Языковые особенности реализации геопоэтики М. Ю. Лермонтова и их изучение
В романе «Герой нашего времени» с детальной точностью изображены степи и предгорья Кавказа, суровые вершины кавказских хребтов, гористая и долинная Грузия. При этом пейзаж представлен в связи с человеком, с историей, показан в восприятии определенного лица и в определенном душевном состоянии.
Лермонтовский пейзаж начинается с обозначения места, описания имеют панорамный характер, который часто обеспечивается контрастом, элементы повествования и рассуждения органично включаются в описание, пейзаж обладает динамикой. В пейзажах М. Ю. Лермонтова наблюдается характерная для барокко связь микрокосма и макрокосма. В романе «находит воплощение репрезентативный канон барокко - соответствие мировых (вселенских) контрастов и страстей тому, что происходит в среде людей» (4, с. 75).
Пейзажи в романе представлены не просто как фон, на котором происходят действия, описания природы органично входят в структуру текста. Так, в «Бэле» «традиционная пейзажная интродукция впаяна в самую форму - от описания Койшаурской долины к описанию самого пути, отсюда - к знакомству с Максимом Максимычем, от знакомства - к разговору, от разговора - к рассказу» (6, с. 149). Интересен контраст в восприятии картин кавказской природы повествователем и штабс-капитаном, привыкшим к этим пейзажам, как к свисту пуль. Описание Койшаурской долины в самом начале служит увертюрой к событиям не только в повести «Бэла», но и во всем романе. Как отмечают К. Э. Штайн и Д. И. Петренко, «пейзаж разворачивается параллельно событиям в «Бэле», оттеняя, уточняя, символизируя происходящее, образуя изумительные контрапункты. Но пейзаж всегда опережает, предупреждает, настораживает, внутренне сгущая драматизм» (4, с. 75). Описание ненастья в горах символично предшествует завершению рассказа о трагической судьбе Бэлы.
«описывая природу Кавказа, жизнь людей, их обычаи и т. д., писатель, естественно, включал в свои произведения большое количество топонимов и этнонимов, встречается также немало гидронимов» (7, с. 15). Мы насчитываем более 40 топонимов, 8 этнонимов (грузины, кабардинцы, казаки, осетины, татары, черкесы, чеченцы, шапсуги), многие из которых неоднократно встречаются в тексте романа.
В художественной литературе можно выделить три группы топонимов: «К первой группе относятся вымышленные, то есть созданные творческим воображением автора, топонимы. Как правило, создание таких топонимов происходит в соответствии с уже имеющимися в языке моделями.
Вторую группу составляют реальные топонимы. В данном случае автор использует действительно существующие, не вымышленные им топонимические единицы.
Топонимы третьей группы занимают промежуточное положение. Они представляют собой воспроизведение реальных топонимов в той или иной степени измененном виде» (3, с. 3).
В «Герое нашего времени» все топонимы реальные, то есть по представленной классификации относятся ко второй группе. М. Ю. Лермонтов был одним из первых русский писателей, открывшим Кавказ для широкого круга читателей. В николаевской России Кавказ был второй Сибирью, куда отправляли в ссылку неугодных властям людей. Попавшие в немилость к царю, опальные писатели находили здесь источники творческого вдохновения, они знакомили российское общество с отдаленным Кавказским краем. Описания у М. Ю. Лермонтова точны и документальны, о чем свидетельствует то, что спустя более 170 лет многие лермонтовские места можно увидеть такими, какими их описал поэт.
1. Астионимы - названия городов: Тифлис («Я ехал на перекладных из Тифлиса»), Ставрополь («Вы, верно, едете в Ставрополь?»), Кизляр («На другой день он тотчас же отправил нарочного в Кизляр за разными покупками»), Владикавказ («Расставшись с Максимом Максимычем, я живо проскакал Терекское и Дарьяльское ущелья, завтракал в Казбеке, чай пил в Ларсе, а к ужину поспел в Владикавказ»), Екатериноград («Мне объявили, что я должен прожить тут еще три дня, ибо «оказия» из Екатеринограда еще не пришла»), Тамань («Тамань - самый скверный городишко из всех приморских городов России», «Слава Богу, поутру явилась возможность ехать, и я оставил Тамань»), Керчь («Крымский татарин, лодочник из Керчи»), Пятигорск («Вчера я приехал в Пятигорск...», «Я выехал на дорогу, ведущую из Пятигорска в немецкую колонию», «Мысль не застать уже ее в Пятигорске молотком ударяла мне в сердце!»).
