Лермонтов и Коста
Коста Хетагуров, будучи замечательным национальным писателем, вдохновляясь мотивами родного для него осетинского фольклора, широко интересовался культурой других народов, в особенности русской.
Знакомство с русской культурой не представляло для него никаких затруднений, так как он учился в русской средней школе, а затем в Академии художеств. Он превосходно владел русской речью; значительная часть его произведений написана на русском языке.
Знакомясь с литературным наследием Коста, мы можем установить целый ряд конкретных примеров, свидетельствующих о его прочной связи с лучшими деятелями русской культуры. К числу наиболее любимых писателей Коста надо отнести М. Ю. Лермонтова, оказавшего на него заметное влияние.
Интерес Коста к Лермонтову объясняется целым рядом причин.
Лермонтов был близок ему как поэт, произведения которого насыщены мотивами борьбы с феодально-крепостническим строем; как певец Кавказа, с глубокой симпатией относившийся к участи горцев, героически защищавших родину, которую царизм превратил в одну из своих колоний; как один из величайших художников слова в мировой поэзии. Лермонтов очень хорошо знал быт различных народов Кавказа, вдохновлялся мотивами их песен, преданий, сказок; напомним, например, такие его произведения, как "Аул Бастунджи", "Измаил-Бей", "Беглец", "Демон", "Тамара", "Бэла", "Ашик-Кериб" и другие. Имеют значение условия автобиографического характера; Коста сам преследовался правительством, подвергался ссылке, бывал разлучен с Осетией и с друзьями; он прекрасно знал многие места на Кавказе, воспетые Лермонтовым или связанные с его жизнью, — такие как группа Минеральных вод, Владикавказ, Ставрополь, Военно-Грузинская дорога, Тбилиси. Он бывал, в частности, в Пятигорске, присутствовал на открытии памятника Лермонтову в этом городе в 1889 году.
Общая направленность творчества Лермонтова была во многом созвучна Коста; отметим, например, такие их мотивы, как любовь к народу — в стихотворении "Родина" (ср. у Коста "Не верь, что я забыл родные наши горы"), протест против гнета царизма — в стихотворении "Прощай, немытая Россия" (ср. у Коста "Додой"), осуждение адатов, сковывающих свободу и мужчины и женщины (у Лермонтова — "Аул Бастунджи", у Коста — "Перед судом"), борьба горцев за родину (у Лермонтова — "Измаил-Бей", у Коста — "Плачущая скала"); поэты создали замечательные образы горских женщин, судьба которых трагически сложилась в условиях старого быта (Бэла, Фатима), их горячая любовь к детям вылилась в чудесных лирических стихах ("Казачья колыбельная песня", "А-лол-лай"). Они восхищались природой Кавказа и описывали ее в своих произведениях, рисунках и картинах. Поэтов роднит их глубокая любовь к Пушкину; Лермонтов посвятил ему знаменитое стихотворение "Смерть поэта". Коста упоминает о "воспетом нашими знаменитыми поэтами Пушкиным и Лермонтовым Кавказе".
Много сходного во взглядах Лермонтова и Коста на поэзию. Очень характерно в этом отношении стихотворение Коста "Поэту"1:
Не верь, мой друг, что струнами возможно
Исчерпать мысль и тайники души...
Значенье слов так мелочно, ничтожно,
Что лучше ты нас рифмой не смеши.
Пусть льется, песнь унылую слагая,
Порою стих свободно, как волна, —
Как стон в груди, не дрогнет, замирая,
Бездушная, холодная струна...
Немую скорбь, беспомощные слезы
В созвучьях слов не распознает свет, —
Твои мечты — для нас пустые грезы,
Твоя печаль — больной, безумный бред...2
"муки слова", скорбь взыскательного художника о том, что даже поэтическими словами порою нельзя со всей полнотой выразить сокровенные думы; 2) указание на то, что так называемый "свет", мелочный и праздный, равнодушен к переживаниям поэта, никогда не поймет его.
Аналогичные мысли очень часто развивались Лермонтовым и могли оказать влияние на Коста. Напомним следующие стихи:
Не верь, не верь себе, мечтатель молодой,
Как язвы бойся вдохновенья...
