Эстетическая функция пейзажа в романе М. Ю. Лермонтова "Герой нашего времени"
Пейзаж в романе ”Герой нашего времени” выполняет сложную идейно-композиционную роль (показывает место действия, фон для человеческих переживаний и т. д.). В то же время картины природы являются важным компонентом в эстетическом отношении: они обладают свойством раскрывать красоту явлений в природе и человеческой жизни.
Со страниц романа одна за другой встают дивные картины Кавказа. Нас восхищают и залитые солнцем горные вершины, и золотая бахрома снегов, и неприступные скалы, покрытые купами чинар, и хороводы звезд на далеком небосклоне, и голубое свежее утро, и животворный воздух, разлитый в ущельях, и свирепый ветер, напоминающий Соловья-Разбойника. Словом, все бесконечное многообразие природы в неповторимых сочетаниях красок, звуков, запахов с их тончайшими, еле уловимыми оттенками нашло свое яркое отражение в чарующих образах бессмертного творения Лермонтова.
Не одно поколение училось по роману ”Герой нашего времени” видеть и чувствовать красоту родной земли, непередаваемую прелесть Кавказа, училось эстетически осмысливать природу, социальные условия, а вместе с этим и собственную жизнь. Ведь ’’эстетическое воздействие искусства,— справедливо утверждает И. Б. Астахов,— состоит не только в том, что мы называем удовольствием, но и в том, что оно расширяет, углубляет наше познание, формирует и исправляет чувства и мысли”.1
и др. Для реалистического искусства высшим идеалом является единство жизненной правды и совершенной формы ее отображения. ’’Прекрасное прекраснее во сто крат, увенчанное правдой драгоценной”, — писал Вильям Шекспир. ’’Красота — дело вкусов, — говорил Репин.— Для меня она вся в правде”.
Эстетическим идеалом автора ”Героя нашего времени” была глубокая жизненная правда. Поэтому пейзаж в этом произведении наряду с другими образами отличается предельной изобразительной точностью; он прекрасен тем, что правдив, выразителен и эмоционален. Лермонтов достиг полного единства содержания и формы, ”единства верного понимания изображаемого с яркой эмоциональной окраской его”.
Эстетический идеал художника формируется на основе его мировоззрения, что, как правило, определяет содержание даже, казалось бы, такого нейтрального компонента искусства, как картины природы. Б. Мейлах в своей работе ’’Вопросы литературы и эстетики” говорит: характерно, что ”у поэтов, связанных с революционным движением, образы бурной, мятежной стихии воплощали свободолюбивые надежды и порывы”.
В самом деле, для В. А. Жуковского, например, идеальными были в эстетическом отношении ”повсюду тишина; повсюду мертвый сон”, поэзия небесного покоя и т. д. М. Ю. Лермонтова больше привлекали картины мятежной природы, что вполне закономерно. Жуковский не принимал идей революционного преобразования действительности и уходил в мир религиозного созерцания; творчество Лермонтова было, по словам А. И. Герцена, ”последним, но глубоким эхом декабризма”, заключало в себе, по словам Луначарского, ”заряд гигантского мятежа”.
Прекрасное для Лермонтова всегда было связано с идеями борьбы против всех уродливых форм общественной жизни, отсюда его стремление к анализу противоречий и недугов современного общества, настойчивые поиски положительного героя, выразителя передовых чаяний своей эпохи. Именно поэтому многие картины природы у Лермонтова озарены вольнолюбивыми мотивами.
”Герой нашего времени” открывается описанием Кой- шаурской долины. ”Славное место эта долина!— восклицает странствующий офицер. — Со всех сторон горы неприступные, красноватые скалы, обвешанные зеленым плющом и увенчанные купами чинар... а там высоко-высоко золотая бахрома снегов...”
Вениамин Михайлович Тамахин и Карп Григорьевич Черный.
Фотография начала 1980-х годов.
Этот образ природы дан через восприятие человека, во многом близкого по духу самому Лермонтову Тонкая наблюдательность, способность к образному мышлению — свидетельство незаурядной натуры, глубоко чувствующей прекрасное в окружающем мире. Но главное, что приводит в восторг офицера-из- гнанника,— это черты величавой неприступности природы, ее неподвластность. Поэтому в подтексте нетрудно уловить, что герой прежде всего видит подлинную, высшую красоту в свободе и независимости. Этими качествами он противостоит персонажам романа, олицетворяющим светскую чернь, которой не свойственно понимание прекрасного. Отсюда в описании Кой- шаурской долины большую идейно-эстетическую значимость заключает в себе образ ”безыменной речки”, ”шумно вырывающейся из черного, полного мглою ущелья”.
