ЗАМЕТКИ О ЖУРНАЛАХ
Январь 1857
(Отрывок из статьи)
... Неужели прошедшее «Отечественных записок» так забавно, что сами «Отечественные записки» не могут вспомнить о нем без улыбки сожаления? Но какое нам дело до того, уважают ли «Отечественные записки» свое прошедшее! В настоящем случае жаль только, что эта насмешка вовлекла г. Дудышкина в некоторые ошибки при определении идеала, изображаемого г. Тургеневым. Выписав из «Отечественных записок» старых годов суждения о героях Баратынского и Лермонтова и посмеявшись над этими суждениями, г. Дудышкин решает, что главные лица многих повестей г. Тургенева сходны с героями Баратынского и Лермонтова, что повести г. Тургенева принадлежат той же литературной школе, как «Герой нашего времени». На каком же это оснований? На том, что все их главные лица «лишние люди», не находящие себе счастия и благотворного труда в жизни. После того и «Гамлет», вероятно, покажется написанным под влиянием литературной школы, к которой принадлежал Лермонтов, — ведь Гамлет тоже лишний человек. Каким же образом явилась эта натяжка? Г. Дудышкин предполагает, во-первых, что все главные лица мужеского пола во всех повестях г. Тургенева, от «Андрея Колосова» до «Рудина», изображаются г. Тургеневым как идеалы; во-вторых, что все эти лица списаны с одного и того же типа. Вот до каких предубеждений доводит односторонняя теория! Но какое же сходство между Пасынковым и Вязовкиным, между Рудиным и Бреттером? И возможно ли сказать, что хотя одно из этих лиц выставлено идеалом? Ничего подобного и не бывало. И какое же сходство между мыслью тех повестей, в которых действуют эти лица, и мыслью «Героя нашего времени»? Все выводы эти основаны на недоразумении. Г. Дудышкин читал в старых «Отечественных записках» и в первых годах «Современника», что Евгений Онегин сменился в нашем обществе и литературе Печориным, Печорин — Бельтовым, — недавно прочел он в «Современнике», что за этими типами последовал Рудин, — он вздумал развить эту параллель, но понял ее вовсе не в том смысле, как она высказывалась; ему вздумалось, что Печорин — список с Онегина, что Бельтов — список с Печорина, — естественным продолжением такой ошибки было, что и в Рудине ему вздумалось видеть список с Печорина. Но параллель между ими проводилась вовсе не затем, чтобы показать их одинаковость — сходства между этими четырьмя людьми четырех разных эпох общественного развития вовсе нет — а затем, чтобы показать различие между характером эпох, которым принадлежат они. Онегин скучает потому, что он хотя и добрый, но в сущности пустой человек, начитавшийся Байрона и избалованный обществом. Чего ему хочется, о чем он тоскует — он сам не знает, а в сущности он скучает о том, что не о чем ему погоревать серьезно, о том, что в голове у него нет сильной мысли, а сердце его износилось от волокитства. Печорин человек совершенно другого характера и другой степени развития.
его не занимают. Надобно ли говорить, что Бельтов совершенно не таков, что личные интересы имеют для него второстепенную важность? Но Бельтов еще не находит никакого сочувствия себе в обществе и мучится тем, что ему совершенно нет поля для деятельности. Все эти три типа были изображены как идеалы. Рудин изображен вовсе не идеалом — только в конце повести автор несколько смягчается к выведенному им типу и, думая, что уже с достаточною силою выставил его недостатки, говорит, что было в нем и нечто хорошее, — именно его пламенная ревность трудиться, трудиться неутомимо, — но, прибавляет он, возвращаясь к прежней точке зрения, с которой смотрел на него во все продолжение рассказа, — но эта ревность мало принесла пользы, потому что у Рудина недоставало практического такта, не было уменья взяться с надлежащей стороны за дело. Вы видите разницу между Рудиным и Бельтовым: один — натура созерцательная, бездейственная, быть может потому, что еще не приходило время являться людям деятельным. Другой трудится, трудится неутомимо, — но почти бесплодно. Еще менее возможно найти сходство между Рудиным и Печориным: один — эгоист, не думающий ни о чем, кроме своих личных наслаждений; другой — энтузиаст, совершенно забывающий о себе и весь поглощаемый общими интересами; один живет для своих страстей, другой — для своих идей. Это люди различных эпох, различных натур, люди, составляющие совершенный контраст один другому. Скорее вы найдете сходство между Дон-Кихотом и Манфредом между Фаустом и Дон-Жуаном, нежели между Рудиным и Печориным или Онегиным, который еще дальше от Рудина.