Они тяжелый бред души твоей больной
Иль пленной мысли раздраженье...
Случится ли тебе в заветный, чудный миг
Открыть в душе давно безмолвной
Еще неведомый и девственный родник,
Простых и сладких звуков полный, —
Не вслушивайся в них, не предавайся им,
Набрось на них покров забвенья:
Стихом размеренным и словом ледяным
Не передашь ты их значенья.
Какое дело нам, страдал ты или нет?
На что нам знать твои волненья,
Надежды глупые первоначальных лет,
Рассудка злые сожаленья?
Сходство заметно как в основных идеях ("муки слова", противопоставление поэта — бездушному "свету"), так и в отдельных образах.
С лермонтовским стихотворением "Утес" в известной степени соприкасается стихотворение Коста под тем же заглавием; в обоих лирических произведениях изображен высокий утес, которому улыбнулось мимолетное счастье и исчезло, вызвав у него слезы. В обоих стихотворениях утес назван "великаном"; в обоих сходны начальные и последние строфы, контрастные по содержанию.
Коста:
Первый луч восхода, весело, шутя...
И утес холодный ожил, улыбнулся.
Запылал румянцем ярким, как дитя.
Наступила полночь, тихая, немая...
В сон невозмутимый погружен утес...
Только по ланитам, змейкою сбегая,
Падают беззвучно в бездну капли слез. (II, 56—57).
Лермонтов:
Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана.
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя.
Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне. (II, 122).
Однако есть и существенное различие в содержании и композиции этих стихотворений. Лермонтов развил свою тему очень сжато; в нем всего 8 строк; он вводит два главных образа: утеса- великана и золотой тучки. В фабульном отношении стихотворение Коста шире; из общего количества 24 строк первые 12 он посвящает описанию раннего летнего утра, ликования утеса и всей окружающей природы; в последующих 12 строках дана картина грозы, омрачившей эту радость, и ночи, под покровом которой утес роняет слезы. Оба стихотворения написаны хореем, но количество стоп различно: у Лермонтова — 5, у Коста — 6; различно и расположение рифм: у Лермонтова — опоясанные и смежные, у Коста — перекрестные.
Поэмы Коста "Перед судом", "Плачущая скала","Фатима" написаны под воздействием традиции, установленной Пушкиным, Лермонтовым и другими поэтами, четырехстопным ямбом, с мужской и женской рифмой. Эпизодически, как в лермонтовских поэмах ("Измаил-Бей", "Демон"), в названных поэмах Коста вводятся и другие стихотворные размеры (например, в "Фатиме" — II, 140, 148, 150, 155); оба поэта применяют прием монологической речи: у Лермонтова — в "Исповеди", "Мцыри", "Демоне"; у Коста — "Перед судом". Характерно дружеское обращение к читателю, придающее повествованию непосредственность, задушевность:
Пишу опять, но вы признанья,
Друзья, не требуйте, пока
Ползут лениво, как века.
Тоской мучительной разлуки
К чему теперь тревожить вас? —
Не лучше ль почитать от скуки
Вот этот небольшой рассказ? (II, 206)
Ср. у Лермонтова в "Валерике":
Я к вам пишу: случайно, право,
Не знаю, как и для чего.
Я потерял уж это право,
И что скажу вам? — ничего!
Но я боюся вам наскучить...
.. . Если вас Мой безыскусственный рассказ
Развеселит, займет хоть малость,
Я буду счастлив... (II, 89, 95—96).
Развивая мотив о борьбе горцев за независимость отчизны, Коста создает образы, близкие к лермонтовским:
... Пусть знает враг,
Какой незыблемой заставой
Ему здесь загорожен путь,
С какой отчаянной отвагой
Здесь каждый грудью встретит грудь,
Здесь все решились, как один,
Погибнуть, кровью истекая,
Как честь страны, свободу края
Ценить умеет осетин! (II, 211).
Ср. у Лермонтова в "Измаил-Бее":
Черкес удалый в битве правой
Умеет умереть со славой...
... Позор цепей
Несли к ним вражеские силы!
Мила черкесу тишина,
Мила родная сторона,
Но вольность, вольность для героя
Милей отчизны и покоя.
