Введение
Нас долго учили, что гений рождается историей и обстоятельствами времени. И все-таки появление гения всегда неожиданно и загадочно.
Лермонтов родился в Москве в ночь со второго на третье октября 1814 года. Он погиб, не достигнув двадцати семи лет. Теперь никто не сомневается в гениальности лермонтовских произведений, начиная со «Смерти поэта» и до последних строк, написанных незадолго до дуэли.
Смысл многих даже общеизвестных стихотворений оставался порою темен или не совсем ясен. Но, независимо от степени понимания, они неотразимо действуют на читателя.
Очевидно, дело не только в содержании, но и в гармонии, красоте, в самом звуке, мелодии речи, эмоциональном заряде, не потерявшем силу даже через полтора столетия. Остается тайной тот механизм, который приводит к неслыханным результатам. Совершается творческая работа, непосильная целому обществу.
Стихотворения были столь значительны, что даже ненапечатанные распространялись в списках, вызывали восторженные оценки. Речь идет о «Смерти поэта» и «Демоне». Сейчас сотни рукописных копий этих произведений находятся в наших архивохранилищах.
Что касается самого политически резкого, пронизанного болью и горечью стихотворения «Прощай, немытая Россия», то оно, по понятным причинам, было знакомо более узкому кругу. Опубликованное только в 1887 году известным археографом, редактором журнала «Русский
архив» П. И. Бартеневым, стихотворение вошло в издания сочинений Лермонтова. Но даже и сейчас оно не потеряло своей остроты. Поэтому некоторые критики-«дилетанты» отрицают авторство Лермонтова, хотя это можно сделать лишь при полном отсутствии художественного чутья.«Он начал сразу как власть имеющий, — сказал Лев Толстой. — Каждое его слово было словом человека, власть имеющего... Лермонтов и я — не литераторы...»
Здесь, по-видимому, говорится о бо́льшем, чем литература, — о личности писателя, стоящей за искусством, его огромной мощи, властно затрагивающей все стороны человека: не только разум («властитель наших дум»), но и сердце, волю, поведение, восприятие жизни, природы.
Удивительно, что писатель, ставший совестью России, судьей своего времени, в расцвете таланта (Л. Толстому было около шестидесяти лет) сравнил себя с начинающим Лермонтовым.
О внутренней силе Лермонтова, о том, что он «был самого крепкого закала», говорили многие современники. «Глубокий и могучий дух!.. О, это будет поэт с Ивана Великого! Чудная натура!» — писал 16 апреля 1840 года Белинский после свидания с ним в Ордонанс-гаузе, где поэт находился под арестом.
Такие люди, изменяющие обыденное течение жизни, очень редки, поэтому приходится удивляться, что почти одновременно, вернее сразу после Пушкина, пришел Лермонтов.
Он стремился найти свой путь в литературе. Образ Пушкина, его поэзия, казалось бы, предел совершенства, постоянно витали перед ним. Все более приближаясь к Пушкину, Лермонтов оставался самим собой.
Восстановить облик поэта, узнать, как создавались его творения, что он хотел ими сказать, — задача увлекательная, но трудная. Лермонтов получил известность, поэтическую славу за четыре года до своей смерти. За это время он дважды был в ссылке. После него осталось мало автографов и писем. Воспоминаний о Лермонтове немного; их собирали буквально по крупицам. Биография и творчество поэта еще плохо изучены, всюду белые пятна, провалы, а порою тенденциозные свидетельства.
До сих пор не написано научной биографии Лермонтова, монографических исследований, охватывающих основные вехи его творчества. Объясняется это скудостью документальных материалов, сложностью осмысления художественной деятельности писателя, произносившего новое слово во всем, к чему бы он ни прикасался.
Речь идет не о полном отсутствии трудов о Лермонтове. Они имеются — персональная энциклопедия, выпущенная в 1981 году, дает справки о всех произведениях Лермонтова, о его окружении (родственниках и знакомых), краткие статьи об отдельных вопросах творчества, о Лермонтове в русской и мировой литературе. Недавно (в 1989 г.) вышел третьим изданием сборник воспоминаний о Лермонтове (наиболее полный), завершена двухтомная библиография литературы о нем (Л., 1980, 1991). За последние десятилетия появились ценные книги и статьи, без которых невозможно создание будущих фундаментальных трудов.