В поэтическом восприятии странствующего офицера природа представляется одухотворенной, очеловеченной, и поэтому соответственно своему духовному строю в ней он видит отражение общественных контрастов, что обусловило отбор изобразительно-выразительных средств языка в обрисовке той или иной детали пейзажа (’’золотая бахрома” облаков, но ’’черное, полное мглою ущелье” и др.).
”... погода прояснилась и обещала нам тихое утро; хороводы звезд чудными узорами сплетались на далеком небосклоне и одна за другой гасли по мере того, как бледноватый отблеск востока разливался по темно-лиловому своду, озаряя постепенно крутые отлогости гор, покрытые девственными снегами. Направо и налево чернели мрачные, таинственные пропасти и туманы, клубясь и извиваясь, как змеи, сползали по морщинам соседних скал, будто чувствуя и пугаясь приближения дня”.
Светлые краски природы — тихое утро, хороводы звезд, отблеск востока — герой встречает с волнующей радостью; красота этой картины дополняется еще и тем, что в лирическом подтексте слышится борение двух сил—света и тьмы, и в этом борении мрак в конце концов бежит, он прячется в темные пропасти, а туманы, клубясь и извиваясь, как змеи, сползали... по морщинам соседних скал, будто чувствуя и пугаясь приближения дня. Приведенная картина поистине воспринимается как гимн солнцу, свободе и разуму. В этом отношении она вполне созвучна знаменитому афоризму А. С. Пушкина: ”Да здравствует солнце, да скроется тьма!”. Озаренная солнцем природа волнует и радует героя, и потому он так восторженно произносит: ”... и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что, кажется, тут бы и остаться жить навеки”.
Странствующий офицер умеет видеть поэтическое даже в ландшафте, казалось бы ничем не примечательном: ”Крепость наша стояла на высоком месте, и вид был с вала прекрасный: с одной стороны широкая поляна, изрытая несколькими балками, оканчивалась лесом, который тянулся до самого хребта гор; кое-где над ней дымились аулы; ходили табуны; с другой — бежала мелкая речка, и к ней примыкал частый кустарник, покрывавший кремнистые возвышенности, которые соединялись с главной цепью Кавказа”.
Близость к народу, сыновняя любовь к нему обусловили герою способность видеть красоту в повседневном. Его восхищает и изрытая балками поляна, и лес, и дымящиеся аулы, и табуны, и мелкая речка с примыкающим к ней кустарником, — все, все, что так дорого, свято и потому прекрасно для простого человека.
’’Максим Мак- симыч”: ”Утро было свежее и прекрасное. Золотые облака громоздились на горах, как новый ряд воздушных гор; перед воротами расстилалась широкая площадь; за нею базар кипел народом, потому что было воскресенье: босые мальчишки-осетины, неся за плечами котомки с сотовым медом, вертелись вокруг меня”.
Природа, жизнь и быт народа составляют в восприятии героя гармоническое единство отдельных частей большой целостной картины. Следовательно, природа для поэта не существует сама по себе. Он обращается к ней только в связи с жизнью, деятельностью и чувствами человека. В этом основное идейно-эстетическое достоинство пейзажа в романе ’Герой нашего времени”.
Отдельные картины в романе служат фоном для лирической передачи грустных раздумий.
В бурном порыве ветер, как бы жаждая простора, не находит его в тесных ущельях, и тогда свой гневный рев он сменяет заунывными напевами. Все это напоминает опальному герою собственную судьбу. Потому-то так красноречиво его лирическое обращение к буре: ”И ты, изгнанница,— думал я,— плачешь о своих широких, раздольных степях! Там есть где развернуть холодные крылья, а здесь тебе душно и тесно, как орлу, который с криком бьется о решетку железной клетки своей”.
