II.
Интерес Лермонтова к фольклору
В ранних черновых заметках Лермонтова мы часто встречаем его высказывания о народной поэзии.
"Наша литература так бедна, — писал он в 1830 г., — что я из нее ничего не могу заимствовать; в 15 же лет ум не так быстро принимает впечатления, как в детстве; но тогда я почти ничего не читал. — Однако же, если захочу вдаться в поэзию народную, то, верно, нигде больше не буду ее искать, как в русских песнях. — Как жалко, что у меня была мамушкой немка, а не русская — я не слыхал сказок народных; — в них, верно, больше поэзии, чем во всей французской словесности".
Одаренного мальчика с самого нежного возраста окружали воспитатели-иностранцы; он не имел, подобно Пушкину, русской няни, мастерски передававшей образцы народного творчества.
В других его заметках юношеской поры, связанных с фольклором или историей, находим упоминания о поэтических замыслах: "Написать шутливую поэму, приключения богатыря" или: "Поэма на Кавказе-герой — пророк". Сохранился подробный сюжетный набросок сказки с волшебными превращениями — о молодом витязе, жившем при дворе князя Владимира, и о красавице, обращенной царем Стамфулом в лебедя. Интересуясь эпохой борьбы Руси с татарами, Лермонтов задумал написать историческую поэму о Мстиславе Черном; в одной из сцен он хотел изобразить крестьянку, поющую над колыбелью ребенка песню: "Что в поле за пыль пылит". Текст этой песни, имеющей много народных вариантов, по-видимому, был самим поэтом записан тогда же с чьих-то слов. Такие песни он любил потому, что в них говорилось о славном прошлом нашей родины, о ее героях; характерны последние строки записи сюжета о Мстиславе: "Мстислав умирает; и просит, чтоб над ним поставили крест. — И чтоб рассказал его дела какому-нибудь певцу; чтобы этой песнью возбудить жар любви к родине в душе потомков".
В возрасте 15—18 лет он написал много стихотворений, навеянных русским фольклором, например: "Два сокола", "Песнь барда", "Баллада" ("В избушке позднею порою"), "Атаман" (о Степане Разине), "Воля" ("Моя мать злая кручина"), "Песня" ("Желтый лист о стебель бьется"), "Песня" ("Колокол стонет"), "Русская песня", "Тростник" и др.
Мотивы этих стихотворений разнообразны: здесь мы встречаем песни на исторические темы, песни бытового характера, лирические песни. Несколько песен внесено в незаконченную историческую повесть "Вадим", изображающую эпоху Пугачева. В этой же повести встречаем в IX главе предание о женихе-при- зраке, в XIV главе — мотив проклятия:
"Проклят, проклят, проклят! — кричала в бешенстве старуха, — чтобы тебе сгнить живому, чтобы черви твой язык подточили, чтобы вороны глаза проклевали, чтобы тебе ходить-спо- тыкаться, пить-захлебнуться... горбатый, урод, холоп... проклят, проклят!"
В "Вадиме" автор широко пользуется оборотами народной речи, пословицами и поговорками ("выше лба уши не растут", "яблоко от яблони недалеко падает", "куды поп, туда и попова собака", "утро вечера мудренее" и др.).
Фольклорные мотивы широко были использованы Лермонтовым и в ранних поэмах — в "Преступнике" (мотивы "разбойничьих" песен), "Олеге", "Последнем сыне вольности" (образ народного певца) и в других.
Юный поэт, как видно из этих примеров, был хорошо знаком с русским фольклором, старинным и современным.
Известное влияние, несомненно, оказывало на него общение с крестьянскими детьми — сверстниками, участниками его игр, и дворовыми. Биограф Лермонтова профессор Висковатов сообщает такие интересные подробности, описывая его детство:
"Зимою устраивалась гора, на ней катали Михаила Юрьевича и вся дворня, собравшись, потешала его. Святками каждый вечер приходили в барские покои ряженые из дворовых, плясали, пели, играли, кто во что горазд". Когда мальчик подрос, то для него, по рассказам старожилов села Тарханы, набрали однолеток из дворовых мальчиков; он играл с ними в военные игры, в разбойников.
Глубокое впечатление производило на него в младенческие годы пение матери. "Когда я был трех лет, — писал он впоследствии, — то была песня, от которой я плакал: ее не могу теперь вспомнить, но уверен, что если б услыхал ее, она бы произвела прежнее действие. Ее певала мне покойная мать".
большой интерес к фольклору различных европейских народов, ознакомление с которым облегчалось благодаря знанию иностранных языков.
В черновых заметках (о сюжете "Демона") и в трагедии "Испанцы" он упоминает о еврейских песнях. В неоконченной поэме "Олег" находим стихи:
И скальдов северных не раз
Здесь раздавался смелый глас.
