Заболотский П. А.: Лермонтов у славян (старая орфография)

Лермонтовъ у славянъ.

1. Лермонтовъ у болгаръ.

Въ болгарской школе болгары знакомятся съ творчествомъ и личностью Лермонтова по учебникамъ русскаго языка. Въ одной изъ лучшихъ и распространенныхъ болгарскихъ хрестоматiй русскаго языка, именно „Учебна читанка за руски езикъ съ руско-български речникъ, нареди Петко Кол. Гжбьовъ, В. Търново, 1910“, видное место отведено и Лермонтову: изъ его произведенiй даются небольшiе отрывки, затемъ сообщаются сведенiя изъ бiографiи поэта и, наконецъ, приводится въ оригинале целый рядъ лирическихъ и эпическихъ его произведенiй, напр., „Сосна“, „Тучки небесныя“, отрывки изъ „Демона“, изъ „Мцири“, „Выхожу одинъ я на дорогу“, „Пророкъ“, „На смерть Пушкина“, отрывки изъ „Героя нашего времени“ и др.

Современная болгарская учащаяся молодежь въ принятыхъ въ школе русскихъ хрестоматiяхъ, а болгарская интеллигенцiя — въ получаемыхъ въ библiотекахъ и книжныхъ магазинахъ русскихъ книгахъ черпаетъ сведенiя о личности и творчестве русскихъ писателей, въ томъ числе и Лермонтова, по оригинальнымъ произведенiямъ последнихъ.

При такихъ условiяхъ нужда въ переводахъ не такъ настоятельна, какъ у техъ народовъ, которые не владеютъ языкомъ подлинника. Однако, число переводовъ произведенiй Лермонтова на болгарскiй языкъ весьма значительно.

Въ популярной „Българска христоматия или съборникъ отъ избрани образци по всички-те родове съчинения съ приложение на кратки жизнеописания на най-знаменити-те списатели, съставиха Ив. Вазовъ и К. Величковъ, Пловд. 1884, ч. II“ помещена на болгарскомъ языке краткая бiографiя Лермонтова съ отзывомъ о немъ Белинскаго и удачно сделанные известнымъ болгарскимъ поэтомъ Ив. Вазовымъ переводы „Умирающиятъ Гладиаторъ“, „Пророкъ“, „Самъ излезохъ на поле широко“ (Выхожу одинъ я...), „Корабъ“ (Парусъ) и отрывки изъ „Демона“, а также переводъ Д. Попова „Въздушний корабъ, отъ Зедлица“ и переводъ того же произведенiя К. Величкова; въ той же хрестоматiи находимъ переводъ Лермонтовскаго „Пророка“, принадлежащiй поэту П. Р. Славейкову; въ предназначенной для широкой публики хрестоматiи „Лжчите на поезията, стихотв. сборникъ събралъ и наредилъ Г. Бакаловъ, Варна, 1901“¹) Лермонтовская муза представлена упомянутымъ уже Вазовскимъ переводомъ „Умирающиятъ гладiаторъ“, переводомъ Н. А. „На Пушкиновата смерть“ и подражанiемъ Г. К. Лермонтовскому „И скучно, и грустно“, но не совсемъ удачнымъ „И бързо, и мудно“...

Въ смысле широкаго распространенiя Лермонтовскаго творчества важную роль играютъ въ Болгарiи доступные по цене и дельные по составу сборнички: „Ив. Вазовъ. Изъ големите поети, стихотворни преводи²) “, „Кир. Христовъ. Приближни хоризонти. Стихотворния, преведена отъ руски, немски, италиянски и френски“³). Въ первомъ изъ сборниковъ находимъ 3 Вазовскихъ перевода изъ Лермонтова, помещенныхъ и въ упомянутой выше „Българска христоматия“. Во второмъ сборнике Лермонтовъ представленъ сделанными поэтомъ К. Христовымъ 2 переводами.

Первымъ по времени переводчикомъ Лермонтовскихъ произведенiй на болгарскiй языкъ является П. Р. Славейковъ; переводы его ни полнотою, ни точностью, однако, не отличаются. Изъ Лермонтова въ „Български Книжици 1859, стр. 421 онъ помещаетъ подъ заглавiемъ „Проповедникъ“ вольный переводъ Лермонтовскаго „Пророка“. Этотъ переводъ, перепечатанный впоследствiи въ „Българска христоматия, 1884“, но не вошедшiй въ „П. Р. Славейковъ, Избрани съчинения, кн. I, София. 1901“ значительно уступаетъ и въ смысле точности передачи подлинника, и въ смысле красоты позднейшему переводу того же произведенiя, сделанному Ив. Вазовымъ.