2. Ойконимы - названия населенных пунктов: Каменный брод («Да, я лет десять стоял там в крепости с ротою, у Каменного Брода, - знаете?»), Коби («Нам должно было спускаться еще верст пять по обледеневшим скалам и топкому снегу, чтоб достигнуть станции Коби»), Казбек, Ларс («Расставшись с Максимом Максимычем, я живо проскакал Терекское и Дарьяль- ское ущелья, завтракал в Казбеке, чай пил в Ларсе, а к ужину поспел в Влады- кавказ»), Геленджик («Суда в пристани есть, - подумал я, - завтра отправлюсь в Геленджик»), Кисловодск («Нынче поутру Вера уехала с мужем в Кисловодск», «Я возвратился в Кисловодск в пять часов утра.», «Через час курьерская тройка мчала меня из Кисловодска»), Ессентуки («Оставалось пять верст до Ессентуков - казачьей станицы, где я мог пересесть на другую лошадь»). Мы относим города-курорты Геленджик, Кисловодск, Ессентуки к ойконимам, так как во времена М. Ю. Лермонтова они еще не имели статуса города: Кисловодск и Ессентуки - казачьи станицы, а Геленджик - военное укрепление. Екатери- ноград же, бывший значительным городом на узловом пересечении дорог по разным направлениям, впоследствии превратился в станицу.
3. Хоронимы - названия стран, областей, территорий: Грузия («Вся поклажа моей тележки состояла из одного небольшого чемодана, который до половины был набит путевыми записками о Грузии»), Кавказ («Вы, верно, недавно на Кавказе?», «Вскоре перевели меня на Кавказ: это самое счастливое время моей жизни», «Приезд его на Кавказ - также следствие его романтического фанатизма»), Чечня (А вы долго были в Чечне?»), Кабарда (А лошадь его славилась в целой Кабарде, - и точно, лучше этой лошади ничего выдумать невозможно»), Дагестан («Во-первых, Петр был только в Дагестане, и, во-вторых, на кресте написано крупными буквами, что он поставлен по приказанию г. Ермолова»), Азия («Уж эта мне Азия! что люди, что речки - никак нельзя положиться!»), Крым («Полюбовавшись несколько времени из окна на голубое небо, усеянное разорванными облачками, на дальний берег Крыма, который тянется лиловой полосой и кончается утесом, на вершине коего белеется маячная башня, я отправился в крепость Фанагорию»). В текст повествования М. Ю. Лермонтов вводит названия основных кавказских районов и территорий (Грузия, Дагестан, Кабарда, Чечня), что свидетельствует о масштабности представления геопоэтики в романе.
4. Оронимы - названия поднятых форм рельефа: Койшаурская гора («Подъехав к подошве Койшаурской горы, мы остановились возле духана»), Гуд-гора («И в самом деле, Гуд-гора курилась...»), Крестовая гора («В два часа едва могли мы обогнуть Крестовую гору - две версты в два часа!»), Казбек («. дальше синелись зубчатою стеной горы, из-за них выглядывал Казбек в своей белой кардинальской шапке»), Машук («. на север поднимается Машук, как мохнатая персидская шапка, и закрывает всю эту часть небосклона.», «голова Машука дымилась, как загашенный факел», «Я до вечера бродил пешком по окрестностям Машука»), Бештау («На запад пятиглавый Бешту синеет, как «последняя туча рассеянной бури»), Эльбрус («Эльборус на юге вставал белою громадой, замыкая цепь льдистых вершин»), Змеиная, Железная, Лысая горы («Дорога идет, извиваясь между кустарниками, опускаясь в небольшие овраги, где протекают шумные ручьи под сенью высоких трав; кругом амфитеатром возвышаются синие громады Бешту, Змеиной, Железной и Лысой горы»), скала Кольцо («Верстах в трех от Кисловодска, в ущелье, где протекает Подкумок, есть скала, называемая Кольцом; это - ворота, образованные природой»). Наиболее часто оронимы встречаются в «Бэле» и «Княжне Мери», что объясняется подробными пейзажными зарисовками в этих повестях.
