Миросозидающая миссия писателей через диалог языков и культур
Результатом деятельностного подхода и формирования речевого поведения русских писателей на Кавказе является их миросозидающая миссия через диалог культур.
Русские писатели А. А. Бестужев-Марлинский, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Л. Н. Толстой одними из первых в русской литературе пришли к мысли о необходимости решения кавказской проблемы мирным путем. Хотя присоединение Кавказа к России в целом оценивалось как прогрессивное явление, представители русской интеллигенции выступали против покорения края оружием. Кавказ издавна привлекал к себе внимание России своим геополитическим положением и природными ресурсами. Завоевывая Кавказ, Россия выполняла, прежде всего, двоякую задачу: стратегически продуманно расширяла свои границы и демонстрировала мощь своего оружия. От военных походов на Восток зависела также судьба торговых и караванных путей, от которых в свою очередь находилась в зависимости казна и хозяйственное развитие империи.
Сближение контактирующих этносов определяется культурной политикой царских властей. Чем больше роль межэтнической передачи информации, тем большее влияние могут оказать межличностные отношения. Особую важность для лингвистов представляет распространение и передача через язык тех или иных элементов культуры данного этноса среди русского народа. На наш взгляд, именно интенсивность восприятия элементов иноэтнической культуры в наибольшей степени зависит от степени и характера межэтнических отношений. Интенсивность такого процесса русский писатель показывает через каналы непосредственного общения. Межъязыковое и межкультурное взаимодействия являются положительными предпосылками эффективного общения. Эффективность общения - это достижение цели. Как справедливо пишет О. А. Леонтович: «Цель общения влияет на его результаты, так как фильтрация исходного материала зависит от первоначальной установки» [Леонтович: 29]. Речевое поведение русских писателей на Кавказе, внутри этой огромной многоязычной и поликультурной «лаборатории», становится образцом элитарной языковой личности в иноэтническом регионе. Главными показателями этого являются язык и межкультурная коммуникация.
Из сказанного следует, что миротворческая деятель- ность в полилингвальном, поликультурном, полиэтническом регионе возможна только при соблюдении главного императива речевого взаимодействия - взаимопонимание, взаимоуважение, взаимотолерантность.
Речевое поведение русских писателей доказывает, что мирное сосуществование России и Кавказа не только в XIX веке, но и в наше время достижимо только при успешной речевой коммуникации. Речь является формой поведения человека, в ней обнаруживаются проявления характера, отношения с другими людьми, жизненные позиции. Речевое взаимодействие людей - необходимое условие жизни общества. Не случайно деятельностный характер речевого поведения А. С. Пушкина, А. А. Бестужева, МЮ. Лермонтова, Л. Н. Толстого был и остается примером элитарной языковой личности в иноэтническом регионе.
Говоря о речевом поведении русских писателей как о сложном явлении, подчеркнем, что именно элитарная языковая личность способна менять свое речевое поведение в зависимости от обстановки или ситуации. Языковая ситуация и культура каждого этноса своеобразна. Л. Н. Гумилев, дополняя рассуждения Н. С. Трубецкого, отмечает, что «общечеловеческая культура, одинаковая для всех народов, невозможна, поскольку все этносы имеют разный вмещающий ландшафт и различное прошлое, формирующее настоящее как во времени, так и в пространстве» [Гумилев: 34].
Характеристику языковой личности дает Ю. Н. Караулов. Языковая личность в настоящее время активно изучается в лингвистике. Ю. Н. Караулов говорит, что под языковой личностью он понимает совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются: а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью [Караулов: 73]. В этом определении соединены способности человека с особенностями порождаемых им текстов. Три выделенные им в дефиниции аспекта анализа текста сами по себе всегда существовали по отдельности как внутрилингвистические и вполне самостоятельные задачи. В понятии языковой личности фиксируется связь языка с индивидуальным сознанием личности, с мировоззрением. Любая личность проявляет себя и свою субъект- ность не только через предметную деятельность, но и через общение, которое немыслимо без языка и речи. Речь человека с неизбежностью отражает его внутренний мир, служит источником знания о его личности. Общение - сложный процесс, предполагающий уважение к личности собеседника, с которым ведется диалог. Подлинно человеческое общение строится на уважении достоинства другого человека, соблюдении выработанного человечеством норм нравственности.
На Кавказе русские писатели начинают формировать широкую культурную политику, они стараются посредством своих произведений показать пути мирного урегулирования отношений России с Кавказом. Не случайно Александр Сергеевич Пушкин отмечал в «Путешествии в Арзрум» три момента, которые могут решить проблему России и Кавказа. Это разоружить горцев, но тут же сомневается в этом. Второй момент - торговые отношения, отрезать торговлю от восточных стран, привлечь в торговые отношения с Россией. Но самое главное, о чем он говорил, это духовное и культурное взаимо- развитие: «Есть средство более сильное, более нравственное, более сообразное с просвещением нашего века: проповеда- ние Евангелия» [Пушкин, Путешествие в Арзрум, 480].
Талантливый писатель, поэт и ученый, француз шотландского происхождения Кеннет Уайт, основатель международного института геопоэтики, писал: «Елавное, в чем я заинтересован - это в продолжении жизни на земле (именно этим человечество пренебрегает в наибольшей мере!) и в выражении осмысленного бытия на земле посредством всех богатств языка» [Голованов, Гринева, 24.04.2006]. Если сказать словами К. Уайта, то Пушкин был заинтересован как раз в «продолжении жизни», то есть в развитии и укреплении взаимосвязей между Россией и Кавказом посредством языка.
На Кавказе А. С. Пушкин впервые непосредственно соприкоснулся с военной борьбой за бытие России. В «Путешествии в Арзрум» А. С. Пушкин подчеркивает, что необходимо взаимодействие и взаимовлияние языков и культур русских солдат и кавказских горцев. Передовая русская интеллигенция, военные офицеры и ссыльные декабристы - все относились к горцам с большим уважением и старались изучить язык горцев: «В лагерь наш (26-го утром) явились 180 депутаты от народа и Сераскира; день прошел в переговорах; в пять часов вечера депутаты отправились в Арзрум, и с ними генерал князь Бекович, хорошо знающий азиатские языки и обычаи» [Пушкин, Путешествие в Арзрум, 466].
Доказательством сказанного служит сочетание «хорошо знающий языки и обычаи». Судьба бросила Пушкина на южно-русскую окраину, когда все в этом новом крае было еще в движении. Не по книгам - их еще почти не было, - а по собственным наблюдениям он изучал юг. «Его стихи ввели в сознание русского общества и Кавказ, и Крым, и Бессарабию как часть России» [Тыркова-Вильямс: 246]. Для него завоевание Кавказа, борьба с горцами была одним из проявлений государственности, творческой силы народа, расправляющего свое могучее тело.
Недаром Г. П. Макогоненко называет «Путешествие...» А. С. Пушкина «деловым документом», в котором художественность достигается отбором фактов, наблюдений и событий, нужных автору, их интерпретацией, выражением авторской позиции по отношению к описываемому, созданием образов - событий, природы Кавказа и, прежде всего, встречаемых на пути людей [Макогоненко: 320].
А. С. Пушкин вовлекает в свои размышления читателей: «Черкесы нас ненавидят. Мы вытеснили их из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены. Они час от часу далее углубляются в горы и оттуда направляют свои набеги» [Пушкин, Путешествие в Арзрум, 449]. Русский писатель заставляет всех думать о будущем России, доверительно делится с читателями своими наблюдениями и сомнениями. И нам сейчас это особенно ценно, так как мы являемся свидетелями непрекращающейся драмы на Кавказе. А. С. Пушкин и другие писатели дают нам прекрасные уроки того, как надо вести себя на Кавказе, в том числе и в процессе коммуникации, изучения языков и культур кавказских народов.
Видя героическую борьбу народов Кавказа за независимость, А. А. Бестужев тоже восстает против правительственной политики покорения Кавказа оружием, русский писатель требует мира: «Итак, в один день совершено покорение одного из неприступнейших селений Кавказа, которое оградил он в лоне своем и крутью гор и быстрым потоком! Люди, не признававшие от века никаких властей, склонились пред оружием русского царя. <...> Войска стояли в строю; знамена развевались ветром Кавказа, смиренного русским оружием» [Бестужев, Письма из Дагестана, 43].
