Образ Лермонтова в карачаево-балкарской поэзии
На Кавказе нет ни одной нации, которая не считала бы Лермонтова своим родным человеком.
Халимат Байрамукова
Имя великого русского поэта Лермонтова дорого всем народам нашей страны, но особенно оно дорого народам Кавказа, потому что он еще ребенком несколько раз приезжал на Кавказ, потому что в дни гонения он нашел приют на Кавказе; всей пылкостью своей поэтической души полюбил этот край и воспевал в своих произведениях. В час его гибели гордые белоснежные горы Кавказа были одеты в черный траур, и белые облака превратились в грозные тучи, которые спустились на землю бурею ливня.
С каждым годом увеличивается поток людей, приезжающих на Кавказ, но горы привлекают их не только своей прелестью, но еще и тем, что имя Лермонтова неразрывно связано с Кавказом, и в наше время трудно установить, что же выше - горы Кавказа или слава Лермонтова. Как справедливо отметила Н. В. Капиева, Лермонтов в своем творчестве о Кавказе сказал то, чего не могли сказать о себе горцы Северного Кавказа. Выступая на VIII-м Лермонтовском празднике поэзии, карачаевская поэтесса Халимат Байрамукова, чьей первой книжкой в школе была лермонтовская «Бэла», с волнением рассказывала о том, что Лермонтов открыл горцам их самих, показал им их Кавказ (11).
Во времена Лермонтова карачаевцы и балкарцы не имели письменной литературы, а сегодня они читают поэта на русском и родном языках и воспевают его бессмертный образ. В творчестве карачаевских, балкарских поэтов Лермонтов воспевается не как представитель прошлого века, а как человек, близкий сердцу каждого горца, как современник, как яркая звезда над вершинами. Во времена Лермонтова среди карачаевцев и балкарцев были талантливые народные певцы, в репертуаре которых были песни о народных страданиях, о жажде народа ко всему благородному, возвышенному, и Лермонтов в творчестве современных поэтов воспевается как певец свободы, справедливости, гуманности, дружбы.
Из карачаевцев впервые к творчеству Лермонтова обратился талантливый поэт и переводчик Асхат Басиятович Биджиев.
В 1926 году он перевал на карачаево-балкарский язык отрывки из поэмы «Демон» (46). Музыкальность лермонтовских стихов, красоту русского языка Биджиев передает красотою карачаево-балкарского языка, адекватно передавая содержание и смысл текста.
В 1941 году карачаевский поэт Магомет Аубекирович Урусов перевел из романа «Герой нашего времени» на карачаево-балкарский язык повести «Бэла», «Максим Максимыч», «Тамань» (3).
На родной язык перевели большую часть романа «Герой нашего времени» в 1941 году балкарские поэты и писатели Залиханов Джанакаит Джу- нусович («Бэла»), Кациев Хабу Хаджи-Курманович («Максим Максимыч»), Отаров Керим Сарамырзаевич («Княжна Мери»), Хочуев Салих Шабазович («Фаталист») (35).
Им удалось сохранить лермонтовский стиль, но в переводе имеются отдельные неудачные места. Название романа перевели «Бизни заманыбызны джигити», то есть «Герой нашего времени», но в карачаево-балкарском языке слово «герой» не понимается как художественный образ. Потому Магомет Урусов название романа перевел «Бизни заманыбызны адамы» - «Человек нашего времени».
В 1941 году несколько карачаевских поэтов перевели другие произведения Лермонтова и издали отдельной книгой (36). Среди них Тохтар Алиевич Борлаков - «Листок» («Чапракъчыкъ»), «Морская царевна» («Тенгиз патчах- ны къызы»), «Воздушный корабль» («Хауа кеме»), «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» («Иван Васильевич патчахны, джаш опричникни эмда джигит купсе Калашниковну юслеринден джыр»), сказка «Ашик-Кериб» («Ашик- Кериб»); Исса Заурбекович Каракотов - «Смерть поэта» («Джырчыны ёлюмю»), «Желание» («Тал- пыу»); Дауд Пагоевич Байкулов - «Беглец» («Къачхынчы»), «Выхожу один я на дорогу» («Кесим джангыз чыгъама джолгъа»); Алибек Байрамуков - «Бородино» («Бородино»); Азамат Алимович Суюнчев - «Кинжал» («Къама»), «Из Гете» («Гётеден»), «Благодарность» («Бюсюреу»), «Утес» («Къая»).
