РОМАНОВ
Михаил Павлович (1798 – 1849),
Вел. кн., брат Николая I. В 1830-е годы командовал всей гвардией и был главным начальником военно-учебных заведений. Хорошо знал Л. со времен его вступления в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Великий князь был строг и придирчив к офицерам гвардии и отправлял на гауптвахту за малейшее нарушение служебных обязанностей или формы одежды. Л., исправно получал «высочайшие благоволения» наравне с другими офицерами своего полка за участие в парадах, манерврах и учениях. После возвращения в гвардию в 1838 г. с Л. взяли обязательную подписку о строгом «исполнении правил», которую отбирали со всех без исключения офицеров, переведенных из армии в гвардию. Но в том же году (22 сентября 1838 г.) Л. совершил проступок — явился на парад с игрушечной саблей, зная, что великий князь это сейчас же заметит (Л. хотел попасть на гауптвахту, чтобы, возможно, избавиться от участия в любительском спектакле у Карамзиных). С. Н. Карамзина в письме от 22 сентября к Е. Н. Мещерской пишет о двухнедельном аресте. Как правило, офицеров освобождали досрочно, и поэт тут не исключение: 5 и 6 октября он получает в числе прочих офицеров полка Высочайшие благоволения за маневры и ученьи в присутствии императора, занесенные в его формулярный список, а значит, провел на гауптвахте всего 11 суток, а, вероятно, и того меньше. Е. А. Верещагина в письме к дочери от 8 октября упоминает: «…третьего дня вечер у Арсеньевой — Мишино рождение. Но его не было, по службе он в Царском Селе, не мог приехать». «Третьего дня» — приходится на 5 октября, когда был парад, где с полком участвовал Л. Выйдя на волю, Л. попросился в отставку — не пустили, в отпуск — не пустили. «На 14 дней — великий князь и тут отказал» [3], — пишет Л. И это неудивительно: ведь за свою «шалость» он ходил в штрафованных. К тому же его обошли в представлени на следующий чин поручика. Но после дуэли поэта с сыном французского посла великий князь оказался на стороне Л. — благодаря его заступничеству (после обращения Л. к нему), Бенкендорф отказался от своих непомерных требований к поэту. Благодаря Михаилу Павловичу (его влиянию на брата, царя), приговор Л. был предельно смягчен. В 1841 г. Великий Князь, способствовал продлению отпуска Л. Он был известным острословом и усердно поддерживал эту свою славу. По поводу читавшегося во дворце «Демона» он высказался следующим образом: «Я никак не пойму, кто кого создал: Лермонтов ли духа зла или же дух зла — Лермонтова» [2].
— М.: Изд-во АН СССР, Кн. 2. — 1948. — С. 668. — (ЛН; Т. 45/46); 2) Мартьянов П. К. Дела и люди века. — Т. III. — СПб.: тип. Р. Р. Голике, 1898. — С. 88; 3) Щеголев П. Е. Книга о Лермонтове, в. 1–2. — Л.: Прибой. 1929. Вып. 2. — С. 14; 4) Майский Ф. Ф. Лермонтов и Карамзины // М. Ю. Лермонтов. Сб. ст. и материалов. — Ставрополь: Ставропольское кн. изд-во, 1960. — С. 123–153; 5) Герштейн Э. Г. Судьба Лермонтова. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Худ. лит., 1986. — С. 42–43; 6) Мануйлов В. А. Лермонтов в Петербурге. — Л.: Лениздат, 1964. — С. 266, 281–282, 302; 7) Лонгинов М. Н. Заметки о Лермонтове // М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. — М.: Худ. лит., 1989. — С. 189–198.
,