ОГАРЁВ НИКОЛАЙ ПЛАТОНОВИЧ
ОГАШВ Николай Платонович (1813-77), рус. поэт, публицист, революц. деятель. Одновременно с Л. (1830-32) учился в Моск. ун-те, где вместе с А. И. Герценом руководил революц. студенч. кружком; имел с Л. близких общих знакомых (А. Д. Закревский), однако знаком с ним не был. В 1838, почти одновременно с Л., совершил поездку на Кавказ, где вошел в круг ссыльных декабристов, также общий с Л. (А. Е. Розен, В. Н. Лихарев, М. М. Нарышкин, Н. И. Лорер, М. А. Назимов); как и Л., О. особенно сблизился с А. И. Одоевским, к-рого впоследствии характеризовал в своих воспоминаниях строками из стих. Л. «Памяти А. И. Одоевского». Уже в 1837 О. становится известно стих. «Смерть поэта», под влиянием к-рого написано его собств. стих. «На смерть поэта» (сент. 1837). В 1840 начинает, наряду с Л., печататься в «ОЗ». В письмах О. 1841-42 встречаются цитаты из Л. («И скучно и грустно» и др.); в 1841 в письме к Т. Н. Грановскому он называет «превосходными» стихи Л. «на прах Наполеона» (т.е. «Последнее новоселье»); в 1842 в письме к жене восторженно отзывается о «Сказке для детей» («Это просто роскошь...Может быть - самая лучшая пьеса Лермонтова»). В 1841 дает в поэме «Юмор» характеристику Л. как первого поэта послепушкинской эпохи. Узнав в 1842 о гибели Л., О. откликнулся стих. «На смерть Л[ермонтова]», проникнутым ощущением великой нац. утраты. Возражая П. В. Анненкову, ставившему поэзию Ф. И. Тютчева выше лермонтовской, О. в письме 9 февр. 1854 утверждает, что Л. превосходит Тютчева оригинальностью и «по мысли много выше» (в кн.: П. В. Анненков и его друзья. Лит. воспоминания и переписка 1835-85, СПБ, 1892, с. 642).
Н. П. Огарев. Портрет работы неизвестного художника. Масло. 1830-е гг.
К проблеме историч. значения поэта О. обратился уже в эмиграции. В предисл. к сб. «Русская потаенная литература XIX столетия» (1861) он рассматривает Л. как поэта эпохи безвременья и политич. угнетения; поэзия Л. выразила «напряженную трагичность этого положения». Под этим углом зрения О. анализирует общий пессимистич. колорит творчества Л., темы и образы его поэзии («гордое и мрачное уединение», тему побега из своей среды и т.д.). Мысль о губительном воздействии на Л. обществ. среды, сделавшей из него «лишнего человека», ожесточенного и испытывающего постоянно «бесполезное страдание», О. проводит и в неоконченной ст. «С утра до ночи» (1872-73), отмечая силу воздействия Л. на современников («всякий находил в нем свой отголосок»). Общая его оценка творчества Л. продолжает оставаться очень высокой; ему «трудно оторваться» от стихов Л., и он ни в ком не находит «такого поэтически, лирически настроенного мозга». О. отмечал «необычайную силу» языка Л.-прозаика; «Героя нашего времени» он называл поэмой, где «самая проза звучит как стих».
Воздействие Л. на поэзию О. многообразно. Реминисценции из Л., а иногда и следы прямого влияния есть в стих. О. «Прощание с краем, откуда я не уезжал» (1840; ср. «Благодарность» Л.), в поэме «Ночь» (1857; ср. «Выхожу один я на дорогу») и др. Гораздо более значительна типологич. общность поэзии Л. и О., обусловленная общностью социально-психологич. среды, а также сходством отд. биографич. ситуаций. В творчестве О. возник близкий лермонтовскому тип лирич. героя, отчужденного от общества, рефлектирующего, с «глубоко-грустным» взглядом на жизнь. В стихах О. обнаруживается, вне прямой зависимости от Л., ряд аналогичных Л. поэтич. тем и жанров (элегически окрашенная тема детства, поэтич. исповедь и пр.). О. использовал тексты Л. в сатирич. целях: «Царские указы» (1869) и «Песня русской няньки у постели барского ребенка» (1871) - пародийное переосмысление стих. Л. «Есть речи - значенье» и «Казачья колыбельная песня». В 1876-77 О. перевел на англ. яз. стих. «И скучно и грустно». Написал неск. романсов на стихи Л. («Тучи», «Песня золотой рыбки», «Есть речи - значенье», «Выхожу один я на дорогу», «Русалка»).
Соч. Избр. произв., т. 1-2, М., 1956; Стих. и поэмы, Л., 1956; Письма к жене, в кн.: Гершензон М., Образы прошлого, М., 1912, с. 374, 462, 498; Письмо Т. Н. Грановскому, в кн.: Звенья, сб. 1, М. - Л., 1932, с. 101; Три романса на слова М. Ю. Л. для голоса с фортепиано, М. - Л., 1943.
Лит.: Розанов И. (1), с. 240-42; Розанов И. (2), с. 465-66; Розанов И. (4), с. 783, 790-93; Семенов (6), с. 210-27; Бродский (5), с. 294-96; Аскарянц А. В. (сост.), Описание рукописей Н. П. Огарева, М., 1952 (см. по указат.); Киселев В. А., Н. П. Огарев - музыкант, в кн.: Вопросы музыкознания. Ежегодник, т. 2, М., 1956; Эстрина М. И., Раннее творчество Н. П. Огарева, М., «Уч. зап. Выборг. пед. ин-та», 1957, т. 1, в. 1, с. 139-65; Птушкина И. Г. и Путинцев В. А., Герцен и Огарев - критики, в кн.: История рус. критики, т. 1, М. - Л., 1958, с. 573-74; Ленина Л. И., Нек-рые особенности реализма стих. М. Ю. Л., посв. Н. Ф. Ивановой, и «Buch der Liebe» Н. Огарева, в кн.: Проблемы реализма в рус. и заруб. лит-рах. Тезисы докладов..., [Вологда], 1965, с. 11-12; ее же, Огарев и Л., «РЛ», 1968, № 2, с. 180-92; Дмитрук Е. Я., Огарев о Л., в кн.: Вопросы рус. лит-ры, в. 3, Львов, 1969, 11-17.