Халимат Башчиевна Байрамукова перевела в 1941 году отрывки из поэмы «Хаджи Абрек» (23). Известный балкарский поэт Кайсын Шуваевич Кулиев в 1961 году перевел поэму «Беглец» («Къачхынчы») (2).
В 1964 году некоторые произведения поэта перевели балкарцы. Кай- сын Кулиев - отрывок из «Демона»; Магомет Хасуович Мокаев - поэму «Беглец» («Къачхынчы»); Берт Измаилович Гуртуев - стихотворения «Соседка» («Хоншу къыз»), «Отчего» («Не ючюн»), «Сосна» («Нарат терек»); Керим Отаров - «Из Гете» («Гётеден»), «К портрету» («Суратха»), «Тамара», «Выхожу один я на дорогу» («Мен джолгъа чыгъама, тие ай да»), «Ожидание» («Сакълау»); Ибрагим Шакманович Маммеев - «Люблю я цепи синих гор» («Сюеме мен кёксюл шынжыр тауланы»), «Листок» («Чапракъчыкъ»), «Нищий» («Факъыра»); Ибрагим Хизирович Бабаев - «Ангел» («Мелек»), «Спеша на север издалека» («Казбек, о шаркъ къалаур, санга»), «Пророк» («Файгъамбар») (49).
Стихотворения и поэмы Лермонтова были переведены и другими авторами в довоенное время, но, к сожалению, не удалось обнаружить публикации.
В 1940-50-х годах произведения поэта в переводе на карачаево-балкарский язык включились и в школьные хрестоматии: «Тамань», «Бэла», «Максим Максимыч» (3), «Бородино» (1), «Три пальмы», поэма «Беглец» (2).
Карачаевский поэт Магомет Чотчаев в 1960 году перевел стихотворение «Нищий» («Садакъачы») (11), в 1961 году - «Кавказ» (25).
Карачаевский поэт Назир Хубиев перевел несколько стихотворений Лермонтова: «Кавказ», «Выхожу один я на дорогу», «Парус», «Утес», «На севере диком стоит одиноко» (13).
Некоторые произведения Лермонтова имеют несколько переводов, например: «Смерть поэта» («Джырчыны ёлюмю») перевели карачаевцы И. Каракотов, М. Байчоров, М. Х. -К. Батчаев; «Выхожу один я на дорогу» - Д. Байкулов, Н. Хубиев, К. Отаров; «Демон» (отрывки) - А. Биджиев, К. Кулиев; «Беглец» - Д. Байкулов, К. Кулиев, М. Мокаев; «Из Гете» - А. Суюнчев, К. Отаров, «Листок» - Т. Борлаков, И. Маммеев и т. д.
«Кавказ» он изображает Лермонтова сидящим на камне и пишущим «Спеша на север...». Если бы горец мог знать, кем был Лермонтов, то своей грудью преградил бы пулю, а сам убийца не нашел бы спасения от острого горского кинжала (13, с. 9-10).
С тех пор, как К. Кулиев изучил русский язык, образ Лермонтова окрыляет его мысль:
Сквозь годы, лишения и старость
Всегда мне маячит с тех пор
Мятежный, стремительный парус,
Летящий в бескрайний простор (18, с. 56-57).
Кулиеву (22, с. 87) приятно, что горы своими белоснежными вершинами несколько утешали сердце гонимого поэта, что здесь он глядел на облака, о своих сокровенных думах рассказывал звездам и, падая, обнимал землю Кавказа. И горы сделали его своим соплеменником, и имя его стало одинаково звучать со словом Кавказ.
День гибели Лермонтова для него незабываем. Он постоянно видит:
Шел Лермонтов на гибель и глядел,
Как над Бештау небосвод блестел.
Раздался выстрел, Лермонтов упал.