П. Славейкову принадлежитъ вольный и при томъ не полный переводъ Лермонтовскихъ „Узника“ и „Нетъ, я не Байронъ“. Изъ „Узника“ Славейковъ въ „Календарче, 1877, изд. Н. Тодоровъ“ поместилъ въ 12 строкахъ переводъ первыхъ 4 строкъ оригинала и не вполне точный пересказъ остальныхъ; такъ, начиная свой переводъ близко къ подлиннику „Я ми отворете тьмната тъмница“, онъ заканчиваетъ: „Воля ви ми дайте — щастие ми не треба“⁴). Въ томъ же „Календарче 1877“ находится подъ заглавiемъ „Разбити надежди“ переводъ-пересказъ въ 14 строкахъ 6 заключительныхъ строкъ Лермонтовскаго „Нетъ, я не Байронъ“⁵).

Подражанiемъ Лермонтову является помещенное въ 1862 г. въ Московскомъ изданiи „Братски трудъ“ (стр. 29) произведенiе одного изъ болгарскихъ поэтовъ старшей генерацiи Р. Жинзифова „Я, майко Божiя, днесь сосъ молитва“...

Настоящимъ переводчикомъ на болгарскiй языкъ Лермонтовскихъ произведенiй следуетъ признать крупнаго болгарскаго писателя И. М. Вазова. Достоинствомъ Вазовскихъ переводовъ изъ Лермонтова является между прочимъ стремленiе сохранять при переводе и размеръ подлинника. Неточности при передаче оригинала неизбежны, однако, даже въ самыхъ удачныхъ переводахъ съ одного языка на другой.

Очень близокъ къ Лермонтовскому тексту и переводъ „Умирающий Гладиаторъ“, хотя всюду при этомъ произведенiи находимъ пометку „Отъ Байрона“⁶). Изъ „Демона“ Вазовъ перевелъ 3 главы первой части и несколько строкъ 4-й главы. Въ редакцiонномъ отношенiи Вазовскiй переводъ „Демона“ несколько отличенъ отъ перевода, сделаннаго Пенчо Славейковымъ и Ал. Константиновымъ: „Демонъ“ превели А. Константиновъ и П. П. Славейковъ, Соф. 1895⁷).

Въ отдельныхъ местахъ Вазовскiй переводъ более соответствуетъ тексту оригинала, чемъ второй изъ отмеченныхъ нами переводовъ.

„Демона“, сделанный П. П. Славейковымъ и А. Константиновымъ, можетъ быть признанъ въ целомъ очень удачнымъ: текстъ подлинника передается полно, близко къ оригиналу, красивымъ языкомъ и съ соблюденiемъ размера Лермонтовскаго стиха.

Перу того же Пенчо П. Славейкова принадлежитъ красивый переводъ Лермонтовской „Казачьей колыбельной песни“. Подъ наименованiемъ „Майчина песень“⁸) этотъ переводъ вошелъ въ книжку „Бленове“. Сохраняя размеръ подлинника и правильно передавая общiй духъ и настроенiе Лермонтовскаго произведенiя, болгарскiй поэтъ, однако, далекъ въ данномъ переводе отъ точности въ деталяхъ. Изъ большихъ Лермонтовскихъ поэмъ имеются въ болгарскомъ переводе, кроме „Демона“ еще „Мцири“ и „Бояринъ Орша“, а также „Валерикъ“ и „Беглецъ“; несомненнымъ же пробеломъ болгарской переводной литературы изъ Лермонтова является отсутствiе перевода „Песни о купце Калашникове“ и поэмъ „Измаилъ-бей“ и „Кавказскiй пленникъ“.

„Мцири“ имеется въ двухъ переводахъ, а именно: „Мцири, преводъ на Ив. А. Драгнева, Пловдивъ, 1888“ и „Мцири, прев. Д. К. Поповъ; София 1895“⁹). Оба перевода полные; переводъ Попова, лишь за немногими исключенiями, точенъ; онъ правильно передаетъ оригиналъ съ сохраненiемъ размера последняго и удачной обрисовкой его красотъ; неточности, сводящiяся либо къ ничтожнымъ пропускамъ, либо къ незначительнымъ добавленiямъ, не портятъ общаго благопрiятнаго впечатленiя отъ перевода. „Боляринъ Орша“ переведенъ полностью и безъ крупныхъ недочетовъ Ст. М. Поповымъ¹⁰), а „Беглецъ“ упомянутыми уже нами болгарскими поэтами Пенчо Славейковымъ и Алек. Константиновымъ¹¹).

