Лермонтов и фольклор Кавказа
... "Он пристрастился к поэтическим преданиям народа воинственного. Он понял вполне нравы и обычаи горцев, узнал по именам их богатырей, запомнил родословные главных семейств".
Лермонтов.
"Кавказец”
... "Мы узнаем в нем поэта русского, народного, в высшем и благороднейшем значении этого слова, — поэта, в котором выразился исторический момент русского общества".
Белинский.
"Стихотворения М. Лермонтова"
I.
Кавказский фольклор в творчестве предшественников Лермонтова
"Кавказский край, знойная граница Азии, любопытен во всех отношениях", — писал А. С. Пушкин своему брату Льву Сергеевичу в октябре 1820 года под свежим впечатлением первой поездки по Кавказу.
русские и иностранные источники об этой стране и превосходно описал ее во многих своих произведениях. Царизм ценою неисчислимых жертв захватывал у горских народов новые и новые земли. Офицеры и военные чиновники, в погоне за чинами и за легкой наживой, устремлялись на Кавказ, как завоеватели. Пушкин и другие представители передовой общественности той эпохи выражали по отношению к народам Кавказа, угнетавшимся царской властью, глубокую симпатию, приветствовали их борьбу за независимость, изучали их историю, их современную жизнь, их поэтическое творчество.
Находясь на группе Минеральных Вод, А. С. Пушкин тогда же приступил к работе над поэмой "Кавказский пленник", законченной им в 1821 г. В эту же пору он заинтересовался фольклором Кавказа. Отзвуки этого интереса заметны в названной поэме, в которую им была введена знаменитая "Черкесская песня" ("В реке бежит гремучий вал"). Героиня поэмы, как отмечает автор, пела пленнику
и песни гор,
и песни Грузии счастливой.
В примечании к этим строкам поэт указывал: "Песни грузинские приятны и по большей части заунывны". Он говорил и о том, что
Свободы песню запевал.
О грузинских песнях Пушкин упоминает в знаменитом стихотворении "Не пой, красавица, при мне" (1828 г.).
Описывая свою вторую поездку на Кавказ, состоявшуюся в 1829 г., Пушкин, говоря о пребывании в Тбилиси, вновь упоминает о грузинских песнях: "Несколько вечеров провёл я в садах при звуке музыки и песен грузинских" ("Путешествие в Арзрум"). Тогда же запомнились ему и казачьи песни, слышанные на Кавказе. Один из его набросков того же года, начинающийся словами "Полюби меня, девица", по-видимому, связан с неосуществленным замыслом Пушкина написать повесть о девушке-казачке, полюбившей черкеса и убежавшей с ним.
Глубокое проникновение в дух горского фольклора запечатлено в неоконченной поэме о Тазите и Гасубе (1833 г.), неправильно именовавшейся прежде "Галубом". Поэт мастерски описывает здесь быт черкесов и чеченцев, рисует картину похорон воина, изображает обычай "аталычества" (воспитание Тазита-черкеса в чеченской семье), куначество, кровную месть. В поэму введен мотив проклятья: изгоняя сына, не подчиняющегося дедовским суровым адатам, старик Гасуб с гневом проклинает его, выражая пожелание, чтобы его преследовали повсюду напасти:
— поди — чтоб слуха
Никто о робком не имел,
Чтоб вечно ждал ты грозной встречи,
Чтоб мертвый брат тебе на плечи
Окровавленной кошкой сел
Чтоб ты, как раненый олень,
Бежал, тоскуя безотрадно,
Чтоб дети русских деревень
Тебя веревкою поймали
Чтоб ты... Беги... беги скорей,
Не оскверняй моих очей!
По меткому выражению Белинского, "с легкой руки Пушкина, Кавказ сделался для русских заветною страною не только широкой, раздольной воли, но и неисчерпаемой поэзии, страною кипучей жизни и смелых мечтаний!"