Нет для него ни неба и ни скал (17, с. 231).
Кавказ и Лермонтов неразделимы для поэта. Так, в стихотворении «Мой Кавказ» Кулиев пишет:
От вершин твоих Лермонтов горестных глаз
Все не мог оторвать и, шепча твое имя,
Боль свою доверял твоим звездам, Кавказ,
Ты слова его боли считаешь своими.
И не ты виноват, что припал он к тебе
На твоем Машуке и закрыл свои веки.
Он был равный тебе в твоей горькой судьбе,
А город Пятигорск Кулиев не представлял без имени Лермонтова. О ком бы, о чем бы он ни писал, часто вспоминал поэта. В стихотворении «Вечер у горы Машук» (20, с. 303-307), посвященном Т. Марутовой, то вечер спускается на Машук, как при Лермонтове, то ему слышится тот же дождь, то и он сидит на камне, на котором поэт сидел в былые дни.
К. Кулиев постоянно вспоминает Лермонтова:
Быть может, на нашем Кавказе в изгнанье,
Тоской по Отчизне оставленной, ранен,
Оглядывал Лермонтов горы седые,
Искал тебя взором, березка России (19, с. 217).
Кулиеву природа кажется все той же, лермонтовской:
Терек метался и плакал печальный,
Так же, как в пору, когда
Лермонтов мчался над ним, и опальный
Свет излучала звезда (19, с. 253).
Даже в «Горской поэме о Ленине» Кулиев вспоминает Лермонтова: его первый учитель Борис Игнатьевич подарил ему лермонтовское слово.
Следует отметить, что на письменном столе К. Кулиева всегда находятся два небольших портрета: портрет матери и портрет Лермонтова.
В 1938 году молодой карачаевский поэт Тохтар Борлаков в стихотворении «Лермонтову» (8, с. 26) пишет о том, что в «немытой» России теперь уже другая эпоха, уничтожены кровавые следы палачей, и те, которые говорили «собаке - собачья смерть», сгорели в огне Октября. И горы совершенно изменились и одеты по-новому, а любимые поэты живут вместе с народом, и нет им смерти. В этом стихотворении автор удачно использовал слова Лермонтова: «... и вы не смоете всей вашей черной кровью // Поэта праведную кровь». Борлаков пишет: «Твоей светлой красной кровью не смогло смыть насилие всю грязную кровь». Это стихотворение не является случайным. Поэт изучал творчество Михаила Юрьевича и перевел на родной язык несколько стихотворений.
В том же 1938 году К. Отаров написал стихотворение «Облачко» и посвятил его любимому поэту. Он как бы продолжает стихотворение Лермонтова «Утес», которое заканчивается печалью, а стихотворение Отарова - радостью, и эта радость символизирует радость сегодняшней жизни людей.
У Лермонтова:
Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко
«Облачко» К. Отарова (в сокращении):
Белоснежное облачко дремлет,
Не роняя ни капли на землю.
Но полоска зари заалела чуть-чуть,
И, проснувшись, она отправляется в путь.
По просторам лазурного края
Пролетает, резвясь и играя.
Что ж ты, ветер, забаву у старца унес -
Смотрит облачку вслед одинокий утес.
И скользят торопливо и странно
Две слезы по щеке великана.
А веселому облачку нет забот -
Вот края его золотом красит восход...
Превратишься из облачка в тучу
И рассыплешься громом могучим.
Ты прольешься на травы дождем проливным,
Ты промоешь глаза василькам полевым,
Теплой влагой омоешь пшеницу
И людские усталые лица.
Ты услышишь внизу, на земле голоса,
Знай - за дождь, за душистые травы
Это люди поют тебе славу (42, с. 21-23).
(Перевод Ю. Полухина)
В другом стихотворении 1963 года К. Отаров пишет о том, что они ехали в горах, показались черные тучи, и пошел проливной дождь, потом все прояснилось, показалось солнце, а по утесу неслась лермонтовская тучка, как флаг поэзии (43, с. 36).
