ГОГОЛЬ НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ
ГОГОЛЬ Николай Васильевич (1809-52), рус. писатель. О личных взаимоотношениях Л. и Г. известно немного, зафиксировано лишь присутствие Л. на именинах Г. 9 мая 1840 (в Москве, в саду у М. П. Погодина), где поэт читал Г. отрывок из поэмы «Мцыри», а также их встреча на следующий день на вечере у Е. А. Свербеевой. Однако, поскольку первый эпизод имел место на другой же день по прибытии Л. в Москву (по пути на Кавказ), надо полагать, что писатели познакомились раньше, в период пребывания Г. в Петербурге в ноябре - 1-й пол. декабря 1839. Вероятность этого факта подкрепляется общностью мн. петерб. связей Л. и Г.: с кругом «Совр.», «ОЗ» и др. В творчестве Л. сохранились следы серьезного внимания к прозе Г. 30-х гг. В «Княгине Лиговской» усвоены нек-рые особенности гоголевского сказа, сатирич. портрета; близок к манере Г. ряд жанровых сцен; имеются прямые реминисценции из «Невского проспекта» и «Портрета» Г. В отрывке «Штосс» очевидны приметы чтения «Портрета» и «Записок сумасшедшего».
Н. В. Гоголь. Рис. Э. А. Дмитриева-Мамонова. Карандаш. 1839.
Резкие различия в характере писательских индивидуальностей Л. и Г. не позволяют придавать большого значения проблеме непосредств. влияния одного на другого, но тем существеннее соответствия более широкого плана. Передовая критика, начиная с В. Г. Белинского, связала имена Л. и Г., назвав их первыми представителями «послепушкинского» периода в рус. лит-ре. Классич. уравновешенность Пушкина у Л. и Г. сменяется трагически напряженным голосом личности, не желающей принимать страдательной роли в историч. процессе. У Л. выражением протеста нередко становится «с небом гордая вражда»; у Г. он выливается в сатиру на пассивных «существователей», превратившихся в «мертвые души». В основе неприятия действительности у обоих писателей лежит представление о свободе человеческого духа, вера в его творч. потенции. От осмысления конфликта между личностью и обществ. средой в духе руссоист. и романтич. традиций и Л., и Г. идут к его реалистич. раскрытию. «Подлой современности» (Г.) у обоих противостоят идеалы человеческого братства, дух «русского богатырства», нар. героика 1812. Близок был Г. и обличительный пафос «Думы» (упомянутой в его «Учебной книге словесности»), хотя мировоззренч. истоки его у Г. и Л. различны. В одной из редакций речи генерал-губернатора (2-й т. «Мертвых душ») содержатся строки: «Страшным, оскорбительным упреком и праведным гнев<ом> пораз<ит>нас негодующее потомство...» (вариант: «упреком оскорбит нас») - Гоголь, VII, 280; VIII, 484.
К 1839-40 относится первый из известных отзывов Г. о творчестве Л., приведенный С. Т. Аксаковым: «Лермонтов-прозаик будет выше Лермонтова-стихотворца». В развернутом виде та же мысль содержится в статье Г. «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность» (1846). В прозе Л., по словам Г., «видно больше углубления в действительность жизни», чем в его стихах; в Л. «готовился будущий великий живописец русского быта». Без сомнения, исходя из того же критерия эпич. объективности и жизненной конкретности, Г. признал (вслед за Белинским) «Сказку для детей» лучшим стихотв. произв. Л. С оценкой критика перекликается и характеристика Г. «Песни про... купца Калашникова» в наброске «Учебной книги словесности для русского юношества». Автор «Тараса Бульбы» определяет «Песню» как «созданье значительное, когда содержание создано все поэтом, но в духе народном отгаданы дух и время». Проявления субъективного начала в поэзии Л. (преобладание эмоц. выразительности над лексич. точностью, жанровая нечеткость) были восприняты Г. как недостаток. Отводя Л. первое место среди поэтов послепушкинского поколения, Г. в статье о рус. поэзии тем не менее упрекает его за «излишество и многоречие», к-рые кажутся ему признаком небрежного отношения поэта к своему труду. Между тем принцип муз. экспрессивности роднит поэзию Л. с прозой самого Г. Однако в 40-е гг. искания Г. в области прозы имели иное направление. Он стремится придать своему повествованию эпич. объективность и точность. Отсюда его восхищение Л.-прозаиком: «Никто еще не писал у нас такой правильной, прекрасной и благоуханной прозой». Выдвинув в качестве гл. обществ.-эстетич. задачи нравств. преобразование человека и об-ва, Г. в период создания «Мертвых душ» подошел к проблеме исследования человеческой души в ее реальном психологич. аспекте. Здесь он не мог миновать того, что было сделано в этой области Л. В «Авторской исповеди» Г. сказано: «Все, где только выражалось познанье людей и души человека, от исповеди светского человека до исповеди анахорета и пустынника, меня занимало». Сведения о круге чтения Г. позволяют предположить, что под «исповедью светского человека» подразумевался роман Л.
Глубокие различия в мировоззрении обоих писателей, вера Г. в нравств. очищение человека сделали неприемлемым для него скепсис Л. Приближаясь к наивно-реалистич. трактовке демонич. темы в поэзии Л., Г. пишет, что лермонт. демон «вырос... не от собственной силы, но от усталости и лени человека сражаться с ним». Пафосу лермонт. «Поэта» в статье Г. о рус. поэзии противостоит призыв: «Другие дела наступают для поэзии. Как во время младенчества народов служила она к тому, чтобы вызывать на битву народы, возбуждая в них браннолюбивый дух, так придется ей теперь вызывать на другую, высшую битву человека - на битву... за нашу душу». Уклонением Л. от этих высших обязанностей поэта Г. мотивирует его безвременную гибель. Близкими своей нравств.-эстетич. программе Г. считал такие стих. Л., как «Молитва» и «Ангел»; в последнем его, возможно, привлек родств. ему мотив «воспоминаний души».
Соч. Полн. собр. соч., т. 8, М. - Л., 1952, с. 401-04, 408, 443, 474, 483-87.
Лит.: Розанов В. В., М. Ю. Л. (К 60-летию кончины), «Новое время», 1901, № 9109; Эйхенбаум (3), с. 18; Эйхенбаум (12), с. 71; Виноградов В. В., с. 541, 545-550; Михайлова Е. Н. (2), с. 138-41; Нейман Б. В., Л. и Гоголь, «Уч. зап. МГУ. Труды каф. рус. лит-ры», 1946, в. 118, с. 124-38; Герштейн (3), с. 420; Аксаков С. Т., История моего знакомства с Гоголем, М., 1960, с. 38, 43; Лотман Ю. М., Истоки «толстовского направления» в рус. лит-ре 1830-х гг., «Уч. зап. Тартус. ун-та», 1962, в. 119, с. 3-76; Соллертинский Е. Е., Л. и Гоголь, в кн.: Вопросы рус. и заруб. лит-ры, т. 2, Куйбышев, 1966, с. 24-45; Федоров (2), с. 200-08, 222-27.