Завоевателю преграда
Положена в долине той,
Из камней и дерев громада
Аргуну давит под собой.
К аулу нет пути инова;
И мыслят горцы: "Враг лихой!
Тебе могила уж готова!" (III, 195—196, 221—222).
Коста:
... За Шайтан-горою,
В кустах, меж грудами камней,
Поросших мохом и травою,
Ползет тропинка, словно змей. (II, 139).
Лермонтов:
Ужасна ты, гора Шайтан,
Пустыни старый великан...
Как буркой, ельником покрыта,
Соседних гор она черней.
Тропинка желтая прорыта
Слезой отчаянья по ней.
Она ни мохом, ни кустами
Не зарастает никогда... (III, 223).
Интерес Коста к Лермонтову проявился также в частых цитатах из его произведений в письмах; приводим ряд примеров: "Кто устоит против разлуки" ("Демон" — III, 284), "Царь познанья и свободы" ("Демон" — III, 302), "Он далеко, он не узнает, не оценит тоски твоей" ("Демон" — III, 316), "Главу опустивши на грудь" ("Воздушный корабль" — III, 319), "Терек в теснине Дарьяла" ("Тамара" — III, 319). "В тумане моря голубом" ("Парус" — III, 357), "Белеет парус одинокий" ("Парус" — III, 370).
Привлеченный нами материал показывает, что мир поэзии Лермонтова был очень близок Коста; осетинский поэт встречал в ней немало идей и образов, глубоко запоминающихся, варьировавшихся им. У Лермонтова Коста привлекали мотивы героики, борьбы, протеста, направленные против гнета царизма, против застарелых общественных мнений и обычаев; он учился у Лермонтова и художественному мастерству, внося в свои лирические или эпические произведения образы и выражения, близкие к лермонтовским, но всегда созвучные общему строю его мировоззрения.
Влияние одного поэта на другого — явление, очень часто встречающееся в каждой литературе и исторически обусловленное. Каждый писатель живет и творит не изолированно, а в тесном общении с окружающим обществом. Преемственность идей и художественных образов неизбежна и закономерна. Пушкин и декабристы оказали сильное влияние на Лермонтова; Лермонтов влиял на Некрасова и Л. Н. Толстого; Л. Н. Толстой сам отмечал, что Лермонтов оказал на него большое воздействие, в частности, он сказал, что "Бородино" Лермонтова — зерно его романа "Война и мир". Некрасов и Л. Н. Толстой, в свою очередь, оказали могучее влияние на многих современных им и последующих писателей. Советские писатели формировались и зрели под благотворным влиянием М. Горького и Маяковского. На Коста, помимо Лермонтова, повлияли, как известно, Пушкин и революционные демократы — Чернышевский, Добролюбов и Некрасов. На произведениях Коста воспитывались осетинские писатели конца XIX и XX вв. Под влиянием надо разуметь не нечто механическое или случайное, а творческое восприятие художником слова наследия того или иного, близкого ему по духу автора. У каждого большого писателя есть свои учителя и ученики.
Затрагивая темы, родственные лермонтовским, Коста никогда не превращался в подражателя; он развивал тот или иной мотив по-своему, внося новые оттенки, локальные образы. Характерно, в частности, что Коста воспринимал у Лермонтова преимущественно не романтические его мотивы, а реалистические. Он глубоко интересовался также личностью и жизнью великого русского поэта и посвятил ему два стихотворения, на которых мы и останавливаемся.
Первое из стихотворений, посвященных Лермонтову, Коста написал в 1889 году, в связи с постановкой великому поэту памятника в Пятигорске.
Подготовка к открытию этого памятника велась в крайне неблагоприятной обстановке, под надзором правящих сфер. К этому дню Коста, присутствовавший на открытии памятника как "представитель осетинского юношества" (см. газету "Северный Кавказ", 1889 г., № 63), написал стихотворение "Перед памятником М. Ю. Лермонтова" с пометкой "г. Пятигорск. 16 августа 1889 г.". Оно не было пропущено цензурой, о чем впоследствии говорил сам автор в письме от 1 января 1900 г., находясь в ссылке в Херсоне: "Зато я пойду к памятнику Лермонтова и продекламирую то стихотворение, которое я написал на его открытие. Оно не было напечатано, а между тем довольно интересное" (III, 498).