И все же Лермонтов, в силу названных причин, остался малоизученным.
Очевидно, поэтому к 175-летию со дня рождения поэта основной «новостью» явилась перепечатка очерка Д. С. Мережковского (Рус. мысль. 1909): полный текст в журнале «Литературное обозрение» (1989. № 10), отрывки — в «Нашем наследии» (1989. № 5), «Книжном обозрении» (1989. № 40) и в «Огоньке» (1989. № 10). Такое внимание к Мережковскому объясняется стремлением периодических изданий, при отсутствии современных весомых работ, познакомить читателя с малоизвестным талантливым очерком писателя-символиста. При этом упускалось из виду, что это произведение скорее сохраняет значение для изучения символизма и русской религиозно-философской мысли начала XX века. Оно имеет мало отношения к пониманию жизни и творчества Лермонтова.
И все же сама попытка Мережковского подойти к поэзии Лермонтова, решая коренные вопросы развития русского общества, истолкование отрицания Лермонтова — «единственного человека в русской литературе, до конца не смирившегося», постановка философских и религиозных проблем в связи с его жизнью и творчеством заслуживают внимания. Хотя и не более.
Исходя из итогового определения Белинского, «пафос поэзии Лермонтова заключается в нравственных вопросах о судьбе и правах человеческой личности», литературоведение, особенно в последнее семидесятилетие, оценивало Лермонтова односторонне. Верное понимание общественного значения лермонтовского творчества, его отрицания и протеста, сосредоточенности на судьбах и правах человеческой личности заслоняло крепнувший с годами подход Лермонтова к человеку как к природному существу, связанному с жизнью природы и вселенной. Внимание к внутреннему миру человека у Лермонтова не сводится к психологизму, раскрывающему характерологические особенности личности, причины и механизмы душевной жизни, а ведут к проникновению в ее глубинную суть, о которой писали Тютчев, а через полстолетия Блок:
Слишком много есть в каждом из нас
Неизвестных играющих сил...
А пока в неизвестном живем
И не ведаем сил мы своих,
И, как дети, играя огнем,
Обжигаем себя и других...
Лев Толстой под словом «серьезный писатель» понимал такого писателя, который занят серьезными вопросами жизни, вопросами религии. Он назвал Пушкина, Гоголя, Достоевского и заметил: «Подавал надежду сделаться серьезным Лермонтов, да рано умер».
В «Герое нашего времени», «Демоне», «Мцыри», стихотворениях последних лет — судьба личности, отрицание «пребывающего общественного устройства» неотделимы от «вечных вопросов бытия».
Постоянный интерес к творчеству Лермонтова во многом объясняется бескомпромиссно поставленном вопросе о реализации, самоосуществлении человека. Для Лермонтова возможности личности безграничны, но и огромны препятствия на пути их реализации. Общественный и природный человек рисуется поэтом в своей цельности и трагедийности. Не в этом ли «сокровенные тайники его творчества», о котором с таким восторгом говорил писатель и весьма сдержанный критик А. В. Дружинин. Ему принадлежит очень высокая оценка Лермонтова: «Для этого насмешливого и капризного офицера... мир искусства был святыней и цитаделью, куда не давалось доступа ничему недостойному»1.
Следует сказать, что мир искусства у Лермонтова был весьма насыщен. Он опирался на традиции поэзии прошлого — Руссо и Шатобриана, Гете, Байрона, Гейне, Бенжамена Констана, на знакомство с новинками русской и западноевропейской литературы: Бальзак, Жорж Санд, Гюго, Барбье, Мюссе (прежде всего «Исповедь сына века», вышедшая в 1836 г.). Прямое отношение к этому миру имеет и увлечение шеллингианством в 1830—1831 годах, идеями утопического социализма — теорией страстей Фурье, сенсимонизмом (труды учеников Сен-Симона в первой половине 1830-х гг.), сочинениями Гегеля и, очевидно, работами младогегельянцев, противопоставивших «мировому духу» самосознание отдельной личности (1839—1841), первым трудом Фейербаха «К критике гегелевской философии» (1839).