«. внизу Араг- ва, обнявшись с другой безыменной речкой, шумно вырывающейся из черного, полного мглою ущелья, тянется серебряною нитью и сверкает, как змея своею чешуею»), Терек («Множество низеньких домиков, разбросанных по берегу Терека, который разбегается все шире и шире, мелькали из- за дерев»), Кубань («Говорили про него, что он любит таскаться на Кубань с абреками»), Байдара («. а там пониже, чай, Байдара так разыгралась, что и не переедешь»), Подкумок («Подкумок, пробираясь по камням, ревел глухо и однообразно»). М. Ю. Лермонтов называет основные водные артерии Кавказа (Арагва, Терек, Кубань), а также более маленькие реки: Байдара - правый приток Терека, Подкумок - крупнейший правый приток Кумы.
6. Урбонимы - наименования внутригородских объектов: крепость Фанагория («я отправился в крепость Фанагорию, чтоб узнать от коменданта о часе моего отъезда в Геленджик»), Елизаветинский источник («Пойду к Елизаветинскому источнику: там, говорят, утром собирается все водяное общество»), Эолова Арфа («На крутой скале, где построен павильон, называемый Эоловой Арфой, торчали любители видов и наводили телескоп на Эльборус»), магазин Челахова («Вчера я ее встретил в магазине Челахова»), Ер- моловские ванны («час, в который княгиня Лиговская обыкновенно потеет в Ермоловской ванне»). В основном М. Ю. Лермонтов употребляет урбонимы при описании Пятигорска, так как, по тем временам, это был достаточно крупный город, и значительная часть событий «Княжны Мери» происходит именно в нем.
7. Названия долин: Койшаурская долина («Уж солнце начинало прятаться за снеговой хребет, когда я въехал в Койшаурскую долину», «И точно, такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина...»), Чертова долина («Итак, мы спускались с Гуд-горы в Чертову долину»).
8. Названия ущелий: Терекское, Дарьяльское («Расставшись с Максимом Максимычем, я живо проскакал Терекское и Дарьяльское ущелья, завтракал в Казбеке, чай пил в Ларсе, а к ужину поспел в Владыкавказ»). Названия долин и ущелий употреблены только в «Бэле», так как именно в этой повести офицер-повествователь описывает путешествие по Военно-Грузинской дороге.
Наиболее часто в «Герое нашего времени» встречаются следующие топонимы: «Кавказ», «Кисловодск», «Пятигорск», «Машук», «Гуд-гора», что объясняется географическими особенностями места действия в романе. Внушительное количество топонимической лексики свидетельствует о документальной точности описаний.
1. Номинация, то есть тот или иной географический объект просто назван без какой-либо характеристики и описания. Например: «Я ехал на перекладных из Тифлиса», «Вы, верно, едете в Ставрополь?», «Он любит таскаться на Кубань с абреками», «Расставшись с Максимом Максимычем, я живо проскакал Терекское и Дарьяльское ущелья, завтракал в Казбеке, чай пил в Ларсе, а к ужину поспел в Владыкавказ», «Полюбовавшись несколько времени из окна на голубое небо, усеянное разорванными облачками, на дальний берег Крыма, который тянется лиловой полосой и кончается утесом, на вершине коего белеется маячная башня, я отправился в крепость Фана,горию, чтоб узнать от коменданта о часе моего отъезда в Геленджик» и др.