— все это было выступлением не только от имени передовой осетинской общественности, но и от всех горцев Северного Кавказа.
К открытию памятника Лермонтову в кавказских газетах было напечатано несколько стихотворений, например, И. Проханова — "Лермонтову на открытие памятника в г. Пятигорске" — в "Терских ведомостях" (1889, № 69), Курсовой — "На открытие памятника М. Ю. Лермонтову в Пятигорске в 1889 г. авг. 16-го дня" (там же), А. Кропоткиной — "На празднике открытия памятника Лермонтову в Пятигорске" и И. Афросимова — "Гроту Лермонтова" в газете "Северный Кавказ" (1889, № 69) .
Это — образцы очень посредственной хвалебной лирики, весьма безобидные в отношении социально-политической направленности; вполне понятно, что подобные стихи, проникнутые казенным духом, могли быть напечатаны беспрепятственно, тогда как энергичное, полное пламенного протеста против деспотизма самодержавия стихотворение Коста не увидело тогда света. Приводим это стихотворение полностью:
Торжествуй, дорогая отчизна моя,
И забудь вековые невзгоды, —
Воспарит сокровенная дума твоя, —
Вот предвестник желанной свободы!
Она будет, поверь, — вот священный залог,
Вот горящее вечно светило.
Верный спутник и друг по крутизнам дорог,
Благородная, мощная сила!..
К мавзолею искусств, в храм науки святой
С ним пойдешь ты доверчиво, смело,
С ним научишься ты быть готовой на бой
За великое, честное дело.
Не умрет, не поблекнет в тебе уж тогда
Его образ задумчивый, гордый,
И в ущельях твоих будут живы всегда
Его лиры могучей аккорды...
Возлюби же его, как изгнанник-поэт
Возлюбил твои мрачные скалы,
Юной жертвы интриг и опалы!.. (II, 23).
Среди многочисленных стихотворений, посвященных Лермонтову, это одно из самых лучших. Оно полно глубокого содержания. Основные мысли, выраженные автором, следующие:
1) высокая ценность литературного наследия Лермонтова для горских народов, давно угнетавшихся царским правительством;
2) осуждение самодержавия, систематически преследовавшего и затравившего поэта;
3) твердая уверенность в том, что близок день, который принесет горцам "желанную свободу", а имени Лермонтова — широкое признание со стороны раскрепощенных горских народов.
Развивая первую мысль, Коста подчеркивает действенное, революционизирующее значение поэзии Лермонтова и подбирает соответствующие этой идее сравнения: Лермонтов — "священный залог" лучшего будущего, он — "горящее вечно светило", "верный спутник", "друг", "благородная, мощная сила", его образ "задумчивый, гордый", у его лиры — "могучие аккорды". Автор напоминает, что русский поэт любил Кавказ, что горские народы могут идти за русским поэтом "доверчиво, смело", так как он научит их идти на бой "за великое, честное дело".
Здесь значительно, знаменательно каждое слово, вносящее в характеристику Лермонтова как художника и общественного деятеля новые и новые черты.
Следующая мысль, по контрасту, направлена к разоблачению царизма, который горцам дал "вековые невзгоды", а юного Лермонтова, поэта-изгнанника, сделал жертвой "интриг и опалы". Последнее выражение имеет очень большое значение; в 80—90-х годах и в последующее время из консервативных и реакционных кругов литературоведов и журналистов настойчиво распространялись суждения о том, что гибель Лермонтова объясняется его неуживчивым характером, личными мотивами в ссоре с Мартыновым и т. п. причинами. В критической литературе высказывались мнения, что Лермонтов — поэт узкосубъективный, и придавали первостепенное значение его автобиографическим мотивам (его одиночество, враждебное отношение к светскому обществу и т. п.). Коста держится совершенно иного взгляда; он видит в Лермонтове могучего поэта- борца и гуманиста; он указывает на то, что в его трагической смерти виновны враждебные по отношению к нему силы: аристократы (упоминание об "интригах") и царское правительство (упоминание об "опале" поэта-изгнанника). Последняя высказанная автором мысль передана не менее четкими образами. Коста говорит о том, что скоро сбудется сокровенное желание горских народов, настанет "желанная свобода", откроется доступ к овладению искусством и "наукой святой"; в памяти благодарных потомков никогда не умрет, не померкнет образ великого поэта, в ущельях Кавказа "будут живы всегда его лиры могучей аккорды".