Максим Геттуев в 1939 году написал стихотворение «Памятник Лермонтову» - имеется в виду памятник на месте дуэли поэта. Он пишет, что стоит, думая о том черном годе, который погубил поэта, хотя прошло с тех пор много времени, народ своего поэта не забывает: как можно забыть звезду свободы? (7, с. 40)
В переводе С. Виленского оно начинается так:
Здесь, у подножья Машука,
Как молодость вторая,
Твоя железная строка
Живет, не умирая (44, с. 136).
В стихотворении «В Домике Лермонтова» М. Геттуев пишет о большой ответственности - читать стихи в музее Лермонтова:
Как много должен был понять я
И перечувствовать в пути,
И возмужать,
И отрешиться
От легковесной чепухи,
Чтоб в этом домике
Решиться
Свои стихи (14).
Поэт (10, с. 171-172) чувствует себя раненым и просит прощения у Лермонтова за то, что не смог помочь ему.
Поэт и прозаик Хабу Кациев написал стихотворение «Побеждены поспорившие горы» (Ответ Лермонтову) (2, с. 125-126). Это ответ на стихотворение поэта «Спор» - спор Казбека с Шат-горою. Кациев отмечает, что Шат-гора смотрит по-прежнему, но видит перед собою совершенно другую жизнь. Человек уже полностью покорил эту высочайшую вершину, узнал все тайны ее, стал властелином ее богатства, но седовласая Шат-гора не так просто уступила свои недра человеку, она не только оборонялась, но и вела жестокую борьбу и, потеряв надежду, обращается к своему младшему брату Казбеку. Но тот своим ответом не обрадовал старца-великана, и сегодня нет почвы для спора между этими двумя великанами.
Известная поэтесса Халимат Байрамукова в стихотворении «Бурка» перечисляет, почему она так любит кавказскую бурку:
О, Бурка!
Я люблю ее за то,
Что Лермонтов ее носил когда-то.
И ближе, чем она,
Не знал никто
Балкарский поэт и прозаик, талантливый актер, заслуженный артист РФ Ибрагим Маммеев беседу с любимым поэтом ведет в музее. Стихотворение называется «В музее Лермонтова» (40, с. 50-52). Посетители ходят осторожно, чтобы своим шумом не разбудить то страшное время. Автор переживает, что время не сберегло великого поэта, что он опережал свою эпоху, явился в этот мир преждевременно. Он был бы охраняем и любим всеми, и мартыновы не сумели бы совершить свои грязные дела. И Лермонтов стал бы певцом новой жизни, новой эпохи, новых людей и новых идей. Он стал бы воспевать и покорителей космоса, ведь тогда по его воле начала «звезда с звездою говорить». Маммеев подчеркивает теплое отношение Лермонтова к горам и горцам. Он отмечает, что поэт был другом гор, и не только другом, но и певцом этих гор. Самым уважаемым и самым почетным, самым благородным человеком в горах считался тот, кто писал о свободе. Идеи Лермонтова, мысли были устремлены вперед, в будущее, потому он и сегодня шагает в ногу с теми, кто идет вперед. Автор отмечает: никто не мог подумать, что дом генерала может со временем стать музеем поручика.
Сафар Макитов (39, с. 178-179) ведет беседу с портретом Лермонтова в своей комнате. Одно то, что сегодня портрет поэта висит с портретами родственников горского поэта, говорит о многом. Мысли, взгляды балкарского поэта устремлены не к портретам родственников, а к портрету Михаила Юрьевича. Со дня гибели поэта прошло много времени, а он с портрета и сегодня смотрит, взволнованный, задумчивый. Макитов говорит поэту, что враги послали его на Кавказ с одной только целью, чтобы он погиб в горах, но горцы смотрели на него как на своего человека, считали его одним из своих сородичей, он был близким человеком: в наше время много любимых поэтов, но среди них особое место занимает Лермонтов. Автор ведет разговор как поэт с поэтом. М. Ю. Лермонтов - его любимый художник, он преклоняется перед его гением, и рождаются стихи после очередного прочтения стихов поэта. Следует также отметить, что это стихотворение вошло в новый сборник поэта «Лицо моей земли».