И в данном случае положительный образ остался верен своему заветному идеалу — верности мятежным поискам свободы. Через пейзаж безобразному в общественной жизни (неволе) противопоставлена желанная красота — радость познания и борьбы. Так, Лермонтов продолжил лучшие идейно-эстетические традиции Радищева, декабристов и Пушкина в эпоху, когда ”надо было обладать беспредельной гордостью, чтобы высоко держать голову, имея цепи на руках и ногах”.2
’’Журнале Печорина” эстетическая функция пейзажа несколько иная. Так, мы не встретим здесь картин мятежной природы; чаще всего пейзаж дан в плане интимных переживаний Печорина. В ”Тамани” беспокойная, полная таинственности стихия (ропот темно-синих волн, одевающаяся тучами луна, грозная пена валунов) рождает в душе героя тревожные предчувствия. Персонаж воспринимает природу в соответствии с той обстановкой, в которой он оказался, и тем мироощущением, которое было свойственно ему в этот момент. Перед нами глубоко чувствующая, эмоциональная натура, способная уловить тончайшие нюансы в природе.
Глава ”Княжна Мери” открывается живописным пятигорским пейзажем с пятиглавым Бештау и Машуком, цепью снеговых гор на горизонте, Казбеком и двуглавым Эльбрусом. Все это рождает отрадные чувства в душе Печорина. Он глубоко ощущает обаяние и красоту родной природы. Писатель с помощью пейзажа раскрыл в характере героя способность к поэтическому, образному восприятию мира. В этом он близок странствующему офицеру Для Печорина ’’воздух чист и прозрачен, как поцелуй ребенка”; он не просто видит горы, а ’’серебряную цепь снеговых вершин” — и т. д. Эта поэтическая черта порождает в душе утомленного Печорина жадный порыв к жизни, к прекрасному: ”Ве- село жить в такой земле! — восклицает он.— Какое отрадное чувство разлито во всех моих жилах”. И в этом выражается возвышенная душа героя.
На наш взгляд, В. Г. Белинский в первую очередь имел в виду поэтическое богатство внутреннего мира Печорина, когда писал: ”... хотя автор и выдает себя за человека, совершенно чуждого Печорину, но он сильно симпатизирует с ним, и в их взглядах на вещи — удивительное сходство”.3
Пейзаж Кисловодска приобретает интимно-лирическую окраску. Таинственно густые сени липовых аллей, молчаливые ущелья, сладостно-усыпительный шум студеных ручьев — все это также пробуждает в Печорине жажду жизни в минуту томительного ожидания свидания с Верой.
”Природа, пейзаж в ”Герое нашего времени” и в особенности в ’’Журнале Печорина” очень часто не только фон для человеческих переживаний, — справедливо утверждает лермонтовед В. А. Мануйлов,— но своеобразный аккомпанемент душевной жизни, иногда непосредственно проясняющий состояние человека, иногда контрастно подчеркивающий несоответствие переживаний героя и окружающей обстановки”.4
всматривается в каждую росинку, отражающую миллионы радужных лучей; с каким томлением вдыхал утреннюю прохладу; с каким наслаждением встречал он радостный луч молодого дня: ”Я не помню утра более голубого и свежего! Солнце едва выказалось из-за зеленых вершин, и слияние первой теплоты его лучей с умирающей прохладой ночи наводило на все чувства какое-то сладкое томление... Я помню—в этот раз больше, чем когда-нибудь прежде, я любил природу”.
Но это радостное мироощущение омрачается предстоящей дуэлью. Поэтому наряду со светлыми красками в пейзаже появляются и контрастные им: ”... путь все становился уже, утесы сильнее и страшнее, и наконец они, казалось, сходились непроницаемой стеной”. С приближением момента дуэли двойственность пейзажа усиливается: например, золотой туман утра и гробовой холод ущелья. Таким образом, отмеченная В. А. Мануйловым многогранность функций пейзажа служит одновременно раскрытию эстетических вкусов персонажей и автора ”Героя нашего времени”. С каждой новой картиной перед нами все полнее раскрывается богатый разумом и эмоциями внутренний мир героя с его ненасытной жаждой к красоте и неугасимым отвращением ко всему, что омрачает прекрасное. Вместе с героем и читатель все глубже ощущает всю прелесть земной красоты, и тем понятнее становится для нас трагедия передового человека в его жестокий век. Такова — кратко — в нашем представлении эстетическая функция пейзажа в романе ”Герой нашего времени”.
Примечания
1И. Б. Астахов. Разговор о прекрасном, ”Знание”, М., 1962, стр. 24.
2А. И. Герцен. Избранные сочинения, Гослитиздат, 1937, стр. 404.
3
4—Л., 1955, стр. 359.
”Герой нашего времени” // М. Ю. Лермонтов. Материалы и сообщения VI всесоюзной лермонтовской конференции. — Ставрополь: Ставропольское книжное издательство, 1965.
Фотография предоставлена Т. К. Черной.