2. Краткая характеристика номинации с помощью дефиниций: «Подъехав к подошве Койшаурской горы, мы остановились возле духана. <...> Я должен был нанять быков, чтоб втащить мою тележку на эту проклятую гору, потому что была уже осень и гололедица, - а эта гора имеет около двух верст длины», «Итак, мы спускались с Гуд-горы в Чертову долину... Вот романтическое название! Вы уже видите гнездо злого духа между неприступными утесами, - не тут-то было: название Чертовой долины происходит от слова «черта», а не «черт», ибо здесь когда-то была граница Грузии», « Тамань - самый скверный городишко из всех приморских городов России», «По мнению здешних ученых, этот провал не что иное, как угасший кратер; он находится на отлогости Машука, в версте от города», «Верстах в трех от Кисловодска, в ущелье, где протекает Подкумок, есть скала, называемая Кольцом; это - ворота, образованные природой; они подымаются на высоком холме, и заходящее солнце сквозь них бросает на мир свой последний пламенный взгляд», «Оставалось пять верст до Ессентуков - казачьей станицы, где я мог пересесть на другую лошадь».
3. Описание: «Уж солнце начинало прятаться за снеговой хребет, когда я въехал в Койшаурскую долину.<...> Славное место эта долина! Со всех сторон горы неприступные, красноватые скалы, обвешанные зеленым плющом и увенчанные купами чинар, желтые обрывы, исчерченные промоинами, а там высоко-высоко золотая бахрома снегов, а внизу Арагва, обнявшись с другой безыменной речкой, шумно вырывающейся из черного, полного мглою ущелья, тянется серебряною нитью и сверкает, как змея своею чешуею», «Вчера я приехал в Пятигорск, нанял квартиру на краю города, на самом высоком месте, у подошвы Машука: во время грозы облака будут спускаться до моей кровли. Нынче в пять часов утра, когда я открыл окно, моя комната наполнилась запахом цветов, растущих в скромном палисаднике. Ветки цветущих черешен смотрят мне в окна, и ветер иногда усыпает мой письменный стол их белыми лепестками. Вид с трех сторон у меня чудесный. На запад пятиглавый Бешту синеет, как «последняя туча рассеянной бури»; на север поднимается Машук, как мохнатая персидская шапка, и закрывает всю эту часть небосклона; на восток смотреть веселее: внизу передо мною пестреет чистенький, новенький городок, шумят целебные ключи, шумит разноязычная толпа, - а там, дальше, амфитеатром громоздятся горы все синее и туманнее, а на краю горизонта тянется серебряная цепь снеговых вершин, начинаясь Казбеком и оканчиваясь двуглавым Эльборусом...» и др. Описания и краткая характеристика номинаций с помощью дефиниций встречаются в «Бэле» и «Княжне Мери», что обусловлено объемом этих повестей, особенностями повествования в них, а также жанрово-стилевыми чертами.
Благодаря топонимам мы можем представить масштабы охвата географического пространства в «Герое нашего времени»: от Тифлиса (Тбилиси) до Тамани. М. Ю. Лермонтов смог изобразить практически весь Северный Кавказ в одном романе.
«Бэла». Как отмечает В. А. Мануйлов, Азамат - тюркоязычное имя, имеющее значение ’молодец, удалец, юноша (лет двадцати)’. Такое имя говорит, что у героя на уме лишь удальство и молодечество. Прототипом Казбича, возможно, стал Кизилбеч (Кизбич) Шертулоков - известный в свое время джигит, лихой наездник и предводитель шапсугов. Этимология имени Бэла не установлена. Среди традиционных мусульманских женских имен такого имени нет. Необычность имени героини говорит о ее экзотическом происхождении. «В настоящее время это имя на Северном Кавказе встречается довольно часто и, возможно, подсказано романом Лермонтова» (2, с. 94). Представляют интерес и гипонимы в «Герое нашего времени». Так, лихой конь Казбича назван Карагёз, что в переводе с тюркского означает ’черный глаз, черноглазый, черноокий’. В «Княжне Мери» конь Печорина, как и конь самого М. Ю. Лермонтова, назван Черкес, что ассоциируется в сознании читателей с определенным кавказским народом.
горцев, их обычаев и обрядов. В творческом наследии М. Ю. Лермонтова прослеживается связь геопоэтики с культурными традициями и этнографическими особенностями местности.