Молодой поэт Ахмат Кубанов посвятил Лермонтову стихотворения: «У памятника» (16, с. 15), «Воспоминание Лермонтова» (16, с. 30-31). В первом отмечается, что бессмертное имя поэта написано на памятнике, что буквы блестят, как золото, у памятника всегда цветы. Вокруг растут ели, в жаркий день напуская тень. Дороги места, связанные с именем поэта, такие люди не умирают. Второе стихотворение - высокохудожественное произведение, которое говорит о творческой зрелости автора. Это одно из лучших стихотворений на карачаево-балкарском языке о М. Ю. Лермонтове.
Кубанову известно, что дуэль состоялась вечером, но он пишет, что выстрел раздался в полдень. Он имеет в виду, что поэзия Лермонтова была в расцвете, в зените. Раздался выстрел, и после этого произошло страшное изменение в природе, и черный туман, точно змея, залег у подножия Машука.
Опустился ниже
И последний раз
Обнял весь земной шар,
Обогревая своей горячей кровью
Последний раз улыбнулся Всему миру.
(Подстрочник М. А.)
Слова «раненый человек» имеют большое значение. А. Кубанов знает, что во время дуэли рядом находились секунданты, но он считает, что там был только один человек в подлинном смысле этого слова - Лермонтов, и он ранен не выстрелом, не пулей, он один находился среди страшных сил, и не было ниоткуда никакой защиты.
Автор пишет, что поэт не просто упал на землю, а обнял весь земной шар. Последняя улыбка поэта, по словам автора, может говорить о том, что на слете творческой молодежи Карачаево-Черкесии Лермонтов, падая, знал, что мир не понял его и что он не успел сказать людям того, что хотел сказать, а другой об этом так не скажет. Ведь в стихотворении «Нет, я не Байрон, я другой» говорится:
Надежд разбитых груз лежит.
Кто может, океан угрюмый,
Твои изведать тайны? Кто
Толпе мои расскажет думы?
Автор, по-видимому, имел в виду то, о чем говорили древние римляне: истинный римлянин, настоящий человек, должен умереть с улыбкой на устах.
Дальше А. Кубанов переходит к описанию природы. В небесах прекратился шум крыльев, и смолкло все вокруг. Все между небом и землею было сосредоточено в одной точке: последний раз билось могучее сердце. Трагическая жизнь и трагическая смерть Лермонтова - не случайность, не исключение в жизни, где царят насилие, произвол, где нет справедливых законов. Поэтому автор переходит к судьбам великих поэтов, которые боролись за справедливость, и делает заключение: такие поэты сгорали в огне между правдой и насилием.
Танзиля Зумакулова, лауреат Государственной премии имени М. Горького, в своем стихотворении о Лермонтове (12, с. 69-72) пишет так: «Он не лежал в горской колыбели, но слышал у очага колыбельную песню горянки, не в горах научился ходить, говорить. В честь дня рождения его в горской сакле не сделан курманлык, и не гладил его по голове седобородый горец, но руки горянок приготовили ему белоснежный башлык и черную бурку, гордые горцы оседлали ему коня. Кавказ не знал о его рождении и не мог радоваться, но в последний день его Кавказ был одет в траур. За многие века Кавказ так не оплакивал своего сына и, может быть, в день его гибели только Кавказ научился плакать, причитая. А его убийца останется палачом Кавказа».
Поэтесса радуется, что Лермонтов погиб не от горского кинжала, не от горской пули. Если бы поэт шел навстречу горской пуле, она обошла бы его.
не часто дает земля. Автор считает, что мир должен восхищаться Кавказом не только за сказочные горы, прекрасные родники, голубые озера, ароматный воздух, а еще и за то, что здесь жил и воспевал его Михаил Лермонтов. В тот день выстрел разбудил обычную тишину гор, и последний свой взгляд поэт обратил на горы. Поэтесса обращается к Бештау со словами: «Как же пуля сразила твоего приемного сына?» Бештау молчит. Гора не может ее утешить. Только пуля, прошедшая через тело поэта, успокаивала ее, говоря, что тот, кто убил поэта, уже давно умер, а его имя дошло до наших дней только как имя убийцы. На это женщина отвечает, что поэта убить невозможно, и Лермонтов будет жить, пока есть жизнь на Земле.