Действительно, вслед за Пушкиным, "Кавказский пленник" которого приобрел в 20-х и 30-х гг. прошлого века необычайную популярность, многие из современных стихотворцев подражали великому поэту. Из этих опытов можно отметить, например, поэмы: А. Шишкова — "Дагестанская узница" (1824 г.) и "Лон- ской" (1828 г.), А. Шидловского — "Гребенский казак" (1831 г.), И. Р. — "Али-Кара-Мирза" (1832 г.). Произведения эти мало самостоятельны; соревнование с Пушкиным было, разумеется, не по силам названным авторам, но их поэмы, не лишенные все же некоторых художественных достоинств, имели, в известной степени, и положительное значение, т. к. поддерживали в обществе интерес к быту, фольклору и истории различных народов Кавказа. Окрашенные, как и "Кавказский пленник" Пушкина, в романтические краски, они заключали в себе частью и реалистические мотивы, вносили вслед за пушкинской поэмой слова из горских языков, упрочивая новые литературные традиции.
"горских" песен. Под заметным влиянием "Черкесской песни" из "Кавказского пленника" и таких стихотворений Пушкина, как "Дон", в ту же эпоху в многочисленных альманахах и сборниках стихотворений появились "черкесские" романсы и стихи о казаках.
А. С. Грибоедов, прекрасно знавший Кавказ, в последние годы своей жизни работал над созданием трагедии "Грузинская ночь". В основу этого произведения им были положены грузинские народные предания и мифы. Главными действующими лицами являлись: деспот-князь, его дочь, ее кормилица и русский офицер. Основной мотив трагедии — месть кормилицы, сын которой был отдан князем в обмен за любимого коня. По словам одного из современников поэта, эта трагедия, если бы она была закончена, "составила бы украшение не только одной русской, но всей европейской литературы. Грибоедов читал нам наизусть отрывки, и самые холодные люди были растроганы жалобами матери, требующей возврата сына у своего господина. Трагедия сия погибла вместе с автором!"
Мотивы горского фольклора встречаем в романе В. Т. Нареж- ного "Черный год, или Горские князья", опубликованном после смерти автора, в 1829 г.
Упомянутая поэма Шидловского любопытна, как одна из первых попыток ознакомления читателей с малоизвестной тогда жизнью гребенских казаков. Здесь мы встречаем и сцену, изображающую мать-казачку, баюкающую дитя:
Младенца спящего качая,
Восхода утра ожидая,
Сидит казачка молодая —
В уединении ночном.
Ее младенец не покоен,
И одиноко плачет мать,
На миг не смея задремать.
К ранним мотивам о терских казаках относится также стихотворение "Гребенский казак", появившееся в "Тифлисских ведомостях" за 1832 г. (№ 4), с подписью: П. Б... ий Н... ко. Тема этого стихотворения — прощание молодого гребенца с возлюбленной перед отъездом к чеченцу-кунаку за Терек. Девушка спрашивает казака:
Ты за Терек идешь? Оставляешь меня!
Из станицы родной на чей зов ты спешишь?
Вижу, дротик в руке И ружье на луке.
Лихой гребенец утешает ее, обещает скоро вернуться, но ее томит тяжкое предчувствие:
Там в ауле чужом,
За родную страну ляжешь ты головой!
Суеверной девушке, которая верит в вещие предзнаменования, чудится, что и ее ожидает неминучая беда; стихотворение заканчивается следующей строфой:
За станицей в глуши гукнет филин ночной,
Прянет заяц чрез путь, борзый конь под тобой
Спотыкнется, вздохнет —
Друг мой милый, уже под сырой я землей!..
Это один из самых ранних опытов подражания песням каза- ков-гребенцов; глубокого проникновения в дух этих песен в приведенном нами стихотворении нет.