Именно такие люди становились миротворцами, их поведение и до сих пор представляет собой пример культуры, в том числе и речевой, пример того, как надо строить диалог дружбы и культурного взаимодействия на Кавказе. Особую важность для лингвистов, на наш взгляд, распространение и передача через язык тех или иных элементов культуры определенного этноса среди русского народа. Именно интенсивность восприятия элементов иноэтнической культуры в наибольшей степени зависит от характера межэтнических отношений. Важнейшее средство общения и, следовательно, передачи этнокультурной информации - язык. Лингвистический анализ произведений А. А. Бестужева-Марлинского позволяет раскрыть языковое поведение русского человека на Кавказе.
Тексты русского писателя о Кавказе и кавказских народах передают емкую этнокультурную информацию и «глубину» проникновения его в другую этническую среду. Человек, хорошо владеющий языком, знаниями быта народов, может способствовать налаживанию дружеских отношений, укреплению мира и дружбы в этом многонациональном, многоязычном регионе.
Негодование А. А. Бестужева находим в «Рассказе офицера, бывшего в плену у горцев»: «Мы жалуемся, что нет у нас порядочных сведений о народах Кавказа... Да кто же в этом виноват, если не мы сами? Тридцать лет офицеры наши, вместо полезных, или по крайней мере занимательных известий, вывозили с Кавказа одни шашки, ноговицы да доски под чернью... Когда европейцы с таким постоянством рвутся к истоку Нила, как не желать нам, вратарям Кавказа, взглянуть в эту колыбель человечества, в эту чашу, от коей пролилась красота на все племена Европы и Азии... Не говорю - даже как философ, но просто как русский, как солдат: познание Кавказа тесно связано с выгодами нашего отечества» [Бестужев, Рассказ офицера, бывшего в плену у горцев, 24].
Повесть «Мулла-Нур» поднимает актуальный на то время и самый важный вопрос - вопрос дружбы между 182 Г пользу народам Кавказа: «Перемените природу Востока, - призывал писатель, - дайте его жизни европейские условия, перелейте в нашу форму нравы его общества, и тогда требуйте от восточных терпеливости в ожидании неумытого суда, твердости в неволе» [Бестужев, Мулла-Нур, 80]. Эти слова продиктованы горячей и искренней любовью к Кавказу. Русские писатели были влюблены в Кавказ. У А. А. Бестужева- Марлинского тоже немало достижений, связанных с историко-культурными русско-кавказскими связями.
В целом, говоря о речевом поведении русских писателей на Кавказе, можно с полной уверенностью сказать, что они сформировали особую модель поведения элитарной языковой личности на Кавказе. В наши дни, когда Закавказье уже практически не является российским, когда на Северном Кавказе есть тенденции предать забвению положительное в русско-кавказских взаимоотношениях, гуманистические традиции русской литературы необычно актуализированы. Думается, что следует детально изучить речевое поведение русских писателей на Кавказе с целью использования этого примера в настоящем и будущем в процессе утверждения мира и дружбы в этом регионе.
Этнолингвистический анализ произведений М. Ю. Лермонтова еще раз подчеркивает точность и правильность передачи информации о кавказских горцах читателю России. По материалам кавказских текстов М. Ю. Лермонтова мы можем сказать, что разные народы, несмотря на военные действия, не прерывали общение. Они заимствовали друг у друга нормы межличностного общения, заимствовались оружие и одежда, некоторые обычаи и нормы поведения. В свой последний приезд в Петербург Лермонтов, не одобряя направления «Отечественных записок», говорил А. А. Краевскому: «Мы должны жить своею самостоятельною жизнью и внести свое самобытное в общечеловеческое. Зачем нам все тянуться за Европою и за французским. Я многому научился у азиатов, и мне бы хотелось проникнуть в таинства азиатского миросозерцания, зачатки которого и для самих азиатов, и для нас еще мало понятны... Там на востоке тайник богатых откровений» [Краевский: 32].
Вопросы взаимоотношений России и народов Кавказа всегда были и остаются актуальными. Научно обоснованный и наглядный показ того, с каким глубоким уважением и искренней любовью относились к горцам передовые представители русской интеллигенции, а также исконно народного отношения в регионе к России может внести позитивный вклад и в решение межнациональных проблем.
Как кавказские произведения М. Ю. Лермонтова, так и лучшие произведения поэтов Кавказа о нем раскрывают идеи межнационального содружества народов. Русский писатель - своеобразное звено, соединяющее русский и кавказские народы, их языки и культуры. Великий грузинский поэт Ееоргий Туманишвили писал о близости Лермонтова всем народам Кавказа: «Лермонтов не только русский поэт; он, кроме того, поэт кавказский... Если поэт так много заимствовал от кавказской природы и жизни, то не менее ценные дары он принес своей второй родине. Поэтизируя наш край в среде всей образованной части русского общества, он, быть может, более чем кто-нибудь другой, сблизил и сроднил Кавказ с остальной Россиею...» [Шадури: 29].
Следует отметить, что комплексный характер изучения этнической истории и истории культуры народов Кавказа возрастает. Особое внимание лингвистов привлекают связи языка - этноса - культуры. В произведениях кавказского цикла М. Ю. Лермонтова показан богатый фактический материал традиционной культуры кавказских народов (фольклор, народная этика, поведение горцев среди русских и, наоборот, религиозные календарные праздники, описание одежды, жилища, пищи, домашней утвари), связанный с этническим самосознанием. В центре внимания находятся такие ценностные ориентиры, как отношение к своей, чужой культуре, выявление и поддержка национальных интересов. М. Ю. Лермонтов посредством языка становится проводником языковой политики на Кавказе.
Проблема взаимоотношений народов, взаимовлияния языков и культур - важнейшая и интереснейшая проблема, волнующая многие поколения. Л. Н. Толстой на Кавказе становится писателем, а затем о нем узнает и Запад и Восток. Он 184 пишет кавказские тексты, отождествляя «русское» с «восточным». Главная цель Л. Н. Толстого - правдивое описание горской жизни. Впервые настоящую войну собственными глазами Л. Н. Толстой увидел на Кавказе. В произведениях Л. Н. Толстого Кавказ предстает как арена исторической драмы. Учитывая конкретные социально-исторические условия, сложившиеся между Россией и кавказскими народами к середине XIX века, Толстой так же, как и Пушкин, и Бестужев, и Лермонтов признает прогрессивность присоединения Кавказа к России, но тоже категорически против насильственного захвата Кавказа. Среди многочисленных представителей военного сословия в «Набеге» Л. Н. Толстой не показывает ни одного положительного лица, то есть русский писатель ведет повествование с точки зрения простого горца. Герои рассказа напоминают откровенных мародеров.
Приведем фрагменты, осуждающие действия царских властей: «Через минуту драгуны, казаки, пехотинцы с видимой радостью рассыпались по кривым переулкам, и пустой аул мгновенно оживился. Там рушится кровля, стучит топор по крепкому дереву и выламывают дощатую дверь; тут загорается стог сена, забор, сакля, и густой дым столбом подымается по ясному воздуху. Вот казак тащит куль муки и ковер; солдат с радостным лицом выносит из сакли жестяной таз и какую-то тряпку; другой, расставив руки, старается поймать двух кур, которые с кудахтаньем бьются около забора; третий нашел где-то огромный кумган [Кум- ган - горшок.] с молоком, пьет из него и с громким хохотом бросает потом на землю» [Толстой, Набег, 26]. Ключевыми выражениями, подтверждающими взгляд русского писателя на политику государства, являются «рушится кровля», «выламывают дощатую дверь», «загорается стог сена, забор, сакля». То есть русский солдат разрушает всё, вследствие чего горец, лишенный всего, восстает против власти.
Автор восхищен мужеством и чувством достоинства, которые выражает старый горец: «Старик, всю одежду которого составляли распадавшиеся в лохмотьях пестрый бешмет и лоскутные портки, был так хил, что туго стянутые за сгорбленной спиной костлявые руки его, казалось, едва держались в плечах, и кривые босые ноги насилу передвигались. Лицо его и даже часть бритой головы были изрыты глубокими морщинами; искривленный беззубый рот, окруженный седыми подстриженными усами и бородой, беспрестанно шевелился, как будто жуя что-то; но в красных, лишенных ресниц глазах еще блистал огонь и ясно выражалось старческое равнодушие к жизни» [Толстой, Набег, 26]. Выделенные ключевые выражения являются подтверждением сказанного. Главный «трофей», добытый в захваченном ауле, - это дряхлый старик-татарин, в глазах которого «ясно выражалось старческое равнодушие к жизни». Авторские симпатии и сочувствие явно на стороне горцев.