Переводъ „Валерика“ даетъ болгарскiй поэтъ К. Христовъ¹²): переводъ полонъ; размеръ подлинника сохраненъ; въ общемъ подлинникъ передается правильно, но въ частностяхъ не мало неточностей.

Менее известные переводчики брались за переводъ драматическихъ произведенiй и повестей Лермонтова. Такъ, отметимъ переводъ: 1) Хората и страстите. Драма въ 5 действия, Пловдивъ, 1895; 2) Человекътъ и страстите. Трагедия въ 5 действ., прев. Г. Бъчваровъ, Шуменъ, 1896; 3) Чудакътъ.

Романтична драма, отъ М. Ю. Лермонтова. Перевода „Маскарада“ намъ неизвестно.

Изъ переводовъ повестей упомянемъ: 1) Ашикъ-Керибъ, приказка, прев. К. К(амбосевъ), Разградъ; 2) Безименна повесть, прев. отъ петото руско издание И. М., Варна, 1898. 3) Клеветникъ. Расказъ за пропадналите драгоценности отъ живота на Старий Истокъ. Превелъ отъ руски изъ Лермонтова Ив. П. Данаиловъ. Ловечь 1893 г. Что же касается перевода „Героя нашего времени“, то намъ известенъ по названиiю переводъ „Герой на нашето време, отъ М. Ю. Лермонтовъ, прев. Т. Странски, Пловдивъ 1888“; кроме того въ числе книгъ, готовимыхъ къ печати болгарскимъ издательствомъ „Всемирна библиотека“ мы находимъ „Лермонтовъ — Герой на нашето време“ безъ указанiя, однако, имени переводчика и времени, когда появится этотъ переводъ.

Изъ переводовъ отдельныхъ Лермонтовскихъ стихотворенiй на болгарскiй языкъ упомянемъ „Не, не тебя любя (Нетъ, не тебя такъ пылко я люблю), прев. Н. Д. Юрдановъ“¹³), „Слънце“ (Какъ солнце зимнее прекрасно)¹⁴), „На Пушкиновата смърть, прев. Н. А—въ“¹⁵) и „Бородино, прев. К. Христовъ“¹⁶), при чемъ обращаютъ на себя вниманiе два последнихъ перевода.

Ни оригинальныхъ болгарскихъ бiографiй Лермонтова, ни самостоятельныхъ монографiй о немъ не имеется. Сведенiя о Лермонтове переводнаго или компилятивнаго характера находимъ на болгарскомъ языке въ книге: „А. М. Скабичевски. М. Ю. Лермонтовъ. Превелъ М. Московъ, Търново, 1894“, а также въ книге „Й. Ивановъ. История на славянските литератури. Пловдивъ, 1896, 168—180“, равно какъ и въ учебныхъ болгарскихъ хрестоматiяхъ.

2. Лермонтовъ у сербовъ и хорватовъ.

Въ сербской школе съ произведенiями Лермонтова въ оригинале учащiйся можетъ ознакомиться по хрестоматiи Р. Кошутича: „Примери књижевнога језика руског. Текстови. Беогр. 1910“. Почтенный составитель руководства приводитъ изъ Лермонтовской прозы рядъ мыслей и афоризмовъ и изъ „Героя нашего времени“ „Бэлу“ (въ сокращенiи), а изъ стихотворныхъ произведенiй 1-ю часть „Демона“, „Мцири“ и 25 лирическихъ стихотворенiй, среди которыхъ представлены лучшiе образцы Лермонтовской музы. Произведенiя напечатаны съ ударенiями и расположены въ порядке трудности для учащихся. Во второй части своего труда, содержащей „Напомене“ (примечанiя), Р. И. Кошутичъ даетъ обстоятельный бiографическiй, историко-литературный, реальный, этнографическiй и географическiй коментарiй къ приведеннымъ въ 1-й части Лермонтовскимъ произведенiямъ, при чемъ, напр., детально производится сличенiе 2-хъ редакцiй поэмы „Демонъ“ съ параллельнымъ указанiемъ типическихъ въ редакцiонномъ отношенiи местъ.

