар, чем поэт. Художник стремился передать внешний облик молодого военного: на его плечо лихо наброшена шинель, развеваются перья кавалерийской треуголки. Сравнивая этот портрет с портретом работы П. Е. Заболотского, на котором поэт изображен в ментике лейб-гвардейского гусарского полка, «нетрудно заметить в нем большую реалистическую основу: за гусарской внешностью художник сумел увидеть сложный внутренний мир поэта» [4; 57]. Отличен от этих работ акварельный портрет кисти А. И. Клюндера — как и на портрете П. Е. Заболотского, поэт изображен в мундире лейб-гвардейского гусарского полка. Однако портрет маловыразителен — в нем нет ни парадности, определяющей работу Ф. О. Будкина, ни простоты и реалистичности изображения П. Е. Заболотского. Отрицательную оценку портрета находим и в критике: «Это скучное произведение, ничего не дающее для понимания Л. — поэта и человека. И неудивительно. Клюндер исполнил много портретов лейб-гусаров для взаимного обмена между ними» [4; 57].
— портрет гармоничен и целен, внешняя сторона изображения (поэт одет в сюртук Тенгенского полка) подчинена основному — лицо поэта бледно, чувствуется оттенок грусти, обреченности. По словам самого художника, портрет остался незаконченным из-за отъезда Л. на Кавказ.
При жизни поэта были созданы сюжетные рисунки с его участием. Так, в юнкерском альбоме Н. И. Поливанова среди 18 рисунков карандашом обращают на себя внимания работы «Лермонтов с юнкерами в палатке» и «Лермонтов с юнкерами на учении». В графическом наследии Н. И. Поливанова обнаружены и карикатурные портреты Л. Первая из них изображает поэта в ермолке, в халате, в виде старика, держащего в одной руке рюмку, в другой бутыль; вторая — в виде гусара со штофом в руке; третья — в виде монгола, скачущего на лошади. Все эти работы слабы по своей рисовальной технике. В 1840 г. Г. Г. Гагариным был выполнен эскизный рисунок «Кружок шестнадцати» (бумага, карандаш, ИРЛИ), на котором среди портртетов А. Столыпина, С. Долгорукого, П. и А. Шуваловых замечен Л. — поэт изображен в форме офицера сидящим в кресле.
Ряд портретов Л. до сих пор остается не атрибутированным. Так в Государственном Театральном музее хранится овальный портрет-миниатюра неизвестного художника. Выполнен маслом на меди и изображает Л. в офицерском расстегнутом мундире, с белыми отворотами и красным отложным воротником, с эполетами, 3/4 вправо, погрудный. Изображение имеет портретное сходство, но не восходит ни к одному из известных портретов.
«сомнительные» портреты. Один из них — портрет Л. работы А. Челышева. И хотя портрет подписан («Поэт Лермонтов. Подарен мне фон-Баумгартеном. Снят с натуры и находился у родственников поэта Юрьевых»), отмеченные Н. П. Пахомовым [5] нехарактерные для Л. черты внешности (иная прическа, отсутствие усов вопреки запрету для военных брить усы) позволяют поставить под сомнение принадлежность портрета к иконографии Л.
Существенный вклад в изучение портретов Л. вносят воспоминания современников, позволяющих собрать и соотнести описания внешности поэта с его портретами. Попытка такого анализа была предпринята И. Л. Андронниковым, заключившим: «Дело, видимо, не в портретистах, а в неуловимых чертах поэта. Они ускользали не только от кисти художников, но и от описаний мемуаристов. И если мы обратимся к воспоминаниям о Л., то сразу же обнаружим, что люди, знавшие его лично, в представлении о его внешности совершенно расходятся между собой. Одних поражали большие глаза поэта, другие запомнили выразительное лицо с необыкновенно быстрыми маленькими глазами. Глаза маленькие и быстрые? Нет! Ивану Сергеевичу Тургеневу они кажутся большими и неподвижными: „Задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших неподвижно-темных глаз“. Но один из юных почитателей Л., которому посчастливилось познакомиться с поэтом в последний год его жизни, был поражен: „То были скорее длинные щели, а не глаза, — пишет он, — и щели, полные злости и ума“. На этого мальчика неизгладимое впечатление произвела внешность Л.: огромная голова, широкий, но не высокий лоб, выдающиеся скулы, лицо коротенькое, оканчивавшееся узким подбородком, желтоватое, нос вздернутый, фыркающий ноздрями, реденькие усики, коротко остриженные волосы. И — сардоническая улыбка… По одним воспоминаниям, глаза Л. „сверкали мрачным огнем“, другой мемуарист запомнил его „с пламенными, но грустными по выражению глазами“, смотревшими на него „приветливо, с душевной теплотой“» [1; 189].
«Л. был брюнет, с бледно-желтоватым лицом, с черными как уголь глазами, взгляд которых, как он сам выразился о Печорине, был иногда тяжел. Невысокого роста, широкоплечий, он не был красив, но почему-то внимание каждого, и не знавшего, кто он, невольно на нем останавливалось» [3; 177] соотносится с небольшим словесным автопортретом, созданным поэтом в юношеском ст. «Портреты» (1829): «Он некрасив, он невысок, / Но взор горит, любовь сулит, / И на челе оставил рок / Средь юных дней печать страстей. / Власы на нем как смоль черны, / Бледны всегда его уста, / Открыты ль, сомкнуты ль они, / Лиют без слов язык богов. / И пылок он, когда над ним / Грозит бедой Перун земной» [I; 24]. Известны и автопортреты Л. Кроме акварельного автопортрета, ныне утерянного, поэт создавал свой образ и в графических зарисовках. Так, портрет Л. угадывается в образе военного, спиной прислонившегося к камину, на карандашном рисунке «Дипломатия гражданская и военная» (1841).
На сегодняшний день в лермонтоведении наиболее близкими, правдивыми в передаче внешнего облика и внутреннего состояния поэта портретами принято считать два портрета кисти П. Е. Заболотского (1837 и 1840 гг.) и карандашный профиль работы Д. П. Палена (1840).
1). Андронников И. Л. Лермонтов. Исследования и находки. — М.: Худ. лит., 1977. — 650 с.; 2) Висковатов П. А. М. Ю. Лермонтов: жизнь и творчество. — М.: В. Ф. Рихтер, 1891. — 470 с.; 3) М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. — М.: Худ. лит., 1979. — 672 с.; 4) Корнилов П. Лермонтов и изобразительное искусство // Нева. — М. -Л.: Худ. лит., 1964. — №10. — С. 198–202; 5) Пахомов Н. П. Лермонтов в изобразительном искусстве. — М. -Л.: Издательство АН СССР, 1940. — 364с.
К. А. Поташова