О народных литовских песнях он говорит в поэме "Литвин- ка". Подражая австрийскому поэту Платену, Лермонтов пишет переложение его стихотворной сказки "Незабудка". Старинной немецкой народной песней навеяна "Баллада", начинающаяся словами: "Из ворот выезжают три витязя вряд, увы!" В драматический отрывок "Цыганы" введена "цыганская песня" литературного происхождения. Учась в Благородном пансионе и затем в Московском университете, Лермонтов ознакомился с античными мифами.
— с крестьянами, солдатами, гребенскими казаками.
Любопытно, что, будучи зимой 1836 г. в Тарханах, он попросил крестьян устроить кулачный бой. "Довольный виденным боем, Лермонтов подарил крестьянам несколько участков лесу и особенно одарил победителя — молодого парня из Тархан". По мнению профессора Висковатова, этот эпизод связан с предварительной работой над "Песней про купца Калашникова".
В записи, датируемой последними годами жизни поэта, имеются следующие знаменательные строки: "У России нет прошедшего: она вся в настоящем и будущем. Сказывается и сказка: Еруслан Лазаревич сидел сиднем 20 лет и спал крепко, но на 21-м году проснулся от тяжкого сна и встал и пошел... и встретил он тридцать семь королей и семьдесят богатырей и побил их и сел над ними царствовать... Такова Россия".
В одном из самых замечательных своих стихотворений, проникнутом глубокой народностью, в "Родине", поэт с необыкновенной теплотою говорит, как близка его душе "печальная деревня", как интересуется он повседневной жизнью крестьян:
С отрадой, многим незнакомой,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
Под говор пьяных мужичков.
Произведения последних лет насыщены у Лермонтова мотивами народного творчества. Вершиной его мастерства в этой области является знаменитая "Песня про купца Калашникова", вызвавшая восторженный отзыв Белинского.
Мотивы народного творчества с несравненным мастерством развиты в лирике Лермонтова; напомним его стихотворения "Русалка", "Три пальмы", "Морская царевна".
Глубоким духом народности проникнуто и стихотворение "Бородино", написанное в 25-ю годовщину со времени Бородинского сражения. Речь старого ветерана-солдата передана с непревзойденным мастерством ("постой-ка, брат мусью", "уж мы пойдем ломить стеною", "у наших ушки на макушке", "русский бой удалый, наш рукопашный бой" и т. п.). В неоконченной повести об Арбенине автор упоминает, что когда герой его был еще ребенком, горничные "рассказывали ему сказки про волжских разбойников".
"Бэле" встречаем образ, навеянный чтением былин: "ветер, врываясь в ущелья, ревел, свистал, как Соловей Разбойник"...
С образцами народного творчества, со складом живой народной речи поэт мог знакомиться и в непосредственном общении с крестьянами во время посещения Тархан, и с солдатами — в лагерной обстановке и на Кавказском фронте. Лермонтову были известны, как указывалось в специальных статьях, сборники песен Кирши Данилова и другие. Не могли не оказать на него сильного впечатления многочисленные произведения Пушкина, Рылеева, Гоголя и других современных русских писателей, вдохновлявшихся мотивами народного творчества.
В конце XVIII в. ив первой трети XIX в. в печати появилось много сборников с образцами народного русского творчества: М. Д. Чулкова "Сборник народных песен" (1770—1774 гг.), "Русские сказки" (1780—1783 гг.), "Древние российские стихотворения" Кирши Данилова (изд. 1804 и 1818 гг.), "Сказки русские" П. Тимофеева и др. Упомянутый сборник К. Данилова, заключавший в себе большое количество былин и исторических песен, был, несомненно, известен Лермонтову; следы знакомства поэта с этим сборником заметны в его "Песне про купца Калашникова". В большом ходу в эпоху Лермонтова были песенники, заключавшие в себе тексты и народных песен, и песен книжного происхождения.
"патриархальностью". Лермонтову был чужд такой взгляд на родную поэзию, как чужд был ему и квасной патриотизм славянофилов. Как в общей направленности своей литературной деятельности, так и в своих взглядах на народную поэзию он следовал лучшим традициям декабристов и Пушкина. Подлинная близость Лермонтова к духу народного творчества была подмечена Белинским. Говоря о стихотворении "Бородино", он отмечал: "Это стихотворение отличается простотою, безыскусственностью: в каждом слове слышите солдата, язык которого, не переставая быть грубо-простодушным, в то же время благороден, силен и полон поэзии". По его словам, "Песня про купца Калашникова" — "создание мужественное, зрелое и столько же художественное, сколько и народное". Заканчивая свою статью о сборнике стихотворений Лермонтова, великий критик писал: "И уже недалеко то время, когда имя его в литературе сделается народным именем, и гармонические звуки его поэзии будут слышимы в повседневном разговоре толпы, между толками ее о житейских заботах...".