Печатью яркой самобытности отмечены многочисленные произведения о Кавказе, принадлежащие современникам Пушкина — Бестужеву-Марлинскому и Полежаеву Оба они были сосланы на Кавказ при Николае I: первый за участие в восстании декабристов, второй, вскоре после казни декабристов, — за опасную для царизма сатирическую поэму "Сашка". Кавказ им был хорошо знаком, особенно Марлинскому, который к тому же свободно владел тюркским языком.
— "Мулла Hyp" и "Аммалат-Бек", Марлинский обнаруживает превосходное знание быта горцев, умелое использование оборотов местной речи, местной народной поэзии — песен, народных пословиц. В повести "Аммалат-Бек" писатель упоминает о кабардинском народном певце, который под аккомпанимент национального струнного инструмента (комус) поет старинную песню: "На Казбек слетелись тучи" (глава IV). В эту же повесть, насыщенную романтизмом, введена "смертная песня" черкесов. Приводим начальные стихи этой песни, получившей очень широкое распространение на Кавказе:
Хор
Слава нам, смерть врагу,
Алла-га, Алла-гу!
Полухор
Плачьте, красавицы, в горном ауле.
Вслед за последнею меткою пулей
Мы покидаем Кавказ.
Здесь не цевница к ночному покою —
Нас убаюкает гром;
— не милая черной косою —
Ворон закроет крылом!.. (IV глава)
Романтический стиль, присущий Марлинскому, заметно снижается у Полежаева, что особенно видно в его описательных поэмах из эпохи Кавказской войны ("Эрпели", "Чир- Юрт"); однако фольклорные мотивы не нашли в них конкретного отображения. Весьма близки к таким мотивам его стихотворения, выдержанные в духе кавказских романсов той эпохи. Полежаев, подобно Пушкину, интересовался темами и о горцах, и о казаках. Его "Черкесский романс", проникнутый сгущенной романтикой, является типичным образцом так называемого "жестокого романса", характеризовавшегося кровавой развязкой.
С большей простотой написаны другие его романсы — "Казак", "Пышно льется светлый Терек", "Чёрная коса", "Одел станицу мрак глубокий", "Ахалук", "Окно".
Наиболее удачные из них — "Пышно льется светлый Терек" и "Черная коса".
"Кавказского пленника" Пушкина к этому моменту прошло каких-нибудь семь лет. Лермонтов принадлежит, таким образом, к числу самых ранних учеников Пушкина, произведениями которого он зачитывался в ту пору. Кавказ был дорог Лермонтову еще по детским воспоминаниям. Прекрасная поэма Пушкина оживила эти воспоминания; описание военного и мирного быта горцев, сочувственное отношение автора к ним, великолепные картины южной природы, — все это было понятно юному поэту и так восхищало его! Сильное впечатление произвели на него и повести Марлинского, к одной из которых ("Аммалат-Бек") несколько позже он нарисовал иллюстрацию. Лермонтову были известны и произведения Полежаева. Эти авторы способствовали поддержанию у молодого поэта интереса к кавказским мотивам. Отзвуки чтения их произведений заметны в ранних поэмах и стихотворениях Лермонтова, мужавшего, как художник, не по дням, а по часам.
Из их сочинений он мог почерпнуть и многие местные слова, занесенные с Кавказа.
Волею высших властей, этот край на протяжении долгих лет был ареною ожесточенных войн. Солдаты прозвали его "погибельным". Туда, на верную смерть, отправляли политических ссыльных. Для юного Лермонтова, воспитанного на вольнолюбивых стихах Пушкина и декабристов, Кавказ был героической страной. Пушкин, Марлинский, Полежаев и отчасти другие писатели помогли ему еще лучше познать ее; многое в их произведениях было созвучно ему, но уже в самые ранние творческие годы он проявлял глубокую самобытность, находил новые темы и новые краски. Чрезвычайно нравились ему легенды и песни самих народов Кавказа.
Для того чтобы лучше понять, какую роль сыграли они в его творчестве, необходимо в общих чертах остановиться на его отношении к фольклору в целом.