Для ознакомленiя съ Лермонтовымъ въ сербско-хорватскомъ переводе служитъ руководство: „Іов. Максимовић. Песнички зборник. Угледни производи српског, хрватског и страног песништва за школску и домаћу употребу, са кратким теоријским прегледом песничких врста. „У Мостару, 1900“ и „Т. Maretić. Čitanka iz slavenske i madžarske književnosti, Zagr. 1896“.

„Облаци“ (Тучи), „Анђео“ (Ангелъ) и „Изађем ли сам на друм (Выхожу одинъ я на дорогу...) приведены въ прозаическомъ переводе Іов. Максимовиђа, а „Када се таласа пожутела нива“ (Когда волнуется желтеющая нива) въ стихотворномъ переводе Мил. Митровића и „Тамничар“ (Узникъ) въ стих. переводе Ст. Бузолића.

Указанные переводы Іов. Максимовића отличаются точностью, верностью подлиннику и съ содержанiемъ и образами переводимыхъ произведенiй знакомятъ вполне, но, къ сожаленiю, не передаютъ прелести ихъ формы.

Знакомство сербовъ и хорватовъ съ именемъ Лермонтова восходитъ къ последнимъ годамъ жизни поэта и на первыхъ порахъ ограничивается либо беглыми упоминанiями о немъ, либо далекими отъ совершенства переводами изъ Лермонтова. Такъ, въ „Danica Illirska“¹⁷) въ статье „Pregled krasne literature ruske od god. 1840“ мы находимъ первое известное намъ въ сербо-хорватской литературе упоминанiе о Лермонтове, какъ объ одномъ изъ лучшихъ русскихъ поэтовъ, наряду съ Кольцовымъ и гр. Ростопчиной. Сравнивая Лермонтова съ гр. Ростопчиной авторъ заметки говоритъ: „ne više duha, nu više smělosti imade Lermontov, te je kao pěsnik poslě smàrti Puškina pàrvi (da tako kažemo) načelnik ruskih pčsnikah“. Беглое упоминанiе о Лермонтове, какъ одной изъ яркихъ звездъ на небосклоне русской литературы, находимъ мы въ появившемся въ журнале „Kolo“¹⁸) за 1843 годъ письме известнаго проф. Дубровскаго изъ Варшавы о русской литературе. Къ концу 40 годовъ мы находимъ въ сербскомъ альманахе „Авала“¹⁹) крайне неудачный переводъ, „Тамань“, изъ „Героя нашего времени“; этотъ переводъ сделанъ съ немецкаго языка, отличается неполнотой и наличностью германизмовъ, а также темъ, что русскiй авторъ оригинала совершенно не названъ.

Въ начале 50-хъ годовъ въ хорватскомъ журнале „Neven“²⁰) находимъ перепечатанный изъ „Беогр. Срп. Нов.“ переводъ другого отрывка изъ „Героя нашего времени“, именно „Fatalista“, при чемъ и имя Лермонтова уже упомянуто, и въ смысле полноты и точности этотъ переводъ значительно выше помещеннаго въ „Авала“.

Въ томъ же журнале въ 1853 г. появляется переводъ повести „Ашикъ-Керибъ“²¹), которому, какъ и отрывку „Тамань“ особенно посчастливилось въ сербо-хорватской переводной литературе. Въ самомъ деле „Ашикъ-Керибъ“ известенъ намъ еще въ 3 переводахъ, именно Поповича²²) въ конце 50-хъ годовъ, T. Maretić’a²³) въ конце 70-хъ годовъ и наконецъ въ переводе 90-хъ годовъ²⁴).

Что же касается „Тамани“, то помимо того, что этотъ отрывокъ входитъ въ общiе переводы „Героя нашего времени“, мы находимъ его въ переводе Стоисиљевић’а²⁵) въ 80-хъ годахъ и въ удачномъ переводе отлично владеющей русскимъ языкомъ г-жи Вук. Иванишевић-ђоровић въ 90-хъ годахъ²⁶).

Первой попыткой полнаго перевода „Героя нашего времени“ на сербо-хорватскiй языкъ является напечатанный въ 1856 г. въ журнале „Седмица“ вполне удовлетворительный переводъ „Предговоръ сочинителевъ“, „Бела“, „Тамань“, „принцеза Мария“ и „Фаталиста“. Переводъ съ достаточной полнотой и точностью передаетъ текстъ подлинника, при чемъ стихотворныя части оригинала, какъ песня Казбича и песня девушки-контрабандистки приводятся въ стихотворномъ же переводе С. Каћанскаго: излишняя растянутость и несоблюденiе размера подлинника составляютъ недочетъ этихъ стихотворныхъ переводовъ.

