КУКОЛЬНИК

Нестор Васильевич (1809–1868),

русский поэт, прозаик, переводчик.

«Торквато Тассо», которая была поставлена в 1833 г. в Санкт-Петербургском Александринском театре. По свидетельству современников, публика была охвачена «самым неистовым восторгом… Все наперерыв читали звучные стихи этого произведения» [6; 71].

«Торквато Тассо» положила начало целой серии стихотворных драм К., осмысливающих трагическую участь художника в жестоком, равнодушном мире корыстолюбия и наживы: «Джакобмо Санназар» (1834), «Джулио Мости» (1836), «Доменикино» (1838), «Импровизатор» (1844), «Ермил Иванович Костров» (1853), «Давид Гаррик» (1861) и др.; та же тема реализовалась в двух прозаических драмах: «Иоанн Антон Лейзевиц» (1839) и «Мейстер Минц» (1839), а также в незавершенной поэме «Давид Риццио» (1839). В них К. -романтик исследует извечное противостояние истинного художника и тупой, алчной толпы.

Для поэтики драматических фантазий К. характерны романтические в своих истоках резкие эмоциональные переходы, контрастные позиции персонажей. Драматург охотно использовал сюжетные неожиданности, «эффекты» (различного рода «сны», пророческие «видения», «прозрения», чудеса). Увлечение монологами действующих лиц, а также стремление последовательно развивать в пьесе единую авторскую идею хотя и снижали сценичность произведений Кукольника, но вместе с тем делали их более философичными, едва ли не лирическими, включали в общий для лирики 1830-х гг. процесс формирования «поэзии мысли», «объектом которой становится личность в процессе самопознания» [2; 365].

Вторым направлением в творчестве К. стали историко-героические, патриотические драмы: «Рука Всевышнего отечество спасла» (1834), «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский» (1835), «Князь Даниил Дмитриевич Холмский» (1840), «Генерал-поручик Паткуль» (1846) и др.

«монархический демократизм» исторических драм К. обеспечили им успех у публики и высочайшее одобрение и поддержку; не случайно критика Н. А. Полевого, направленная против драмы «Рука Всевышнего отечество спасла», привела к закрытию журнала «Московский телеграф». Поэтика этого рода драм К. близка художественному строю его драматических фантазий, однако ряд особенностей манеры писателя оказывался здесь в зависимости от самого исторического предмета произведений. Стремление представить картины прошлого с возможной полнотой заставляло К. выводить на сцену множество персонажей, а также обратиться к особой композиции — пьеса состояла не из актов, а из множества сцен, по типу исторических хроник В. Шекспира или же «Бориса Годунова» А. С. Пушкина. Торжественно-приподнятый стиль монологов действующих лиц в патриотических драмах с полным правом позволяет исследователям относить К. к школе так называемого «величавого романтизма» [3; 346].

датировка и указания на «место действия» («Летний сад», «Петергоф» и т. п.) подчеркивали психологическую конкретность лирического самовыражения поэта (по свидетельству современников, К. неоднократно намекал на таинственную историю идеальной любви к некоей знатной даме; в этом смысле автобиографическим оказывается и сюжет его незавершенной поэмы «Давид Риццио» — о любви бедного поэта-музыканта к шотландской королеве Марии Стюарт). В лирических монологах К. раскрываются все перипетии любовного чувства: ожидание, восторг, ревность, охлаждение, разочарование, напоминающие мотивы лермонтовской лирики: «Душа поэта предана / На жертву хладному бесстрастью. /Смотрю на прочную любовь, /Взаимную холодность вижу… /Спокойна опытная кровь: /Я — ни люблю, ни ненавижу» («Охлаждение. Писано в декабре 1836 г.»), [7; 565]. Особое место в творчестве К. -лирика занимает цикл «Из записок влюбленного» (1837). Это наиболее завершенное художественное исследование философии и психологии любви, — как бы застывшее, зафиксированное в поэтических строках стремление понять, «Каким путем идет всемирный предрассудок, /Как сердце рвется мир несбыточный создать, /Как этот мир разбить старается рассудок… [7; 565]. В отдельных стихотворениях К. появляются эмоциональные ноты, напоминающие тональность лирических элегических размышлений Е. А. Баратынского и Л.

— автор импрессионистичных статей, знакомящих публику с ведущими направлениями современной живописи, с лучшими русскими и зарубежными полотнами; в 1836–1841 гг. К. выпускал «Художественную газету», в 1845–1847-х гг. — журнал «Иллюстрация».

Популярность К. -поэта привлекала к нему довольно широкий круг литераторов. Во второй половине 1830-х и в 1840е гг. в доме К. устраивались литературные «среды», на которых бывали Н. И. Греч, В. А. Соллогуб, В. А. Владиславлев, художники Н. А. Степанов, И. К. Айвазовский, композитор М. И. Глинка и др. Однако принадлежность К. к т. н. «антиаристократическому» направлению в литературе, равно как и «несветскость» его поведения обусловили чуждость его тому литературному и общественному кругу, в котором вращался Л. О личном знакомстве поэтов неизвестно. В 1835 или 1837 г. Л. присутствовал в Петербургском (или Московском) Большом театре на представлении пьесы К «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский», чему посвящена эпиграмма поэта (см. «<Эпиграмма на Н. Кукольника>» («В Большом театре я сидел…»)).

— Л.: Наука, 1978. — 958 с.; 2) Вацуро В. Э. Поэзия 1830х гг. // История русской литературы. В 4 т. —Л: АН СССР, 1981. — Т. 2. — С. 365; 3) История русской литературы. В 4 т. — Л.: АН СССР, 1981. — Т. 2. — С. 346; 4) Найдич Э. Э. «<Эпиграмма на Н. Кукольника>» // ЛЭ. — С. 631; 5) Охотин Н. Г., Ранчин А. М. Н. В. Кукольник // Русские писатели. 1800–1917. Биографический словарь. — М.: БРЭ, 1999. — Т. 3. — С. 212–215; 6) Писарский В. А. Записки. — СПб., 1894. Ч. 1. — С. 71; 7) Поэты 1820– 1830-х годов // Биогр. справки, сост., подгот. текста и примеч. В. С. Киселева-Сергенина. — Л., 1972. Т. 2. — С. 565.

Т. А. Алпатова