Поэт Ахия Ахматов в стихотворении «Кавказские горы» (4, с. 23), обращаясь к горам, воспевает их красоту, называет их богатства, говорит о своей любви к ним. Он родился здесь, вырос, сердце его жизни - горы, но он не может воспевать их так, как это делал Лермонтов. Вместе с именем основоположника балкарской поэзии, Кязима Мечиева, автор называет и Михаила Лермонтова, говоря, что они оказали одинаковое влияние на развитие родной литературы.
Абул-Керим Байкулов в стихотворении «Хвала тебе» благодарит русский народ за то, что он дал Лермонтова, Пушкина, Горького (5, с. 29).
Назир Хубиев, воспевая родные горы, воспевает и Лермонтова (48, с. 28). Он несколько раз обращается к образу поэта. В стихотворении «Терек» он как бы встречается с Михаилом Лермонтовым.
И Лермонтов поет о днях Тамары,
И внемлет небо, и зажглись стожары,
И вновь звезда с звездою говорит (48, с. 42).
Он посвятил специально стихотворение «Койшаурской долине» (48, с. 51-52), по которой проезжал поэт.
В городе Карачаевске в 1970 году умер долгожитель Локман Эбзеев, который родился в 1839 году. Н. Хубиев посвятил ему стихотворение, которое назвал не именем долгожителя, а «Современник Лермонтова».
Когда звезда Поэзии упала (48, с. 55).
На лермонтовском празднике поэзии Наталья Капиева рассказала поэтам, что однажды в Домик Лермонтова приехала женщина и подарила музею томик поэта, пробитый пулей. Ее сын погиб на фронте. Об этом случае Н. Хубиев написал стихотворение «Домик Лермонтова» (48, с. 57) и посвятил Н. В. Капиевой (32).
Была войной охвачена планета.
Вся в черном, но сединами светла
Немолодая женщина пришла.
Ей сердце жгла тяжелая утрата.
Издалека добравшись налегке,
Стояла мать погибшего солдата
Стояла мать, вздыхала и молчала.
Упал на землю замертво джигит,
Но лермонтовский томик Был сначала
В его кармане пулею пробит.
И, не пытаясь памяти унять,
В день смерти сына - В черное одета -
Сюда из года в год приходит мать...
(Перевел с карачаевского Владимир Савельев)
«Дуэль под Машуком» Н. Хубиев приходит к выводу:
Начали таять вечные снега, ледники,
Реки горные заплакали на склонах.
И звезды, что поэт заставил говорить,
Стали немыми, в небесах умолкли (24).
«Я родился в ауле Джемат» (45), воспетом Лермонтовым в «Хаджи Абреке».
Балкарский поэт Салих Гуртуев написал стихотворение «В дорогах Лермонтова» (10, с. 79-86), состоящее из десяти частей. Автор вспоминает имя матери поэта и говорит, что мир преклоняется перед нею за то, что она подарила миру такого человека. Потом он ведет разговор с креслом поэта, которое находится в Домике-музее Лермонтова в Пятигорске. Кресло стоит так, как будто ждет своего владельца. Мартынов оторвал поэта от этого кресла, но не смог отнять от сердца народа. Количество поклонников таланта поэта увеличивается с каждым годом. Затем разговор переходит к дереву, в тени которого сидел поэт в задумчивости, и луна, которая освещает его, та самая, которая была при нем. «Я тоже сидел под этим деревом, думая, что встречусь с тобой, ты не явился, как мне уйти, не дождавшись тебя».
Гуртуев сравнивает себя с молодыми побегами орехового дерева, он отмечает, что ему уже 27 лет, но он еще не познал всю прелесть лермонтовских поэм. Поэта давно уже нет в живых, однако автору кажется, что на Кавказе он видит свежие следы его ног, наполненные водой.