Это стихотворение Коста, посвященное памяти Лермонтова, проникнутое революционным духом, написанное звучным и выразительным стихом, имеет очень большое историческое значение. По аналогии оно может быть приравнено к знаменитому стихотворению самого Лермонтова — "Смерть поэта" и известной поэме народного азербайджанского поэта Ахундова, вызванным гибелью Пушкина. Глубоко прочувственное, исполненное благородного, непримиримого негодования по адресу подлинных виновников смерти великого русского поэта, стихотворение Коста пошло вразрез с общим официальным духом чествования, проводившегося правящими сферами.
Громадное значение приобрело выступление Коста на юбилейном празднестве. На открытии памятника присутствовали представители различных общественных и научных организаций России. Памятник был сооружен на средства, пожертвованные почитателями поэта, жившими во всех уголках многонациональной страны; это были народные деньги. К концу 80-х гг. Лермонтов вырос как поэт всероссийского и мирового значения.
Произведения Лермонтова изучались во всех учебных заведениях. Под давлением общественности правительство пошло на уступки и вынуждено было отметить первый, после смерти поэта, его юбилей: 75-летие со дня его рождения, в связи с чем было разрешено открыть всероссийскую подписку на сбор народных средств для сооружения ему памятника Юбилейный комитет, по постановлению высших властей, находился во Владикавказе; председателем юбилейного комитета был назначен генерал-губернатор Терской области. Правительство стремилось придать открытию памятника формальный характер, отметить его память как офицера Тенгинского полка, квартировавшего на Кавказе. Коста отлично разбирался во всей сложной обстановке и, не считаясь с официальными директивами, смело разрушил стоявшие перед ним препятствия, громко, открыто заявил, в чем величие поэта и кто был виновен в его трагической гибели.
Очень важно указание и на то обстоятельство, что царизм и его ставленники стремились сеять рознь между различными народами России, а Коста был поборником братских взаимоотношений между русским и горскими народами Кавказа. В этом отношении он поддерживал традиции Пушкина и Лермонтова; ему принадлежит выдающаяся заслуга в упрочении дружественных связей осетинского народа с русским; ярким примером этой деятельности Коста являются его стихи, посвященные не только Лермонтову, но и Грибоедову, Островскому, Чайковскому, Плещееву, и его близкое участие в проведении их знаменательных дат.
существовавшим тогда законам издание его сочинений становилось правом каждого. Они вышли к юбилейному году в многочисленных удешевленных изданиях, и это в большой степени способствовало росту популярности великого поэта в широких читательских массах. Значительно обогатилась биографическая и критическая литература о нем. К этому времени было опубликовано много текстов Лермонтова, ранее неизвестных. Появились статьи критиков- эстетов декадентского и символистского направления, искажавшие сущность поэзии Лермонтова. С. А. Андреевский ("Лермонтов". Характеристика. СПБ, 1891 г.) трактовал творчество поэта как художника, тяготевшего к сверхчувственному миру: нет другого поэта, который бы так явно считал небо своей родиной, а — землю изгнанием; ключ к пониманию его творчества — родство с небом. Это был человек, огорченный своим божественным происхождением; его пессимизм — пессимизм божественного величия духа. Известный историк В. О. Ключевский в статье "Грусть" ("Русская мысль", 1891, VII) назвал Лермонтова певцом "личной грусти"; его творчество он свел к формуле русского, религиозного настроения: да будет воля твоя; ни один русский поэт не был так способен глубоко проникнуться этим "народным" чувством и дать ему художественное выражение, как Лермонтов. В. Соловьев в статье "Лермонтов" ("Вестник Европы", 1901, II) характеризовал поэта как художника, призванного сообщить нам могучее движение вперед, вверх к истинному сверхчеловечеству, но этого мы от него не получили; ему было свойственно схватывать запредельную сторону жизни и жизненных отношений. Он не был занят ни историческими судьбами своего отечества, ни судьбою своих ближних, а единственно только своею собственной судьбой. Коста не разделял подобных ложных мнений. В 1901 г., в связи с 60-летием со дня кончины Лермонтова, он в газете "Северный Кавказ" (1901, № 91) напечатал следующее стихотворение "Памяти М. Ю. Лермонтова":
Зачем, поэт, зачем, великий гений,
Явился ты так рано в этот мир,
Мир рабства, лжи, насилья и гонений,
Мир, где царит языческий кумир?