Не случайно Л. Толстой назвал серьезными тех писателей, которые заняты вопросами жизни, вопросами религии. Даже в скудной мемуарной литературе о Лермонтове трижды встречаются сведения о его участии в религиозных спорах. Вопросы философии и религии часто были неотделимы. Об этом свидетельствуют «Философические письма» Чаадаева, названный труд Фейербаха и многие другие.
При отсутствии документов на основе произведений Лермонтова можно заключить, что самыми волнующими поэта религиозными вопросами были бессмертие души (здесь постоянные сомнения), проблемы божественной справедливости и мирового зла (отсюда богоборчество), христианского смирения, самоотречения и человеческих страстей.
Каждому внимательному читателю ясно, что Лермонтов был верующим. Действие его произведений проходит как бы в присутствии личного бога Библии. Само слово «бог» входит в число ста наиболее употребляемых поэтом. Кроме того, имеются синонимы: вечный судия, создатель, творец и др. Произведения Лермонтова обнаруживают следы чтения Библии. Им написано несколько поэтических молитв разной тональности — от смятенной юношеской («Не обвиняй меня, всесильный») до «Молитвы» (1839), передающей состояние душевной просветленности. Стихотворение «Благодарность» (1840), обращенное к богу, — вершина богоборческих мотивов в его творчестве. Лермонтов пишет о божественной красоте и гармонии природы: «Кругом меня цвел божий сад» (поэма «Мцыри»), «И в небесах я вижу бога»
(«Когда волнуется желтеющая нива»), «Пустыня внемлет богу» («Выхожу один я на дорогу»).
Нравственная оценка человеческих отношений подлежит суду бога: «Но есть и божий суд, наперсники разврата» («Смерть поэта»), «Судья лишь бог да совесть» («Я не хочу, чтоб свет узнал...»), «Судит нас иной» («Оправдание»).
Недавно литературовед Л. Н. Назарова обнаружила переписку, где с большой степенью достоверности сообщается об утраченной рукописи, содержащей лермонтовское переложение псалмов Давида. После гениального перевода Грибоедовым 151-го псалма (стихотворение «Давид», 1823) Лермонтов решился на этот шаг.
Бабушка поэта Елизавета Алексеевна Арсеньева в 1824 году подарила своему внуку Псалтырь в роскошном сафьяновом переплете. Псалмы Давида были известны ему с детства.
И все же религиозность Лермонтова не определяла его творчества, а как бы присутствовала в нем. Строить религиозно-философские концепции на основе нескольких строк или даже отдельного стихотворения не представляется плодотворным. Можно лишь констатировать, что Лермонтов получил традиционное православное воспитание и был верующим.
Сила Лермонтова не в построении каких-либо философских или политических систем, а в удивительном искусстве живо изображать человека с его сложным характером, страстями, заботами и печалями. При этом невольно задеваются самые жгучие общественные вопросы, рисуется природная среда. И все это со свойственными Лермонтову наблюдательностью и проницательностью.
Что касается художественных форм, то они разнообразны, зависят от сюжета и замысла поэта, от его воображения.
В искусстве Лермонтова 1837—1841 годов поражает вес, значимость каждого произведения. Создав в эти годы немногим более восьмидесяти стихотворений, семь поэм и роман «Герой нашего времени», писатель оставил нам огромный мир своего творчества, заключенный в одной небольшой книге.
Сжатость, спрессованность поэтического материала дали возможность сконцентрировать в одном произведении, нескольких строфах, применяя определение Белинского, «бездонное содержание».
Небольшое стихотворение становится событием в русской литературе: «Есть речи — значенье...», «И скучно и грустно...», «Благодарность», «Завещание», «Родина». В этот перечень могут войти почти все стихотворения этих лет.
В этюдах о Лермонтове обращено внимание читателей на несколько выдающихся стихотворений и поэм Лермонтова. Автор стремился дополнить представления о них новыми данными, сведениями и размышлениями.
Сноски
1 М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 1989. В дальнейшем сокращенно в тексте: «Воспоминания».