С древнейших времен горцы считают, что самый благородный поступок совершает тот, кто строит мосты и дороги. Они говорили, что такой человек попадает в рай так же, как тот, который совершает паломничество в Мекку. По словам поэта, поэзия - мост для наших сердец. Гуртуев отмечает большую роль поэта в сближении, братстве народов. Сегодня перед его памятником стоят представители многих народов, которые при жизни поэта враждовали между собой. «Ты был сыном России, твоя Отчизна - Россия, но ты очень похож и на горца, и я - сын России», - заключает Гуртуев.
Магомет Мокаев в стихотворении «Лермонтову» (41, с. 65-66) пишет, что Михаил Юрьевич не был в его родном ауле, но привязал своего коня к коновязи у них во дворе. После чтения его кавказских произведений кажется, по горной дороге едет к нему навстречу сам поэт.
«Дарьялском ущелье» пишет, что готов сопровождать Лермонтов по Кавказу, и в тесном Дарьялском ущелье братские народы с теплым рукопожатием готовы встретить его.
Азрет Семенов считает своим долгом писать о крае, который воспет поэтом:
Кавказ насилья сбросил мрачный груз,
Белеет парус, мир подобен чуду.
Стоит, как символ счастия, Эльбрус,
Как пишет Альберт Узденов, каждый раз, когда он приезжает в Кисловодск, обязательно посещает «Скалу Лермонтова». Он ищет следы рук поэта, дыханье его поэзии (33).
Маджит Чомаев (30) стихотворение «Арфа Эола» посвящает Лермонтову. Эолова арфа играет печальную музыку. Поэт знает, о чем страдает арфа, и потому, тоскуя о нем, приходит каждый раз сюда. Он успокаивает арфу, говоря, что, если даже пройдут тысячелетия, Лермонтов будет жить.
Стихотворение «Шапку снимаем перед тобою» (30) карачаевский поэт Магомет Чотчаев посвятил любимому поэту. Ему особенно дороги реки, горы, скалы Кавказа, потому что их видел, знал Лермонтов. Он как бы видит всюду следы шагов поэта. Горец ни при каких обстоятельствах не снимал шапку, поэтому снятие шапки перед Лермонтовым звучит не в современном смысле, когда мы по любому случаю снимаем головной убор.
Альберт Турклиев пишет, что, когда произносится имя Лермонтова, становится приятно и молодому и старцу, сердце поэта как утренняя звезда, и кажется, что горы - надгробный камень поэта (34).
«Хаджи Абрек» воспевается карачаевский аул Джамагат. И аулу посвящают стихи. Шамиль Дибиров в стихотворении «Аул Джемат» (31) вспоминает лермонтовские времена.
Адрахман Доюнов в стихотворении «М. Ю. Лермонтову» (29) пишет, что, хотя раздался выстрел, содрогнулась природа, пришла смерть, но поэт не умер, а приобрел огромную силу - он оказался в сердце каждого человека.
Нурсият Чотчаева в стихотворении «Лермонтову» (28) проклинает убийцу, говорит, что в каждой горской семье Лермонтов - вечный почетный гость, а его прекрасные стихотворения вместе с людьми хранит и природа, каждый камень бережет его имя, каждая звезда тоскует по нему.
Интересно отметить, что библиотекарь Кулистан Узденова статью о Лермонтове назвала «Молочный сын Кавказа» (27). Не просто приемный сын, как часто говорят. Молочный сын отличается от приемного. Приемным сыном человек может быть в любом возрасте. Если мать вскармливает своей грудью другого ребенка, то этот ребенок становится молочным сыном той женщины. А детям этой женщины он становится молочным братом.
В посвященье к одной из «южных» поэм, «Аулу Бастунджи», Лермонтов пишет:
Я снова посвящаю стих небрежный:
Как сына ты его благослови
И осени вершиной белоснежной!
От ранних лет кипит в моей крови
На севере, в стране тебе чужой,
Я сердцем твой, - всегда и всюду твой!..
Такая любовь у человека может быть только к Родине, к родному краю, к отчему очагу.