Таким образом, анализируя произведения кавказского цикла, мы приходим к выводу, что Л. Н. Толстой раскрывал повседневную жизнь горцев, чтобы повлиять на представителей Российского государства, чтобы присоединение Кавказа шло мирным путем, а не захватническим. Действительно, зло порождает зло. Кавказские военные рассказы - «Набег», «Рубка леса», «Хаджи-Мурат» поражают читателя суровой правдой о войне. В «Хаджи-Мурате» Толстой, по его признанию, стремился сопоставить «два полюса властного абсолютизма» - европейский, олицетворяемый Николаем I, и азиатский, олицетворяемый Шамилем. Оба эти властителя, а также их ставленники, используя любые средства, в том числе самые свирепые и подлые, разжигали национальную рознь и ненависть. Толстой называет «главными» противниками той эпохи не народы, а «Шамиля и Николая». Например, русский писатель отмечает: «Казак, по влечению, менее ненавидит джигита-горца, который убил его брата, чем солдата, который стоит у него, чтобы защищать его станицу, но который закурил табаком его хату» [Толстой, Казаки, 164]. Само выражение «джигита-горца» уже является неоспоримым доказательством миротворческой миссии русского писателя на Кавказе. Другими словами, казаки и горцы в одинаковой степени настроены против войны. Л. Н. Толстой был убежден, что, если бы в общей политике государства была установка на знание и понимание народов Кавказа (и русских, и кавказских), то все обошлось бы без войны.
На первом плане миротворческой миссии русских писателей на Кавказе является создание ими в своих произведениях положительного образа горца, при этом наблюдается подробное описание воинской доблести и чести, любви к родине, предкам и семье, уважение к старшим. Иными словами позитивный портрет горца необходимо было представить в лингвоэтнографическом ракурсе. Довольно точно передается русскими писателями и внешний и внутренний облик горца.
При описании портрета горца особое внимание русские писатели обращают на одежду и элементы, изображающие воинскую доблесть. Повседневная одежда горцев является фактором взаимовлияния народов. Кавказ - одна из областей мира, где народный костюм отличается исключительным разнообразием, красочностью, обилием украшений. Народность горского костюма доказывают русские писатели: «Ермолов принял меня с обыкновенной своей любезностию. <...> Он был в зеленом черкесском чекмене. На стенах его кабинета висели шашки и кинжалы, памятники его владычества на Кавказе» [Пушкин, Путешествие в Арзрум, 445]; «Щегольство в одежде состоит в подражании черкесу. Лучшее оружие добывается от горца, лучшие лошади покупаются и крадутся у них же» [Толстой, Набег,165].
Взаимопроникновения и взаимосвязи национальных культур многолики и многогранны. Они выражаются в разных сферах по-разному. Казаки импонировали горцам, их удали и смелости, а кавказские горцы, видя в новых пришельцах людей отважных и предприимчивых, стали жить с ними дружно и дружбу подкрепляли связями родства. Традиционный костюм передается из поколения в поколение, по его отделке, покрою, украшениям можно определить, к какому народу принадлежит человек, носящий его. В течение нескольких десятилетий все казачество полностью приняло костюм кавказских горцев, который отвечал условиям жизни и характеру деятельности.
Русские писатели часто использовали образные выражения, сопоставляя общие признаки, чтобы более выразительно представить сравнение. Приведем фрагмент из текста М. Ю. Лермонтова: «Говорили про него, что он любит таскаться за Кубань с абреками, и, правду сказать, рожа у него была самая разбойничья: маленький, сухой, широкоплечий... А уж ловок-то, ловок-то был, как бес. Бешмет всегда изорванный, в заплатках, а оружие в серебре. А лошадь его славилась в целой Кабарде, - и точно, лучше этой лошади ничего выдумать невозможно!» [Лермонтов, Герой нашего времени, 288].
Ввод экзотизмов отличается точным словоупотреблением. По данным «Этимологического словаря русского языка» М. Фасмера, абрек - ’горец, разбойник, кавк. 11 Заимств., по-видимому, из черк. abrek - то же, откуда и осет. abreg - то же’. Бешмет - ’из тат. bismat - то же (Радлов 4, 1789); см. Горяев, ЭС 17, Преобр. 1, 25’ [ФЭСРЯ]. Абрек (обрекаться?) - ’кавк. отчаянный горец, давший срочный обет или зарок не щадить головы своей и драться неистово; также беглец, приставший для грабежа к первой шайке’. Бешмет - ’стеганое татарское полукафтанье; вообще: стеганый, а иногда и суконный поддёвок, под тулуп или под кафтан’ [ТСЖВЯ]. Абрек - ’в период присоединения Кавказа к России - горец, ведший борьбу против царской администрации и русских войск (первоначально горец, порвавший связи с общиной). [Осетин, абрег]’. Бешмет - ’одежда тюркских, монгольских и кавказских народов, плотно прилегающая в груди и в талии и доходящая до колен. [Тат. бишмет]’ [МАС].
Максим Максимыч прибавляет к этой характеристике лишь то, что «черкесы» - совершенно воровской народ, а кабардинцы и чеченцы, кроме того, «головорезы» и «отчаянные башки».
Успешность коммуникации доказывает тот факт, что, несмотря на Кавказскую войну, между горцами и русскими солдатами развивается диалог. Автор «Бэлы» показывает непосредственный контакт представителей двух народов, включая в текст огромное количество экзотизмов. Незаметными, но действенными средствами М. Ю. Лермонтов взрывает изнутри, предвзятое воззрение официальной России на горцев: «Ведь этакой народ, - сказал он: - и хлеба по- русски назвать не умеет, а выучил: «офицер, дай на водку!» Уж татары по мне лучше: те хоть непьющие» [Лермонтов, Герой нашего времени, 280].
Реальный смысл факта в подобных суждениях вступает в противоречие с субъективным освещением его, которое остается характеристикой лишь произносящего суждения, а не самого факта. Здесь имеет место художественный прием, как бы обратный иронии, где под видом «положительного» освещения дается «отрицательное» или, наоборот, «головорезы, а молодцы»: «- Вот, батюшка, надоели нам 188 эти головорезы; нынче, слава богу, смирнее, а бывало, на сто шагов отойдешь за вал, уже где-нибудь косматый дьявол сидит и караулит: чуть зазевался, того и гляди - либо аркан на шее, либо пуля в затылке. А молодцы!..» [Лермонтов, Герой нашего времени, 282].
Описывая повседневный быт горцев, русские писатели создавали положительный образ горца. При этом в деталях показывали горскую одежду (в основном - мужскую). Многократным доказательством дружбы русского и горских народов в текстах Л. Н. Толстого выступают русские люди, поселившиеся на Кавказе. Несмотря на Кавказскую войну, гребенское казачество непосредственно общалось с горскими народами: «Коли тебе кошкильды говорят, ты скажи Алла рази босун, спаси бог. Так-то, отец мой, а не кошкильды» [Толстой, Казаки, 195].
«Офицеры верхами ехали впереди; иные, как говорится на Кавказе, джигитовали [Джигит - по-кумыцки значит храбрый; переделанное же на русский лад джигитовать соответствует слову «храбриться»], то есть, ударяя плетью по лошади, заставляли ее сделать прыжка четыре и круто останавливались, оборачивая назад голову; другие занимались песенниками, которые, несмотря на жар и духоту, неутомимо играли одну песню за другою» [Толстой, Набег, 13].
Джигитовка перенята была от горцев кавказскими казаками. Русские писатели в своих произведениях демонстрировали смелость, ловкость, силу представителей горских народов.
