Фишер В.М. - Поэтика Лермонтова (старая орфография)

Поэтика Лермонтова.

I. Процессъ творчества.

Художественные пріемы Лермонтова чрезвычайно напоминаютъ пріемы художника живописца, который предварительно делаетъ маленькіе наброски, чтобы потомъ ихъ использовать для большого полотна; каждая деталь будущей картины разрабатывается имъ въ десяткахъ маленькихъ набросковъ, на которыхъ онъ пробуетъ краски, пока оне не начинаютъ жить; многіе изъ этихъ набросковъ останутся не использованными для большой картины, многія сочетанія красокъ войдутъ въ картину; но когда последняя готова, все эти подготовительныя работы въ глазахъ художника теряютъ значеніе и валяются, какъ ненужный хламъ, въ его мастерской, пока не будутъ подобраны после его смерти его поклонниками и перенесены въ музей, где останутся памятниками его творческой работы.

То же самое случилось съ произведеніями Лермонтова: после его смерти исподволь печаталось все то, что отъ него осталось, при чемъ его творческія достиженія шли за одно съ его подготовительными работами. Если последнія разсматривать, какъ законченныя художественныя произведенія, то при чтеніи ихъ испытаемъ чувство эстетической неудовлетворенности: дефекты стиля и композиціи бросятся въ глаза на ряду со смелыми мазками геніальной кисти. Но Лермонтовъ самъ не печаталъ такихъ произведеній, какъ «Бояринъ Орша», «Аулъ Бастунджи», «Литвинка», и повидимому и не собирался печатать. Поэтому мы не въ праве предъявлять къ нимъ техъ высокихъ требованій, которымъ отвечаетъ, напр., «Мцыри». Мы должны разсматривать многія пьесы Лермонтова, какъ подготовительные наброски, частью имъ использованные, частью не использованные: въ самомъ деле, что останется отъ поэмы «Бояринъ Орша», если въ ней зачеркнуть все те стихи, которые вошли потомъ въ «Мцыри»? Поэтому все произведенія Лермонтова разделимъ на опыты и достиженія: последнихъ гораздо меньше. Изъ крупныхъ вещей Лермонтова достиженіями являются только следуюшія: «Мцыри», «Демонъ», «Песня про купца Калашникова», «Казначейша», «Валерикъ», «Беглецъ», «Сказка для детей» и «Герой нашего времени». Все остальное, — поэмы, драмы, начала романовъ и повестей — дорого намъ, какъ наследіе Лермонтова, но далеко не стоитъ на высоте техъ требованій, которыя мы въ праве предъявлять къ нашему поэту на основаніи его безсмертныхъ достиженій.

Гораздо труднее сортировать такимъ образомъ лирику Лермонтова, но это позволяетъ заглянуть въ поэтическую лабораторію нашего величайшаго лирика. Возьмемъ стихотвореніе «Къ ***» (Т. I, стран. 188)¹:

Когда твой другъ съ пророческой тоскою
Тебе вверялъ толпу своихъ заботъ,
Не знала ты невинною душою,
Что голова, любимая тобою,
Съ твоей груди на плаху перейдетъ.
Онъ былъ рожденъ для мирныхъ вдохновеній,
Для славы, для надеждъ, но межъ людей
Онъ не годился... и т. д.

Не смейся надъ моей пророческой тоскою!
Я зналъ, ударъ судьбы меня не обойдетъ;
Я зналъ, что голова, любимая тобою,
Съ твоей груди на плаху перейдетъ.

(Т. II, стран. 214).

Другое выраженіе перваго стихотворенія повторяется въ следующемъ наброске:

Онъ былъ рожденъ для счастья, для надеждъ
И вдохновеній мирныхъ! Но безумный
Изъ детскихъ рано вырвался одеждъ
И сердце бросилъ въ море жизни шумной
И светъ не пощадилъ, и Богъ не спасъ!
Такъ сочный плодъ, до времени созрелый,
Между цветовъ виситъ осиротелый;

И часъ ихъ красоты — его паденья часъ...

Этотъ отрывокъ, въ свою очередь, содержитъ элементы стихотвореній «Дума» и «Памяти А. И. Одоевскаго».

Получилась такая зависимость:

Къ ***

Такую зависимость можно установить между многими пьесами Лермонтова. И такого явленія мы не встречаемъ у другихъ поэтовъ. Пушкинъ, напримеръ, для новаго произведенія не пользовался старыми набросками, за единичными исключеніями². Онъ или доводилъ набросокъ до художественнаго совершенства или забывалъ о немъ. Для каждаго новаго замысла у него были новые образы и выраженія. Форма была неразрывно связана съ содержаніемъ: то и другое являлось вместе, и, набросавъ новое стихотвореніе, Пушкинъ только усердно работалъ надъ деталями, вставлялъ свои меткіе эпитеты, округлялъ выраженія. Процессъ Лермонтовскаго творчества иной: у него наготове детали — реченія, эпитеты, антитезь: вопросъ въ томъ, куда ихъ пристроить. Въ воображеніи Лермонтова сменяются замыслы, сюжеты, а основные элементы формы повторяются и ищутъ для себя соответствующаго приложенія. Короче, у Лермонтова замечается большая устойчивость образовъ и реченій при неустойчивости сюжетовъ. Онъ — Скупой рыцарь образовъ и реченій и безумный разточитель образовъ. Сюжетами онъ не дорожитъ — у него ихъ много — и разстается онъ съ ними безъ сожаленія. Зато образы и реченія принимаютъ у него характеръ навязчивыхъ идей.

Такъ, напримеръ, исповедь Мцыри въ общихъ чертахъ была у него готова уже въ 1830 г.; но онъ не зналъ, въ чьи уста вложить ее; общій образъ юноши, произносящаго эту исповедь, былъ тоже ясенъ Лермонтову: это долженъ былъ быть юноша съ могучими силами духа, воспитывающійся въ несоответствующей имъ обстановке. Но съ какимъ сюжетомъ связать этотъ образъ, въ какой нарядъ его одеть?— этотъ вопросъ стоялъ передъ Лермонтовымъ долго, пока онъ не использовалъ своихъ кавказскихъ впечатленій. И вотъ поэтъ одеваетъ его сначала въ костюмъ испанскаго монаха, которому угрожаетъ инквизиціонный судъ: получается отрывокъ «Исповедь». Но для этого сюжета не хватаетъ красокъ, — Лермонтовъ не могъ описывать Испаніи, которой не виделъ. Въ 1836 г. заветный образъ является подъ видомъ воспитанника боярина Орши; однако и эта обработка не удовлетворяетъ поэта: изображеніе русской старины ему не удается, да и самый характеръ героя не соответствуетъ ей. Наконецъ, въ 1839 г., поэтъ находитъ и подходящій сюжетъ, и краски: получается поэма «Мцыри».

Таковъ процессъ творчества Лермонтова. Оно определяется навязчивыми образами и выраженіями, для которыхъ онъ подбиралъ сюжеты. Упорный и настойчивый наблюдатель, онъ долго искалъ краски для передачи поразившаго его явленія; сначала бледнымъ очеркомъ являлось оно въ его стихахъ; второй и третій разъ онъ повторялъ набросокъ, и смотришь,

жизненности, что выступало неподозреваемое самимъ поэтомъ значеніе, образъ обращался въ символъ, засіявъ въ неожиданномъ сочетаніи. Получалась непреднамеренная символика и непреднамеренный импрессіонизмъ.

Сноски

¹

² Конецъ «Бахчисарайскаго фонтана» и стих. «Желанiе», «19 октября» 1825, 1831 и 1836 гг.