Понятно, что в период Кавказской войны Лермонтов не мог считать Кавказ своей Родиной, зато в наши дни народы Кавказа считают поэта своим любимым сыном, и Родина Лермонтова стала общей Родиной для современных горцев. Да, действительно, как пишет Кайсын Кулиев, «Лермонтов - наша общая любовь и удивление».
1974
1. Ана литература (Родная литература). Хрестоматия для 5 класса средней школы (на карачаево-балкарском яз.). - Черкесск, 1958.
2. Ана литература (Родная литература). Хрестоматия для 6 класса средней школы (на карачаево-балкарском яз.). - Нальчик, 1961.
3. Ана литература (Родная литература). Хрестоматия для 7 класса средней школы (на карачаево-балкарском яз.). - Микоян-шахар, 1941.
4. Ахматов Ахия. Джаз келди (Весна пришла). - Нальчик, 1959.
6. Байрамукова Халимат. Суд аула. - Ставрополь, 1973.
7. Бизни сёзибиз (Наше слово. Сборник). - Фрунзе, 1957.
8. Борлаков Тохтар. Счастливая молодость (Насыблы джашлыкъ). - Черкесск, 1964.
9. Геттуев Максим. Атламла (Шаги). - Нальчик, 1966.
11. Джарыкъ джолда (На светлом пути. Сборник). - Черкесск, 1960.
12. Зумакулова Танзиля. Тау аяз (Прохлада гор). - Нальчик, 1967.
13. Излем (Общий сборник. Поиск). - Черкесск, 1978.
14. Кавказская здравница. - Пятигорск, 1975, 17 октября.
16. Кубанов Ахмат. Тюбешиу (Встреча). - Черкесск, 1979.
17. Кулиев Кайсын. Высокие деревья. - М.,1975.
18. Кулиев Кайсын. Избранная лирика. - М., 1967.
19. Кулиев Кайсын. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 1. - М., 1970.
21. Кулиев Кайсын. Сайлама (Избранное). В 2-х т. Т. 1. - Нальчик, 1958.
22. Кулиев Кайсын. Жаралы таш (Кайсын Кулиев. Раненый камень). - Нальчик, 1965.
23. Къызыл Къарачай (Красный Карачай). - Черкесск, 1941, 8 февраля.
24. Ленинни байрагъы (Знамя Ленина). - Черкесск, 1986, 26 февраля.
26. Ленинни байрагъы (Знамя Ленина). - Черкесск, 1974, 30 мая.
27. Ленинни байрагъы (Знамя Ленина). - Черкесск, 1975, 16 октября.
28. Ленинни байрагъы (Знамя Ленина). - Черкесск, 1978, 27 мая.
29. Ленинни байрагъы (Знамя Ленина). - Черкесск, 1978, 5 декабря.
31. Ленинни байрагъы (Знамя Ленина). - Черкесск, 1981, 19 июня.
32. Ленинни байрагъы (Знамя Ленина). - Черкесск, 1981, 24 октября.
33. Ленинни байрагъы (Знамя Ленина). - Черкесск, 1981, 5 января.
34. Ленинни байрагъы (Знамя Ленина). - Черкесск, 1982, 4 марта.
36. Лермонтов М. Ю. Айырма произведениеле (на карачаево-балк. яз.) (Избранные произведения). - Микоян-шахар, 1941.
37. Лермонтов М. Ю. Полное собрание сочинений в 4-х томах. Т. 1. - М., 1957.
38. Лермонтов М. Ю. Полное собрание сочинений. Т. 1. - М., 1953.
39. Макитов Сафар. Джерими бети (Лицо моей земли). - Нальчик, 1967.
41. Мокаев Магомет. Джырла бла джылла (Песни и годы). - Нальчик, 1963.
42. Отаров Керим. Дороги. - М., 1959.
43. Отаров Керим. Сынла (Памятники). - Нальчик, 1972.
44. Поэты Балкарии. - М., 1958.
46. Таулу джашау (Горская жизнь). - 1928, 12 августа.
47. Хубиев Назир. Анам (Моя мать). - Черкесск, 1960.
48. Хубиев Назир. Свет вершин. - М., 1981. - С. 42.
49. Шуёхлукъ (Дружба). - Нальчик, 1964, № 2.