Приведем данные по лингвистическим словарям: джигит - ’кавк., из нагайск., тат. см. образ «юноша, молодец»,уйг., караимск., кыпч., бараб., тар., чагат. jigit - то же’ [ФЭСРЯ]; джигитовать (от джигит, наездник, татарск.) - ’гарцевать, наездничать, упражняться в наездничестве, в конном ристании, в джигитовании ср. или джигитовке ж.’ [ТСЖВЯ]; джигит - ’искусный и отважный наездник (первоначально у кавказских горцев). [Тюрке, zigit]’ [MAC].
Трудовые люди - русские и горцы - жили в дружбе и в таких естественных условиях ассимилировали культуры друг друга, обогащаясь духовно и получая большую практическую пользу. В произведениях (кавказского цикла) русских писателей довольно часто встречаются речевые акты в форме диалогических контекстов, выражающие эффективность коммуникации в полиэтнической среде. В произведениях кавказского цикла Л. Н. Толстого представлен богатый фактический этнографический материал традиционной культуры кавказских народов. В центре внимания находятся такие ценностные ориентиры, как отношение к своей, чужой культуре, проявление и поддержка национальных интересов. Л. Н. Толстой посредством языка становится проводником языковой политики на Кавказе.
языком Л. Н. Толстого модель языковой картины Кавказа - это субъективный образ объективной реальности.
Речевое поведение человека - сложное явление, оно связано с особенностями его воспитания, местом рождения и обучения, со средой, в которой он привычно общался, со всеми ему свойственными особенностями. Иначе говоря, в речевом поведении проявляется языковая личность, принадлежащая данному времени, данной среде, данной семье. Языковая личность несет в себе опыт языкового развития поколений. Следовательно, речевое поведение необходимо рассматривать как составную часть социального поведения, которое раскрывается в диалогическом общении.
Русские писатели понимали, что только знание своеобразного кавказского этикета может служить примером успешной коммуникации. Фундаментальным механизмом культуры, в котором выражена кавказская культурная общность, является этикет - «должное поведение» и «должная коммуникация». Кавказский этикет охарактеризан как проявление духа «дикого рыцарства»:
На каждом лук, кинжал, колчан
И шашка на ремнях наборных,
Ружье; и в бурках, в шапках черных,
К набегу стар и млад готов,
И слышен топот табунов.
М. Ю. Лермонтов. Кавказский пленник. 1828
что они бедны, но храбры до невероятной степени. Свободолюбие - стихия горцев: «Каждый день, под предлогом шариата, то есть толкования Курана, проповедовал он ненависть к русским и независимость от всех властей» [Бестужев, Письма из Дагестана, 22].
Рисуя сложные, противоречивые образы кавказцев, русские писатели стремились вызвать в русском читателе симпатию к кавказским народам, понимая, что в дружеских и миролюбивых взаимоотношениях - единственный выход из создавшегося на Кавказе политического тупика.
Кавказ - многонациональный и многорелигиозный регион. Религии принадлежит выдающаяся роль в формировании народов Кавказа, становлении и развитии всех аспектов их культур, менталитета. Русские писатели лучше всех понимали это и вовлекали в свои размышления читателей России, доверительно делились с ними своими наблюдениями относительно Кавказа, кавказских народов. При создании положительного образа горца они особое внимание уделяли не только воинской доблести, но и религиозности, являющейся немаловажным фактором мирного сосуществования народов на Кавказе. А. С. Пушкин в «Путешествии в Арзрум» отмечал, что первостепенным моментом мирного присоединения Кавказа к России является духовное и культурное взаиморазвитие и взаимодействие. И сейчас это особенно ценно, так как мы являемся свидетелями непрекращающейся драмы на Кавказе. Судя по многочисленным микроэтнографическим комментариям, А. С. Пушкин, А. А. Бестужев-Марлинский, М. Ю. Лермонтов, Л. Н. Толстой хорошо разбирались в арабо-мусульманской терминологии, в Коране и довольно часто употребляли экзотизмы, связанные с тематическим блоком «религия».
Заслуживает внимания тот факт, что описание обычаев и обрядов кавказских народов, передаваемых русскими писателями, несомненно, сближало Россию с народами Кавказа. Вспомним фрагмент из «Путешествия в Арзрум» А. С. Пушкина, где русский писатель описывает осетинские похороны: «Около сакли толпился народ. На дворе стояла арба, запряженная двумя волами. Родственники и друзья умершего съезжались со всех сторон и с громким плачем шли в саклю, ударяя себя в лоб. Женщины стояли смирно. Мертвеца вынесли на бурке. Положили его на арбу. Один из гостей взял ружье покойника, сдул с полки порох и положил его подле тела. Волы тронулись. Гости поехали следом. Тело должно было быть похоронено в горах, верстах в тридцати от аула» [Пушкин, Путешествие в Арзрум, 450].
Без знания обычаев и обрядов горских народов была бы неполной передача действительности Кавказа и кавказской жизни. М. Ю. Лермонтов сохраняет специфически горский, кавказский колорит в чертах характера. Типы горцев у М. Ю. Лермонтова не превращаются в воплощения любопытных этнографических изысканий или в иллюстрации к экзотическим представлениям о «непонятой» душе азиата. М. Ю. Лермонтов открывает в своих горцах черты характера общечеловеческие, понятные и для горца и для европейца, мало того, - черты высокого человеческого типа, могущие послужить образцом и для европейца, и для «цивилизованного» русского дворянина. М. Ю. Лермонтов в своих произведениях выделяет отличительные черты кавказского характера, показывая свое позитивное отношение к кавказским горцам. В подтверждение сказанному приведем пример - описание горской свадьбы с использованием эк- зотизмов: «- Как же у них празднуют свадьбу? - спросил я штабс-капитана.
на скверной, хромой лошаденке, ломается, паясничает, смешит честщчо компанию; потом, когда смеркнется, в кунацкой начинается, по-нашему сказать, бал» [Лермонтов, Герой нашего времени, 286].
Довольно интересен следующий фрагмент, в котором А. А. Бестужев дает совершенно точные комментарии при 192 описании одного из древних горских обрядов. Здесь русский писатель выступает и как знающий лингвист и как превосходный этнограф: «В это время подъехал к Аммала- ту эмджек его [Эмджек - грудной, молочный брат; от слова «эмджек» - сосец. У кавказских народов это родство священнее природного; за своего эмджека каждый положит голову. Матери стараются заранее связать таким узлом надежные семьи. Мальчика приносят к чужой матери, та кормит его грудью - и обряд кончен - неразрывное братство начато]» [Бестужев, Аммалат-Бек, 487].
Толкование таких лексем, как «игид», «эмджек» в лингвистических русскоязычных словарях отсутствует, но можно найти в тюркоязычном «Толковом словаре карачаево- балкарского языка»: игид - ’2. Знаменитый, известный, прославленный’. Эмджек - Т. Сосок’. В сочетании со словами брат или сестра - молочный брат, молочная сестра [ТСКБЯ].
определенную гармонию текста. Авторские комментарии образовывают своеобразные микроэтнографические тексты. Гармонично сочетаются с другими языковыми единицами и яркие кавказские пословицы и поговорки, дополняющие национальную семантику художественного текста.
Широкое использование материала, раскрывающего быт, нравы, привычки кавказских горцев, позволило глубже понять Кавказ. В произведениях Л. Н. Толстого о Кавказе довольно точно описан культовый обряд мусульманской молитвы. Русским писателем подмечены все ритуальные движения мусульман во время молитвы. Вначале описывается омовение, а затем и сам намаз (молитва), и всё это сопровождается чтением молитвы: «Хаджи-Мурат, оправив на себе пистолет за спиною, подошел к разложенным женщиной подушкам, запихивая черкеску, сел на них. Старик сел против него на свои голые пятки и, закрыв глаза, поднял руки ладонями кверху. Хаджи-Мурат сделал то же. Потом они оба, прочтя молитву, огладили себе руками лица, соединив их в конце бороды» [Толстой, Хаджи-мурат, 27].
«намаз» - молитва. Молитва совершается в строго установленное время: 1) утренняя - между рассветом и восходом; 2) полуденная - после прохождения солнцем зенита; 3) послеполуденная или предвечерняя - до захода солнца; 4) вечерняя - после захода солнца, но до наступления темноты; 5) ночная - с наступлением темноты. Намаз - ’мусульманский религиозный обряд, состоящий из молитвы, сопровождаемой установленными телодвижениями, и из ритуального омовения, предшествующего молитве’ [MAC].