Каким же образом можно было сказать, что Рудин не представляет ничего нового после Печорина и Онегина? В нем все ново, от его идей до его поступков, от его характера до его привычек. Мы здесь не можем пересматривать всех повестей г. Тургенева с их действующими лицами, но довольно и этого одного примера, чтобы видеть, до каких странных ошибок довело г. Дудышкина ошибочное развитие мысли, вычитанной им в статьях «Отечественных записках», но не понятой им. Скажите, каким образом можно соединять в один тип с Печориным, Онегиным, Бельтовым (которые и по себе представляются каждый особенным типом) не только Рудина, но точно так же и Астахова (в «Затишье») — этого бездушного пошлеца, который свою низость и бесчувственность прикрывает европейскими фразами и приличными манерами, — и Вязовкина (в «Двух приятелях»), человека хорошего и образованного, но вовсе не мечтательного и наклонного к тихому, счастливому успокоению среди самой будничной обстановки? Все эти люди совершенно различных типов.
Каким образом произошла эта странная ошибка, спутавшая в один портрет черты совершенно различных людей? Г. Дудышкин увлекся теориею о необходимости «примерять идеал с его обстановкою» и мыслью, впрочем прекрасною, о необходимости «трудиться». В этом увлечении создалась у него довольно любопытная эстетическая система, которую изложим в нескольких словах.
Что такое значит «человек должен гармонировать с обстановкою»? Вот что: если у вас есть тетка или бабушка, держите себя так, чтобы она была вами довольна; если у вас есть начальник, держите себя так, чтобы он отзывался о вас: «славный человек Н. Н.»; если у вас есть соседи, живите с ними в приятельских отношениях; если вы еще не женаты, то женитесь на первой девушке, которую соседские сплетни объявят вашею невестою; иначе тетка будет вами недовольна, начальник не даст вам повышения, соседи объявят вас фармазоном, девушка, на которой соседи задумали женить вас, подвергнется осуждению за то, что не умела удержать жениха, — все будут вами недовольны, и будет ясно, как дважды два четыре, что «вы не годитесь для окружающей вас обстановки», что вы «лишний человек», что вы даже пустой и жалкий человек.
Что такое значит: «трудиться»? — трудиться значит быть расторопным чиновником, распорядительным помещиком, значит устраивать свои дела так, чтобы вам было тепло и спокойно, не нарушая, однакоже, при этом устроении своих делишек, условия, которые соблюдает всякий порядочный и приличный человек.
Г. Дудышкин в статье, о которой мы говорим, так увлекся этою теориею «гармонии с обстановкою», что, чей бы рассказ ни попался ему под руку, он тотчас отыскивает главное лицо мужеского пола и спрашивает его: «Гармонируешь ли ты с обстановкою?» — «Трудишься ли ты?» Герои Баратынского и Пушкина, Лермонтова и г. Тургенева — все одинаково конфузятся от этих вопросов — не очевидно ли, что все они люди одного и того же разряда, все — портреты с одного и того же типа. Если бы продолжить такое следствие и допросить по двум вышеприведенным пунктам героев Шекспира и Лопе де Беги, Гете и Корнеля, Байрона и Софокла, все они были бы точно так же переконфужены, не умели ничего отвечать в свою защиту, оказались бы подходящими под один и тот же тип «людей не трудящихся и не гармонирующих с обстановкою», — словом сказать, оказались бы ни более ни менее как переделками лермонтовского Печорина и вместе с ним подверглись бы строгому осуждению.
Вот до каких результатов доводит даже умного человека желание построить систему на основании не понятой им мысли...
Примечания
«Современнике» за 1857 год, № 2.
—701.