В романе автор передает облик горцев. Его восхищают их смелость, отвага, любовь к свободе («Кабардинцы или чеченцы хотя разбойники, голыши, зато отчаянные башки»), гостеприимство («У азиатов, знаете, обычай всех встречных и поперечных приглашать на свадьбу. Нас приняли со всеми почестями и повели в кунацкую»), умелая верховая езда («Я долго изучал горскую посадку: ничем нельзя так польстить моему самолюбию, как признавая мое искусство в верховой езде на кавказский лад»), поэт показывает различия между кавказскими народами («Вы черкешенок не знаете... <...> это совсем не то, что грузинки или закавказские татарки, совсем не то. У них свои правила: они иначе воспитаны», «Уж татары по мне лучше: те хоть непьющие...»), не ускользают от внимания автора и некоторые минусы («Ужасные бестии эти азиаты! Вы думаете, они помогают, что кричат? А черт их разберет, что они кричат? Быки-то их понимают; запрягите хоть двадцать, так коли они крикнут по-своему, быки все ни с места...», «а у этих и к оружию никакой охоты нет: порядочного кинжала ни на одном не увидишь. Уж подлинно осетины!»).
об особенностях празднования свадьбы у кавказцев. «Сначала мулла прочитает им что-то из Корана; потом дарят молодых и всех их родственников, едят, пьют бузу». По мнению исследователей (Б. С. Виноградов, Н. Семенов), Максим Максимыч описывает кумыкский свадебный обряд, проходящий в доме невесты. «Потом начинается джигитовка, и всегда один какой-нибудь оборвыш, засаленный, на скверной хромой лошаденке, ломается, паясничает, смешит честную компанию». В данном отрывке показано традиционное для кумыкской свадьбы участие шута. «Девки и молодые ребята становятся в две шеренги одна против другой, хлопают в ладоши и поют. Вот выходит одна девка и один мужчина на середину и начинают говорить друг другу стихи нараспев, что попало, а остальные подхватывают хором». По существующим обычаям, горянка в обыденной жизни не имела права разговаривать с посторонним мужчиной, а вот на свадьбе - другое дело. Чтобы было понятней, некоторые предметы и обычаи показаны через сравнение с русскими: «по-нашему сказать, бал», «да вроде нашей балалайки»; таким образом, М. Ю. Лермонтов как бы говорит, что у российских и горских народов общего больше, чем кажется на первый взгляд.
Текст романа наполнен кавказскими экзотизмами. Сам М. Ю. Лермонтов начал изучение одного из кавказских языков, он писал С. А. Раевскому: «Начал учиться по-татарски, язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим, как французский в Европе, - да жаль, теперь не доучусь, а впоследствии могло бы пригодиться» (цит. по: 1). Под «татарским» языком в те времена понимали все тюркские языки Кавказа, а также черкесский, кабардинский и др. К сожалению, какой именно язык изучал М. Ю. Лермонтов, остается загадкой, но тот уровень владения «татарским» языком, которым обладал поэт, позволил ему создать яркий кавказский колорит.
«Герой нашего времени»:
1. Тюркизмы, то есть собственно «татарские» слова, употребленные для речевой характеристики героев: «Эй, Азамат, не сносить тебе головы, - говорил я ему, яманбудет твоя башка!», «Якши тхе, чекякши!», «Йок, не хочу», «Урус яман, яман!». Лексемы данной группы встречаются только в повести «Бэла», так как в ней горцы выступают в качестве действующих лиц.
«Я попотчевал его чаем, потому что хотя разбойник он, а все-таки был моим кунаком» («Кунак - значит приятель»), «. с одной стороны широкая поляна, изрытая несколькими балками (овраги), оканчивалась лесом», «Спустясь в один из таких оврагов, называемых на здешнем наречии балками, я остановился, чтоб напоить лошадь», «Я здесь, подле тебя, моя джанечка (то есть, по-нашему, душенька)».
3. Экзотизмы, употребляемые без пояснений, среди которых можно выделить:
1) Наименования лиц: абрек («я ездил с абреками отбивать русские табуны»), гяур («и вижу: мой Карагез летит, развевая хвост, вольный как ветер, а гяуры далеко один за другим тянутся по степи на измученных конях», джигит («ты добрый человек, ты храбрый джигит»), мулла («Сначала мулла прочитает им что-то из Корана»), падишах («Не бывало такой жены и у турецкого падишаха»), уздень («некоторые уздени все это видели с пригорка»).