Становясь на молитву, мусульманин снимает обувь и обращается лицом в сторону Каабы. Первоначально, в мекканский период проповеди Мухаммада, мусульмане молились, обратившись лицами к Иерусалиму. Примерно через год после переселения в Медину Мухаммад в противовес иудеям и христианам провозгласил перемену киблы «в сторону запретной мечети [Журавский: 77]. На молитву мусульманин становится либо сам, либо услышав призыв (азан) муэдзина, который, который провозглашая его с минарета, должен также повернуться в сторону Каабы и держаться за мочки ушей большим и указательным пальцами.
В «Этимологическом словаре русского языка» это слово объясняется следующим образом: намаз - ’«магометанская молитва при заходе солнца». Через тур., крым. -тат., балкар., уйг., казах, или прямо из нов. -перс, namfz «молитва»’ [ФЭСРЯ]. В «Словаре иностранных слов» дается более детальное описание этого обряда: намаз (араб.) - ’мусульманский религиозный обряд - ежедневное пятикратное богослужение, чтение отрывков из Корана, восхваляющих бога; каждой молитве предшествует омовение’ [СИС]. В «Большом толковом словаре русского языка» намаз - ’мусульманский религиозный обряд, состоящий из молитвы, сопровождаемой установленными телодвижениями, и из ритуального омовения, предшествующего молитве’ [БТС].
Проблема взаимоотношений народов, взаимовлияния языков и культур - важнейшая и интереснейшая проблема, волнующая многие поколения. Вопрос о реалистическом изображении Кавказа привлекал и привлекает внимание многих писателей. Главная цель русских писателей - правдивое описание особенностей повседневной горской жизни. Этнографическим материалом насыщены произ- 194 ведения русских писателей А. С. Пушкина, А. А. Бестужева- Марлинского, М. Ю. Лермонтова, Л. Н. Толстого. Наблюдая за жизнью горского народа, они отмечали широкое гостеприимство. Например, А. А. Бестужев-Марлинский отмечает обычаи коренные и привнесенные мусульманством, а гостеприимство сочетает в себе и традицию, и заповедь Корана: «У нас в горах и раньше Корана ни один путник не выходил из деревни голоден или грустен; никогда не прощался без чурека, без благословения и без провожатого в напутье» [Бестужев, Аммалат-бек, 438].
Часто у русских писателей говорится о священных для горцев традициях гостеприимства: «Жена Садо несла низкий круглый столик, на котором были чай, пильгиши, блины в масле, сыр, чурек - тонко раскатанный хлеб - и мед. Девочка несла таз, кумган и полотенце» [Толстой, Хаджи- Мурат, 28].
лексики, обозначая этноспецифические явления местной культуры, символизирующие нравы кавказских народов: «Раз приезжает сам старый князь звать нас на свадьбу: он отдавал старшую дочь замуж, а мы были с ним кунаки: так нельзя же, знаете, отказаться, хоть он и татарин. Отправились. В ауле множество собак встретило нас громким лаем. Женщины, увидя нас, прятались; те, которых мы могли рассмотреть в лицо, были далеко не красавицы. «Я имел гораздо лучшее мнение о черкешенках», - сказал мне Григорий Александрович. «Погодите», - отвечал я, усмехаясь. У меня было свое на уме. У князя в сакле собралось уже множество народа. У азиатов, знаете, обычай всех встречных и поперечных приглашать на свадьбу. Нас приняли со всеми почестями и повели в кунацкую» [Лермонтов, Герой нашего времени, 286].
Частое включение в ткань повествования наименований новых предметов, явлений и т. д., причем разными писателями, может привести к вхождению в язык новых слов. Здесь немаловажное значение имеет, входит ли в быт другого народа новая реалия и в какой степени владеет писатель языком того народа, о котором он пишет.
Довольно точно и полно описывался обычай куначества. «Куначество (от тюрк, конак, кунак - гость), распространенный в прошлом на Сев. Кавказе обычай, по которому двое мужчин, принадлежавших к разным родам, племенам или народностям, вступали в тесные дружеские отношения и оказывали друг другу помощь и защиту. По происхождению куначество связано с обычаем гостеприимства, но по значению ближе к побратимству» [БСЭ].
Об ассимилированности в русском языке некоторых эк- зотизмов свидетельствуют следующие факты: во-первых, эти слова зафиксированы всеми современными толковыми словарями; во-вторых, отмечается активность их употребления в художественной литературе и на страницах периодической печати; в-третьих, являются обычными словами для представителей двуязычия (как русских, так и нерусских.):
Кунак - ’род. и. -а, «друг», кавк. (РФВ 44, 97), также у Пушкина, Л. Толстого и др. Из тур., кыпч., чагат., казах, konak «гость», тат. kunak (Радлов 2, 909); см. Преобр. I, 412. См. конак’ [ФЭСРЯ].
’м. татарск. по всей азиатской границе нашей: приятель, знакомый, с кем вожу хлебсоль. Куначий, к нему относящ. [ТСЖВЯ].
Кунак - ’м. У кавказских горцев: лицо, связанное с кем- либо обязательством взаимной дружбы, защиты, гостеприимства; друг, приятель. Раз приезжает сам второй князь звать нас на свадьбу: он отдавал старшую дочь замуж, а мы были с ним кунаки. Лермонтов, Бэла. - У меня в доме, - сказал Садо, - моему кунаку, пока я жив, никто ничего не сделает. Л. Толстой, Хаджи-Мурат. [Тюрк, кунак - гость] ’ [MAC].
Горы во всем мире символизируют высочайшие ценности, прежде всего нравственные и религиозные, многих культур и традиций. Изображение природы Кавказа в текстах русских писателей выступают как символ мира. Природа Кавказа, где издавна священными являются Эльбрус и Казбек, оказывала значительное влияние на формирование нравственных ценностей различных этнических культур и воспитание поколений. До сих пор на Кавказе сохранился и действует «рыцарский кодекс чести», транслируемый от поколения к поколению в процессе нравственно- 196 г0 воспитания. Например, главным в воспитании горских народов является выработка и закрепление у молодого поколения таких нравственных ценностей, как уважение к старшим и родителям, к лицам противоположного пола, трудолюбие, чувство долга, чести, честности, скромности, чувство собственного достоинства, солидарности, сплоченности и др.
Формирование экзотического пейзажа у А. С. Пушкина стало выражением целостного мироощущения, символом романтического свободолюбия. Поэт воссоздавал и воспевал природу конкретных мест, раскрывал самобытность и национальный характер. Думается, что здесь необходимо отметить прекрасное знание русским поэтом топонимики Кавказа. С удивительной точностью А. С. Пушкин показывает панорамы кавказской природы. С необычайной силой и поэтичностью изображена могучая и дикая природа Кавказских гор, которую видел Пушкин в 1829 году во время своего путешествия в Арзрум. Величественные картины здесь сменяют друг друга. Описание природы Пушкиным, занимает иногда всего по две-три строчки, но в то же время у читателя создается достаточно широкая и объемная картина природы: «Переход от Европы к Азии делается час от часу чувствительнее: леса исчезают, холмы сглаживаются, трава густеет и являет большую силу растительности; показываются птицы неведомые в наших лесах; орлы сидят на кочках, означающих большую дорогу, как будто на страже, и гордо смотрят на путешественника; по тучным пастбищам
Гордо бродят табуны»
[Пушкин, Путешествие в Арзрум, 446].
М. Ю. Лермонтов с исключительной проникновенностью и теплотой, необычайно красочно и гармонично рисует кавказскую природу в ее многообразных сторонах. Как отмечает У. Р. Фохт, «природа дана так, что она, в самом деле, влечет к себе и обещает душе умиротворение» [Фохт: 54]. Атмосфера гармонии, умиротворения, покоя царит в описаниях природы Кавказа. Описывая природу Кавказа, жизнь людей, их обычаи и т. д., писатель включал в свои произведения большое количество топонимов и этнонимов, встречаются гидронимы.