Полный переводъ „Іунак нашега доба“ изъ-подъ пера В. Поповича появляется въ Н. Садскомъ изданiи 1863 г.²⁷) и перепечатывается въ 80 годахъ въ изданiи „Народна Библiотека“²⁸).

Лермонтовская проза предупредила на сербо-хорватской почве Лермонтовскую поэзiю. Первыми известными намъ по времени стихотворными переводами изъ Лермонтова на сербо-хорватскiй языкъ являются: ценный переводъ „Демона“, напечатанный выдающимся сербскимъ поэтомъ Зм. Іов. Іовановић’емъ въ 1862 г.²⁹) и сделанные раньше этого, но появившiеся лишь после смерти крупнаго хорватскаго поэта Ст. Враза³⁰„Prorok“, „Kosačka uz kolievku“, „Angjeo“, „Pregovor“.

Изъ позднейшихъ переводовъ „Демона“ можемъ отметить очень точный, полный и сделанный умелой рукой переводъ Іов. Максимовић’а³¹), къ сожаленiю, однако не стихотворный, а прозаическiй.

Изъ упомянутыхъ выше лирическихъ произведенiй Лермонтова, переведенныхъ Ст. Вразомъ, намъ известны, помимо раньше отмеченнаго перевода Іов. Максимовића „Анђео“³²), еще 2 перевода „Пророка“, именно І. Т. въ 70 годахъ³³) и В. Іовановић’а въ 80-хъ³⁴), и 2 перевода „Козачьей колыбельной песни“, а именно L. Vukelić’a въ 70-хъ годахъ³⁵) и Pajko въ 80-хъ³⁶).

Поэмы Лермонтова, кроме „Измаилъ-Бея“, все переведены на сербо-хорватскiй языкъ, при чемъ, помимо „Демона“, въ 2 переводахъ известна намъ поэма „Бояринъ Орша“³⁷); въ одномъ прозаическомъ переводе, сделанномъ удачно В. Иванишевић, появился „Кавказскiй пленникъ“³⁸) и въ стихотворныхъ единичныхъ переводахъ намъ известны „Песнь о царе Иване Васильевиче и купце Калашникове³⁹) „Мцири“⁴⁰) и „Хаджи-Абрекъ“⁴¹).

Лермонтовская лирика представлена въ сербо-хорватскихъ переводахъ довольно обильно, но произведенiя очень разбросаны по разнымъ перiодическимъ изданiямъ, и было бы вполне своевременно позаботиться о сборнике этихъ переводовъ, среди которыхъ не мало есть очень удачныхъ. Больше всего по обилiю переводовъ посчастливилось стихотворенiямъ „Узникъ“ и „Желанiе“ (Отворите мне темницу), которыя переведены І. Т.⁴²) и Б.⁴³) въ 1869 г., Поповић-Липовац въ 1884 г.⁴⁴) и Р. Кривоканић въ 1901 г.⁴⁵) подъ наименованiемъ „Узник“ и „Сужан“, а подъ наименованiемъ „Жела“ и „Želikovanje“ въ 1874⁴⁶) и 1901⁴⁷) годахъ.

„Ветка Палестины“⁴⁸), „Нищiй“⁴⁹), „Ребенку“⁵⁰), „Разстались мы“⁵¹), „Выхожу одинъ я на дорогу“⁵²), „Завещанiе“⁵³), „Тамара“⁵⁴), „Когда волнуется желтеющая нива“⁵⁵).

Многiя изъ весьма известныхъ и популярныхъ Лермонтовскихъ стихотворенiй известны намъ всего лишь въ одномъ переводе, напр. „Молитва“ (Въ минуту жизни трудную)⁵⁶), „Дума“⁵⁷), „Сонъ“⁵⁸) (Въ полдневный жаръ...), „Кинжалъ“⁵⁹), „Воздушный корабль“⁶⁰) „Чаша жизни⁶¹), „Морская царевна“⁶²).

Не мало однако весьма характерныхъ для музы Лермонтова стихотворенiй не дождались еще перевода на сербо-хорватскiй языкъ.