«На нем были серые рейтузы, архалук и черкесская шапка»), бешмет («Бешмет всегда изорванный, в заплатках, а оружие в серебре», «Я встал, накинул бешмет, опоясал кинжал и тихотихо вышел из хаты»), бурка («Едва успел я накинуть бурку, как повалил снег»), ноговицы («ноговицы и черевики пригнаны со всевозможной точностью»), чадра («поперек седла Азамата лежала женщина, у которой руки и ноги были связаны, а голова окутана чадрой»), черкеска («бешмет белый, черкеска темно-бурая»).
«Подъехав к подошве Койшаурской горы, мы остановились возле духана», сакля («Сакля была прилеплена одним боком к скале; три скользкие, мокрые ступени вели к ее двери», «У князя в сакле собралось уже множество народа»).
4) Предметы быта: арба («Порою звучный топот коня раздавался по улице, сопровождаемый скрипом нагайской арбы и заунывным татарским припевом»), аркан («все кинулись за ним с криком; долго, долго они за ним гонялись, особенно один раза два чуть-чуть не накинул ему на шею аркана»).
5) Традиции и обычаи: джигитовка («потом начинается джигитовка»), калым («Карагез будет тебе калымом», «Я знаю, что год тому назад она ему больно нравилась - он мне сам говорил, - и если б надеялся собрать порядочный калым, то верно бы посватался...»).
6) Религиозную лексику: Аллах («Прилег я на седло, поручил себе аллаху и в первый раз в жизни оскорбил коня ударом плети»), Коран («Сначала мулла прочитает им что-то из Корана»).
«В ауле множество собак встретило нас громким лаем», «Вот он раз и дождался у дороги, версты три за аулом»).
8) Названия напитков: буза («как напьются бузы на свадьбе или на похоронах, так и пошла рубка», «потом дарят молодых и всех их родственников, едят, пьют бузу»).
9) Наименование оружия: шашка («я сделаю все, что ты хочешь, украду для тебя у отца лучшую его винтовку или шашку, что только пожелаешь, - а шашка его настоящая гурда: приложи лезвием к руке, сама в тело вопьется», «Моя шкатулка, шашка с серебряной оправой, дагестанский кинжал - подарок приятеля - все исчезло»).
10) Названия растений: карагач («острые колючки рвали мою одежду, сухие сучья карагача били меня по лицу»).
«гяур», среди немногих заимствований, вошла в словарь казаков-некрасовцев, которых турки называли «гявурами». А слова «аркан», «карагач», «шашка» настолько прочно вошли в русский язык, что не воспринимаются носителями языка как экзо- тизмы и не требуют пояснений в своем значении.
«Бэла» и «Княжна Мери». М. Ю. Лермонтов привносит в русский язык значительный слой заимствованной кавказской лексики. «Экзотизмы среди заимствованных слов представляют собой лексический пласт, единицы которого характеризуют специфические национальные особенности жизни разных народов и употребляются при описании действительности в художественном тексте» (7, с. 14).
Таким образом, мы видим, как М. Ю. Лермонтов передает связь тех мест, которые он описывает, с их этнографическими и культурными особенностями. Писатель знакомит русских читателей с экзотическим для них краем. «Произведения М. Ю. Лермонтова, помимо их художественных достоинств, имеют этнографическую, географическую, историческую ценность» (5, с. 886). Особенно ценны эти сведения для нас, жителей Северного Кавказа.
Библиографический список
2. Мануйлов В. А. Роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Комментарий. - Л., «Просвещение», 1975.
4. Штайн К. Э., Петренко Д. И. Лермонтов и барокко. - Ставрополь: Изд-во СГУ, 2007.
6. Эйхенбаум Б. М. Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки. - Л.: «Гос. издательство», 1924.
7. Экзотическая лексика в произведениях русских писателей о Кавказе: А. А. Бес- тужев-Марлинский, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Л. Н. Толстой. Опыт словаря / Сост., вступ. статья Ф. И. Джаубаевой. Под ред. профессора К. Э. Штайн. - Ставрополь: Изд-во СГУ, 2008.