отношения к Кавказу и кавказским народам. Топонимические интересы А. А. Бестужева-Марлинского носят научный характер, так как он не только старается дать верное написание местного географического названия, но и исправляет ошибки, допущенные его предшественниками. Не случайно уже в одном из ранних своих кавказских произведений «Пути до города Кубы» А. А. Бестужев-Марлинский высмеивает тех, кто путает географические названия: «И вот между дюжинами адресов один другого курьезнее, как, например: в Грузию, в Дербенъ, на остров Кубу, что в Персии, на Кавказской линии и тому подобных, как звезда блистает красный гриф: Петербург, Москва» отыскивает он свою корреспонденцию» [Бестужев, Т. 2,196]. Писатель дает разъяснения некоторых географических наименований и названий: «Дагестан, то есть страна гор» [Бестужев, Т. 2, 6]; «тавлинцы (от тав - гора)» [Бестужев, Т. 2, 5]; приводит для сравнения местный и русский варианты их прочтения: река Самбур - Самур; Лезгистан - Легзия, причем во многих случаях отдает предпочтение местному варианту, например, он пишет Шамаха, а не Шемаха. Поэтому неудивительно, что все географические названия и понятия в кавказских очерках Марлинского тщательно выверены и точны, и их можно найти и на современных географических картах [подробнее об этом см.: Гаджиев 2001: 76-85].
«Великое дело мысль, великое дело чувство, но это два океана - их не вычерпать черепом человеческим, тем безнадежнее, что зачерпнутое должно хранить в решете выражения: нет у нас другого сосуда, другого орудия передачи» [Бестужев, Путь до города Кубы, 185].
В произведениях Л. Н. Толстого природа соответствует настроению героя, и природа выступает здесь, как жи- вое действующее лицо. Но этот чрезвычайно чуткий человек, чувствующий, как красота природы вливается «через глаза» в его душу, восторгается далеко не всякой красивой местностью. Приведем фрагмент одной дневниковой записи. Вот запись от 11 июня 1851 года: «Старый Юрт. Вечером любовался облаками. Славные были при захождении солнца облака. Запад краснел, но солнце было еще на расстоянии сажени от горизонта. Над ним вились массивные, серо-пунцовые облака. Они неловко как-то соединялись. Я поговорил с кем-то и оглянулся: по горизонту тянулась серо-красная темная полоса, оканчивавшаяся бесконечно разнообразными фигурами: то склонявшимися одна к другой, то расходившимися, с светло-красными концами» [Толстой, Дневники: 42]. Удивительно красочное описание неба свидетельствует уже о степени влияния природы Кавказа. Позже, в произведениях кавказского цикла, Толстой будет часто и ярко описывать природу Кавказа, используя дневниковые записи. Кавказская природа для русского писателя - это совершенство и гармония души.
Важную роль в деятельностном характере речевого поведения русских писателей на Кавказе сыграло знакомство горских народов с русской культурой. Русская словесность стояла тогда на более высокой ступени развития и оказывала прогрессивное, просветительское влияние на горцев. В то же время самобытность горцев, национальный колорит их искусства, произведения устного народного творчества явились питательной средой для русской поэзии. Взаимопроникновения и взаимосвязи национальных культур многолики и многогранны. Они выражаются в разных сферах по-разному. Так, например, казаки переняли форму одежды горцев - черкеску. Это внешняя сторона. Они с уважением восприняли и даже переняли горячий нрав горцев, свободолюбивый характер, бескомпромиссность в делах чести и достоинства - это другая, внутренняя сторона взаимовлияния. Так внешний план диктует форму скрытого, духовного плана, отражая существенные запросы человеческой личности и человеческих сообществ.
Кавказ стал важной вехой не только в русской истории, но и в культуре - оставил заметный след в творчестве А. С. Пушкина, А. А. Бестужева-Марлинского, М. Ю. Лермонтова, Л. Н. Толстого, запечатлевших романтический образ независимых и гордых джигитов, а русские художники открыли красоту кавказских гор. Образы русских писателей стали символами гуманизма, взаимопонимания, взаимоуважения в среде народов Кавказа. В качестве подтверждения можно обратиться к народной легенде, до сих пор ходящей среди черкесов и карачаевцев. «... Как известно, царь выслал поэта из столицы в южный город Екатеринославль (Днепропетровск) в связи с делом «Союза» декабристов. Но потом царь посчитал это место недостаточно надежным и решил, что Пушкин должен отбыть на Кавказ: может быть, этот смутьян скорее погибнет там от пули или шашки. Пушкин же обрадовался такой перемене и в мае 1820 года прибыл к новому месту ссылки.
Кавказ очаровал его своей величавой дикой красотой. Он был рад встречам со своими друзьями, знакомыми, почитателями его таланта. Понравились ему и новые знакомые - представители коренных кавказцев. Отдохнув в Пятигорске, полечившись в нарзанных ваннах Кисловодска, Пушкин посетил Дагестан, Грузию и другие места и, вернувшись в Пятигорск, восторженно написал своему другу Н. Н. Раевскому:
Мои задумчивые звуки
Напоминали мне Кавказ.
Где пасмурный Бештау,
Пустынник величавый,
Был новый для меня Парнас...
Набравшись впечатлений на Восточном Кавказе, Александр Сергеевич решил увидеть и остальную его часть - до Черного моря, а затем и Крым. Но не так-то легко было такой путь пройти или проехать. У него был выбор из трех маршрутов Пятигорска. Первый - вернуться назад, на тракт из России на Кавказ, по которому он ехал из Екатеринос- лавля. Пушкин отверг его. Там душно и пыльно из-за большого движения обозов и конных отрядов. Дышать нечем, хотя кругом необъятные цветущие степи. Второй путь - это прямо на запад к восточным портам Черного моря - Адлеру, Сочи, Сухуми. Но это было время паводкового сезона, и невозможно было переправиться через бушующие реки Кубань, Малый и Большой Зеленчуки, Уруп и другие.
Выбран был третий маршрут: это Кисловодск, аул Абуковский (ныне село Первомайское) и к крепости «Каменный Мост» в верхнем течении реки Кубани. Этот путь был длиннее и шел по пересеченной местности, зато здесь ожидали поэта пьянящий чистый воздух и экзотика природы. <...> Переехав Кубань по единственному мосту у крепости, которая и сейчас стоит в середине карачаевского аула Ташкуныя (Каменномост), свита Пушкина ступила на землю бесле- неевского племени к вечеру, говорится в рассказе Охтова. Когда осмотрелись кругом, не увидели населенного пункта, где бы могли переночевать, но один из спутников заметил вдалеке огонь одинокого костра. Проводник-черкес посоветовал свернуть к огню, там переночевать и дать отдых лошадям. Пушкин согласился.
Когда подъехали поближе, из тьмы к гостям с лаем бросились овчарки, а чабаны схватились за ружья, думая, что собаки почуяли волков. Но, увидев всадников, собак успокоили, а путников пригласили к огню. Оказалось, что попали они на кош одного из известных родов Бесленея Унежевых. Тамада неплохо говорил по-русски. Он радушно пригласил гостей спешиться, расседлать лошадей и пожаловать в жилое помещение, а молодым помощникам отдал приказание, как обслужить гостей. Пока те приводили себя после долгого пути в порядок и умывались, ужин был готов. Поев молодой баранины с горячей мамалыгой и запив кислым молоком, гости разместились спать кто где хотел на свежем степном воздухе.
ключевой водой, позавтракали. Александр Сергеевич поблагодарил хозяев за гостеприимство и сказал, что пора им продолжать свой путь - ехать далеко. Когда гости были готовы тронуться в путь, Пушкину подвели оседланную лошадь. Посмотрев на нее, он сказал:
- Это не моя лошадь, хозяин.
- Твоя лошадь захромала и не донесет тебя до моря, а эта сильная и смирная, - ответил чабан.
- А сколько я должен вам за такую красавицу? - спросил Пушкин.
- Нисколько, это мой подарок.
И от этого отказался хозяин, сказав, что она еще пригодится в пути.
Озадаченный Пушкин стоял, не зная, что делать, как поступить. Тогда черкес-проводник объяснил, что в этих краях так принято: за подарки цену не берут, но в ответ можно подарить на память что-нибудь из личных вещей. Пушкин быстро снял с пальца свое именное кольцо и протянул чабану.
- Вот это мой подарок на память в знак нашей дружбы.
Чабан охотно принял кольцо и благодарно пожал руку гостя. <...>
нет, следовательно, нет и конца рассказу. Но он должен быть. Его сегодня ищет потомок чабана Паша-гери Унежев из аула Бесленей, и он не один.