Гнала тебя из-за пустых интриг
Трусливых бар, взлелеянных бездельем,
Ты нужен был не царству бар и рабства,
Когда нас всех заело декадентство,
О, если бы ты жил теперь, поэт!
Твой мощный стих, могучие аккорды
Рассеяли б остаток прежней тьмы, —
Пошли бы за тобой вперед со славой мы. (II, 105).
Появление этого стихотворения имело также большое общественное значение и представляет глубокий интерес. Оно свидетельствует о том, что поэзия Лермонтова по-прежнему близка Коста и что он неизменно занимает боевые позиции, выступая против реакционных сил, продолжавших преследовать память гениального поэта.
И тематически, и стилистически это стихотворение тесно связано с первым: осуждая крепостнический строй, "царство бар и рабства", автор вновь упоминает об "интригах"; здесь он говорит о "пустых интригах", в первом стихотворении — о "юной жертве интриг и опалы".
Стихи —
Твой мощный стих, могучие аккорды —
по содержанию и форме близки к аналогичным строкам раннего стихотворения:
Благородная, мощная сила...
Его лиры могучей аккорды.
—
Вот предвестник желанной свободы —
в новом стихотворении соответствует строка —
Тогда бы по пути добра, любви, свободы...
— выдвигает новую проблему: критику декадентства и противопоставление ему подлинной поэзии, борющейся с тьмой во имя "добра, любви, свободы".
"трусливыми барами, взлелеянными бездельем", указывая, что они преследовали поэта "пустыми интригами". Автор выступает против всей государственной системы; он говорит, что царизмом создан "мир рабства, лжи, насилья и гонений", что Лермонтову пришлось жить в "царстве бар и рабства".
По содержанию и поэтическим приемам первая часть стихотворения очень близка к лермонтовскому стихотворению "Смерть поэта". Коста, вслед за Лермонтовым, разоблачает аристократию и правительство как ожесточенных гонителей величайших художников слова.
Стихотворение Лермонтова "Смерть поэта" издавна было памятно Коста. Влияние его мы находим, например, в более раннем стихотворении осетинского поэта, посвященном Грибоедову: Убит...
За то ль венец терновый
Сплел для него коварный рок,
Всю Русь родную, как пророк!
Зачем он шел, как раб покорный,
В страну фанатиков-врагов... (II, 79).
Лермонтов:
Один как прежде... и убит!
Убит!., к чему теперь рыданья...
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным...
— они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него... (II, 15—16).
Во второй части стихотворения, посвященного памяти Лермонтова, Коста касается злободневной в то время темы — критики декадентства.
Будучи глубоким почитателем Пушкина, Грибоедова, Лермонтова, Некрасова — этих величайших русских поэтов XIX в., Коста непримиримо относился к лозунгам "чистого искусства", поэзии для немногих , самосозерцания и т. п. и неоднократно высказывался на эту тему, например:
Не упрекай меня...
Не гармонируют с бряцанием цепей.
А трели соловья и шепот юной девы —
Оставленный бокал на гульбище страстей. (II, 45).
Я не поэт... Обольщенный мечтою,
Продолжая традиции русских классиков и выступая против декадентов, Коста отстаивал реалистическое направление; он видел в искусстве не наслаждение, а могучее средство воздействия на общество во имя "желанной свободы", во имя победы над "миром рабства, лжи, насилья и гонений".