Я так уверенно говорю потому, что есть для этого основания. Однажды, лет десять тому назад, в родном своем ауле Кош-Хабль я увидел старика, дальнего родственника. Его звали Хаджибекир. Он пригласил меня сесть рядом на свободное место. Разговорившись с ним, я увидел на его пальце массивное кольцо из серебра. Заинтересовавшись, я по-свойски взял его руку и увидел: на квадрате кольца четко были выбиты две буквы русского алфавита: «А. П.».
Не проявляя своей заинтересованности, я спросил у старика:
- Бекир (так ласкательно звали его), откуда это кольцо и давно ли оно у тебя?
- Давно, - ответил он, - но не помню, когда попало ко мне.
ег0 дОЧЬ Маржанат выведать что-нибудь или выманить кольцо у отца, чтобы внимательно изучить его. Через два года она сообщила мне, что отец долго и сильно болел и однажды ночью тихо скончался. А когда она прибежала, кольца нигде не было. Я уверен, кольцо найдется. Не унес же Бекир его с собой в могилу, не унесет и тот, кто скрывает его, считая слишком драгоценной памятью о Пушкине, который первым из россиян воспел черкеса правдиво, с любовью и восхищением, опровергая клеветнические рассказы наемных генералов и продажных борзописцев» [Ахметов: 168-171].
Обратим внимание на то, что в легенде подчеркивается взаимопонимание, успешная коммуникация между А. С. Пушкиным и радушными карачаевцами. И символом этого единения становится кольцо, является символом власти, силы, божественности, независимости, целостности, единения. Легенда настраивает на бесконечные поиски кольца, то есть бесконечную память о священном союзе между карачаевцами и выдающимся представителем русского народа - А. С. Пушкиным. Такого рода легенд немало. Они связаны и с М. Ю. Лермонтовым, и с А. А. Бестужевым- Марлинским, и с Л. Н. Толстым. Но не только легенды, литература горцев - свидетельство памяти и почитания русских писателей. Одно из устных свидетельств говорит о том, что память о русских писателях на Кавказе священна. Директор музея Л. Н. Толстого в станице Старогладковской, выступая с докладом на конференции в «Ясной поляне» (1-4 декабря 2008 года), рассказал о том, что во время чеченской войны 1990-х годов музей Л. Н. Толстого не закрывался ни на один день. Станица несколько раз переходила от российских войск к чеченским вооруженным формированиям, но музей Толстого - единственное здание, которое никто не смел разрушить или разграбить. И сегодня музей находится под особой охраной чеченской милиции.
Горцы в большинстве своем были безграмотны, поэтому умение читать становилось предметом гордости одних и предметом зависти других. Например, в «Аммалате-беке» читаем: «- Большой злодей, - промолвил переводчик. - Мне кажется, он был русский беглец. Мне не случалось слышать, чтобы какой-нибудь горец говорил так чисто по-русски, как этот пленник» [Бестужев, Аммалат-Бек, 120].
Процесс ознакомления горцев с русской культурой прослеживается в поведении полковника Верховского, который писал жене: «... Любимец твой Аммалат, милая Мария, скоро совсем обрусеет. Татарские беки первою степенью образования считают обыкновенно беззазорное употребление вина и свинины - я, напротив, начал перевоспитывать душу Аммалата. Выказываю, доказываю ему, что есть дурного в их обычаях, что хорошего в наших; толкую истины всеместные и всевечные. Читаю с ним, приохочиваю к письму; и с радостию вижу, что он пристрастился и к чтению и к сочинению» [Бестужев, Аммалат-Бек, 57].
«Она призадумалась, не спуская с него черных глаз своих, потом улыбнулась ласково и кивнула головой в знак согласия. Он взял ее руку и стал ее уговаривать, чтоб она его целовала; она слабо защищалась и только повторяла: «Поджалуста, поджалуста, не нада, не нада». Он стал настаивать; она задрожала, заплакала» [Лермонтов, Герой нашего времени, 306].
В «Кавказском пленнике» Л. Н. Толстого действия Жилина - яркий пример знакомства горцев с русской культурой: «Днем ходит по аулу или рукодельничает, а как ночь придет, затихнет в ауле, так он у себя в сарае копает» [Толстой, Кавказский пленник, 216]. «Жилин выпросил у хозяина ножик, вырезал валик, дощечки, колесо оперил, а к колесу на двух концах кукол приделал. Принесли ему девчонки лоскутков,- одел он кукол: одна - мужик, другая - баба; утвердил их, поставил колесо на ручей. Колесо вертится, а куколки прыгают.
Собралась вся деревня: мальчишки, девчонки, бабы; и татары пришли, языком щелкают:
- Ай, урус! ай, Иван!» [Толстой, Кавказский пленник, 217]. Именно такие люди, как русские писатели, становятся миротворцами, их поведение и до сих пор представляет собой пример культуры, в том числе и речевой, пример того, как надо строить диалог дружбы и культурного взаимодействия на Кавказе. Речевое поведение А. С. Пушкина, А. А. Бестужева-Марлинского, М. Ю. Лермонтова, Л. Н. Тол- 204 схого на
знаний в создании художественных и публицистических произведений; 3) характер деятельности русских писателей на Кавказе.
Общие принципы языкотворческой деятельности русских писателей на Кавказе можно определить так.
• Внимательное, толерантное, деятельностное отношение к изучению языков, культуры горских народов.
• Писательская деятельность, связанная с созданием произведений на тему Кавказа, имеющих художественный, этнографический, документалистский характер, с ярко выраженным интересом к истории, этнографии, языку, культуре, географии региона, направленных на просвещение народов России.
• Миросозидающая деятельность, которая ведется в процессе освоения языка, культуры, писательской, просветительской работы, творческой деятельности.
Только человек, хорошо владеющий языком, знаниями о быте народов, может способствовать налаживанию дружеских отношений, укреплению мира и дружбы в этом многонациональном регионе. И не зря А. А. Бестужев - лучший знаток Кавказа - в очерке «Дорога от станции Алмалы до поста Мугансы» приводит изречение Томаса Мура: «Дайте Кавказу мир и не ищите земного рая на Евфрате... - он здесь, он здесь!» [Бестужев, Дорога от станции Алмалы до поста Мугансы, 228].
В. Л. Величко отмечает, что Кавказ - огромная академия со всевозможными естественными лабораториями, открывающая наблюдателю и исследователю широкое поприще для самостоятельных выводов [Величко 1990: 9]. Своими выдающимися произведениями на кавказские темы русские писатели показали путь для русско-кавказских культурных взаимосвязей. Огромное значение имело и создание правдивой картины исторического развития Кавказа. Через язык, литературу, культуру они пытаются изменить отношение русского народа к народам Кавказа. Русские писатели выступают за мирное присоединение Кавказа к России. Они были убеждены, что зло порождает зло, и что, если бы в общей политике государства была установка на знание и понимание народов Кавказа, все обошлось бы без войны.
Кавказ - особое явление в географическом, культурном, языковом отношениях. Понять его, пожалуй, дано тем, кто прожил здесь очень много лет, успел сродниться с землей и людьми, населяющими эту землю. И тем не менее, всегда интересно узнавать мнение тех людей, кто с Кавказом знаком, но мало, поверхностно, интересна и отрицательная позиция по отношению к нашему неспокойному краю, где на протяжении многих лет идут войны, возникают постоянные конфликты. Особую значимость представляет позиция русских писателей, которые на протяжении многих лет формировали общественное мнение по вопросам, касающимся Кавказа, жизни россиян в этом прекрасном и в то же время тревожном крае.
Приведем слова С. В. Ястржембского: «События, происходившие на этой земле, всегда глубоко отзывались в душе русского народа. Благодаря нашей великой литературе, произведениям Пушкина и Грибоедова, Лермонтова и Толстого, мы со школьных лет воспитаны на кавказской тематике и на кавказских реалиях. <...> Сегодня мы гордимся мужественным и гостеприимным Кавказом. Мы любим лучшие традиции и обычаи горцев. Мы глубоко чтим культуру этой прекрасной земли. Буквально во всем Кавказ тесно и органически связан с прошлым и настоящим России. Он - часть российской истории» [Ястржембский: 7].
особенности речевой деятельности русских писателей, проявляющейся в разнообразной реализации их речевого поведения: речевого взаимодействия с горцами, писательской деятельности, связанной с отбором и использованием в тексте определенных языковых единиц (экзотизмов, вкраплений), синтаксических конструкций, особых способов построения текста и т. д. Своеобразие речевой деятельности русских пи- 206 сагелей обусловлено: 1) происхождением, 2) воспитанием, 3) обучением, 4) средой, в которой происходит общение, 5) индивидуальными способностями личности. Речевое поведение человека служит показателем общей эрудиции, особенностей интеллекта, мотивации поведения и эмоционального состояния. Речевое поведение русских писателей обеспечивает регуляцию взаимоотношений и взаимопонимания русского и кавказских народов.
Индивидуальные языковые способности А. С. Пушкина, А. А. Бестужева-Марлинского, М. Ю. Лермонтова, Л. Н. Толстого связаны с их происхождением. Естественно, образованность представителей рода и среда, в которой воспитывается личность, отражаются на формировании речевого поведения. Следовательно, на Кавказ приехали лингвистически одаренные, всесторонне образованные, нравственно воспитанные, прекрасно подготовленные к межэтническому диалогу в иноязычной среде молодые люди. Как интеллигентные носители языка, русские писатели, создавая произведения, демонстрировали соответствие уровня речевого поведения по отношению к национальным ситуативным нормам. Высокая степень языковой компетенции наблюдается у носителя элитарной языковой личности.
Речевое поведение русских писателей было и остается образцом поведения элитарных языковых личностей в полиэтническом регионе. Участие русских писателей в
Кавказской войне способствовало развитию солидарного отношения с простыми солдатам, воинами-горцами, защищавшими свою независимость, хотя они выполняли свой воинский долг по отношению к России.
Важную роль играла лингвистическая ситуация на Кавказе в XIX веке, которая была глубоко осознана и понята русскими писателями. В Закавказье и частично на Северном Кавказе в начале XIX века широко распространенным языком торговли и межнационального общения был «татарский» (азербайджанский) язык. Многие кавказские народы не имели письменного языка, только с появлением ссыльных декабристов и представителей русской интеллигенции, с началом функционирования русского языка на территории Кавказа зарождаются первые попытки создания письменности для горских народов. На Кавказе господствовало «многоярусное» многоязычие. Носителям языков «третьего яруса» приходилось овладевать тремя языками: родным, языком области и языком всей страны. В качестве языка области функционировал «татарский» язык, родные языки были самыми разнообразными, а языком всей страны становился русский.
во второй половине XIX века и было подмечено Л. Н. Толстым. Восстановить его формы невозможно, но основной принцип - это наличие русской лексики и элементов русской грамматики в речи горцев, «подгонка» синтаксиса при отсутствии падежных форм, и наоборот - наличие иноязычной лексики в речи русских с целью ведения успешной коммуникации.
Важным является фактор научного подхода русских писателей к изучению языков и культуры горцев. Русские писатели начинают изучение и описание взаимоотношений языка и культуры горцев, их народного менталитета, тем самым закладывая основы лингвокультурологии Кавказа. Язык во все времена оставался наиболее яркой идентифицирующей характеристикой этноса. Еще Пифагор советовал для познания нравов какого-либо народа изучать его язык, формируемый пространством культуры. Межкультурная коммуникация - это наука, определяющая процессы взаимодействия разных культур и этносов в условиях поликуль- турного мира. Взаимопроникновение языковых миров и культур, совмещение общего и различного, является единственно верным подходом в формировании миротворческой деятельности. Межкультурная коммуникация, обогащающая национальные культуры, - явление неоднозначное.
Научные посылки русских писателей реализуются в процессе наблюдений за речью горцев, попыток дифференциации языков, осмысления лексики, которая давала возможность проникнуть в повседневную жизнь горцев, наблюдений за грамматическими особенностями речи, фонетикой, невербальными формами коммуникации. Все это находит выражение в их текстах, реализуется в форме высказывания о языках, речевом поведении горцев, исполь- 208 зовании экзотической лексики с различными формами ее толкования в текстах произведений.
Комментарии, которые имеются в текстах всех русских писателей, представляют особую лингвистическую, лингвокультурологическую и культурную ценность для понимания как языков и культур горцев, так и для осмысления языкотворческой деятельности русских писателей. Русские писатели прекрасно знали повседневную жизнь горцев и старались разными языковыми средствами правдиво показать русскому читателя все особенности быта. Писатели фиксировали моменты успешности межэтнической коммуникации, а также толерантность, формирующуюся на основе взаимопонимания. Русские писатели явились первыми инициаторами научного изучения Кавказа и кавказских языков, делали первые попытки описания системы кавказских языков. Базовые знания и умения русских писателей, лингвистическая ситуация на Кавказе в XIX веке, осознанный интерес русских писателей к культуре и языкам горцев, взаимодействие с горскими народами: особенности коммуникации и создание койне, научный подход к изучению языков и культуры, первые попытки описания системы языков, изучение лексики, грамматики, фонетики, синтаксиса - формируют один из компонентов речевой деятельности русских писателей - изучение языков и культуры горских народов.
Активная писательская деятельность выражается в создании русскими писателями разножанровых произведений о Кавказе. Речевая деятельность русских писателей теснейшим образом переплетается с функцией творения мысли, написанием произведений на тему Кавказа. Результатом влияния Кавказа на русских писателей была активная писательская деятельность, которая стала основным принципом ознакомления русского читателя с Кавказом и горскими народами. Кавказский мир был не только поэтизирован русской литературой XIX века, но и вполне серьезно и уважительно осваивался этнографически. Произведения о Кавказе - это огромный пласт этнографического материала с широким вводом иноязычной лексики. Кавказская тема являлась труднейшим испытанием для самих авторов, подвергая проверке самостоятельность и зрелость их мастерства.
варваризмов (экзотизмов) в структуру русской речи. Экзотическая лексика - заимствование или переход элементов одного языка в другой как результат языковых контактов, взаимодействия языков. Межъязыковые лексические контакты, то есть контакты лексических систем, объединяемых между собой культурными связями народов, - явление совершенно естественное.
Результатом деятельностного подхода и формирования речевого поведения русских писателей на Кавказе является их миротворческая миссия через диалог культур. Русские писатели А. А. Бестужев-Марлинский, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Л. Н. Толстой одними из первых в русской литературе пришли к мысли о необходимости решения кавказской проблемы мирным путем. Хотя присоединение Кавказа к России в целом оценивалось как прогрессивное явление, представители русской интеллигенции выступали против покорения края оружием. Кавказ издавна привлекал к себе внимание России своим геополитическим положением и природными ресурсами. Завоевывая Кавказ, Россия выполняла двоякую задачу: стратегически продуманно расширяла свои границы и демонстрировала мощь своего оружия. От военных походов на Восток зависела также судьба торговых и караванных путей, от которых, в свою очередь, находилась в зависимости казна и хозяйственное развитие империи.
культуры в наибольшей степени зависит от степени и характера межэтнических отношений. Интенсивность такого процесса русский писатель показывает через каналы непосредственного общения. Межъязыковое и межкультурное взаимодействия являются положительными предпосылками эффективного общения. Из сказанного следует, что миротворческая деятельность в полилингвальном, поликультурном, полиэтни- 2Ю ческом регионе возможна только при соблюдении главного императива речевого взаимодействия - взаимопонимание, взаимоуважение, взаимотолерантность.
Исходя из сказанного, определяются общие принципы (модель) толерантного речевого поведения русских писателей на Кавказе. Критерии ее построения: 1) отношение к языкам и культуре народов Кавказа; 2) реализация знаний в создании художественных и публицистических произведений; 3) характер деятельности русских писателей на Кавказе.
Общие принципы речетворческой деятельности русских писателей на Кавказе можно определить так.
• Внимательное, толерантное, деятельностное отношение к изучению языков, культуры горских народов.
• Писательская деятельность, связанная с созданием произведений на тему Кавказа, имеющих художественный, этнографический, документалистский характер, с ярко выраженным интересом к истории, этнографии, языку, культуре, географии региона, направленных на просвещение народов России.
• Миротворческая деятельность, которая ведется в процессе освоения языка, культуры, писательской, просветительской работы, творческой деятельности.