Оба стихотворения Коста выделяются среди большинства стихотворений, посвященных Лермонтову другими авторами, своей глубокой принципиальностью, остротою поставленных в них вопросов, высоким идейным уровнем, силой обличительного стиха. В обоих стихотворениях Коста настойчиво повторяет, что, пока существует самодержавный строй, светочи человечества будут преследоваться реакционными силами; что вполне заслуженную оценку такие поэты, как Лермонтов, найдут только тогда, когда настанет "желанная свобода", а эта свобода будет куплена борьбой:
С ним научишься ты быть готовой на бой
За великое, честное дело.
строем, фальсификация их идей в угоду властям в связи с казенным чествованием их памяти или запрещение ознаменования их юбилеев весьма характерны для царизма.
Накануне юбилея Лермонтова в 1914 году газеты сообщали, что готовится пересмотр его произведений, т. к. у духовной цензуры вызвали сомнения стихи из "Демона", в которых говорится, что бог "занят небом, не землей", а в Смоленской губернии был издан циркуляр, предписывавший педагогам указывать учащимся, что причиной дуэли Лермонтова "послужил его собственный злой, желчный и придирчивый характер". В том же году правительство запретило публичное чествование 100-летия великого революционного поэта Т. Г. Шевченко. По этому поводу В. И. Ленин сказал: "Запрещение чествования Шевченко было такой превосходной, великолепной, на редкость счастливой и удачной мерой с точки зрения агитации против правительства, что лучшей агитации и представить себе нельзя... После этой меры миллионы и миллионы "обывателей" стали превращаться в сознательных граждан и убеждаться в правильности того изречения, что Россия есть "тюрьма народов".
Та же участь постигла и Коста, который при жизни подвергался систематическому преследованию, который тоже испытал гнет царизма, ссылки, разлуку с родиной, который как поэт, публицист и живописец на каждом шагу встречал со стороны властей враждебное отношение.
Оба его стихотворения, посвященные Лермонтову, имеют крупное значение для характеристики как литературных взглядов Коста, так и его отношения к культуре братских народов. Стихи эти проникнуты революционным пафосом. Разоблачая политику царизма, подвергавшего гениального русского поэта гонениям при жизни, преследовавшего его и после кончины, воздававшего ему казенные почести, осетинский поэт выражал твердую уверенность, что конец самодержавному строю близок и что только тогда, когда наступит "желанная свобода", Лермонтов будет оценен по-настоящему — как "вечное светило", как "верный спутник и друг" воспетых им горских народов6.
То, о чем мечтал Коста, осуществилось при Советской власти.
его произведения и биографические сведения о нем помещены в учебных хрестоматиях для осетинских школ, наряду с аналогичными материалами о других русских классиках и советских описателях. Произведения Лермонтова очень часто передаются по радио, посредством декламации или музыкальных переложений, во все утолки края. Портрет Коста, стоящего перед памятником Лермонтову, украшает многочисленные сборники произведений великого осетинского поэта. Имена обоих славных поэтов неразрывно, навсегда связаны в сознании дружественных народов — осетинского и русского.
Примечания
1"Неурядицы Северного Кавказа". — К. Л. Хетагуров. "Собрание сочинений в трех томах". АН СССР, М., 1951, т. III, стр. 100. (Дальнейшие цитаты из сочинений Коста, приводимые по этому изданию, особо не оговариваются. Римскими цифрами обозначен том, арабскими — страница. — Ред.)
2Это стихотворение цитируется по изданию: К. Хетагуров, "Осетинская лира", Москва, 1939, стр. 123.
3"Полное собрание сочинений" под ред. Б. М. Эйхенбаума. М—Л., т. II, стр. 44—45. Дальнейшие ссылки на сочинения Лермонтова — по этому изданию.
4"М. Ю. Лермонтов в русской поэзии", Москва, 1914, стр. 70—74.
5См. нашу книгу — "М. Ю. Лермонтов", Москва, 1915, I, стр. 45.
6В. И. Ленин "К вопросу о национальной политике", Сочинения, т. XX, стр. 199. (Произведения В. И. Ленина цитируются по 4-му изд. — Ред.)
Текст и примечания печатаются по изданию: Семенов Л. П. Избранное. — Орджоникидзе: Северо-Осетинское книжное издательство, 1964. — С. 31—48.