Более или менее самостоятельныхъ и обстоятельныхъ бiографiй о Лермонтове или монографiй о немъ на сербо-хорватскомъ языке намъ неизвестно; краткихъ же бiографическихъ заметокъ съ той или иной оценкой его музы находимъ мы немало, при чемъ эти заметки обыкновенно предпосылаются переводамъ его произведенiй или его портретамъ. Такъ, напр., помимо отмеченныхъ уже нами сопоставленiй Лермонтова съ Кольцовымъ и гр. Ростопчиной въ „Danica Ilirska“ 1841 г.“ и въ „Kolo“ 1843 г., находимъ сопоставленiе его жизни и поэзiи съ судьбою и творчествомъ Пушкина и Кольцова въ „Vjenac“ 1877 г.⁶³). Выше всего изъ его произведенiй ставится въ этой заметке „Pesma o caru Ivanu Vasiljeviću“, переведенная въ „Vjenac“ Вежичемъ (Vežić). Подобную заметку при портрете Лермонтова находимъ мы и въ „Зора“ за 1896 г.⁶⁴) и въ др.

во главе и побуждала ихъ браться за переводъ Лермонтовскихъ произведенiй. Въ творчестве талантливаго сербскаго поэта Воислава Илића мы находимъ, какъ показалъ это известный сербскiй молодой ученый профессоръ І. Скерлић⁶⁵), Лермонтовское влiянiе на целомъ ряде его собственныхъ произведенiй: такъ „Тамара“ Лермонтова повлiяла на „Тамару“ В. Илича, „Демонъ“ на „Рибар; „Парусь“ на „Бродар“, „Русалка“ на „На дну реке“; Лермонтовское влiянiе сказалось и на пристрастiи В. Илича къ восточнымъ мотивамъ и на отдельныхъ выраженiяхъ въ его поэзiи.

3. Лермонтовъ у словинцевъ.

Словинцы знакомятся съ Лермонтовымъ главнымъ образомъ по переводамъ.

Переводная изъ Лермонтова литература у словинцевъ обильна и Лермонтовъ является среди русскихъ поэтовъ однимъ изъ наиболее любимыхъ у словинцевъ; переводомъ его произведенiй занимались такiе почтенные деятели словинскаго слова, какъ I. Vesel, S. Gregorčič, I. Mencinger, dr. I. Prijatelj, R. Peterlin, I. Pintar, а изъ новыхъ переводчиковъ любитель и знатокъ Лермонтовской поэзiи dr. L. Lenard; мало того, лирика Лермонтова представлена въ переводахъ у словинцевъ даже богаче, чемъ у другихъ славянъ⁶⁶).

Старшiе по времени переводы изъ Лермонтова относятся къ 70-мъ годамъ и принадлежатъ перу большого любителя русской литературы И. Весела, издавшего съ поэтомъ А. Ашкерцомъ сборникъ „Ruska antologija v slovenskih prevodih, Gorica, 1901.

Изъ крупныхъ Лермонтовскихъ поэмъ I. Vesel перевелъ „Демона“ и „Песнь о купце Калашникове“, а также „Измаилъ-бея“; кроме того его перу принадлежатъ переводы „Дары Терека“, „Казачья колыбельная песня“, „Любовь мертвеца“, „Желанiе“, „Соседка“, „Тамара“, „Споръ“, „Молитва“. Въ переводахъ И. Весела соблюдается размеръ подлинника и умело переданы наиболее красивыя места оригинала.

И. Веселъ знакомилъ своихъ читателей съ эпикой и лирикой Лермонтова⁶⁷), d-r I. Mencinger, I. Prijatel, R. Peterlin, S. Gregořič, L. Lenard, Kržišnik знакомятъ словинцевъ съ лирикой Лермонтова.

Словинскiй поэтъ С. Грегорчичъ перевелъ изъ Лермонтовскихъ произведенiй „На смерть Пушкина“, которое кроме того было переведено д-ромъ Прiятелемъ⁶⁸) и д-ромъ Ленардомъ⁶⁹).

Не совсемъ удаченъ переводъ стих. „Ангелъ“, сделанный Іос. Кржишникомъ⁷⁰), и значительно лучше переводъ того же стихотворенiя у д-ра Ленарда⁷¹).

Изъ 3 переводчиковъ лирическихъ произведенiй Лермонтова, Л. Ленарда, д-ра Менцингера и Р. Петерлина, первому принадлежитъ наибольшее число переводовъ, свыше 100, помещенныхъ на 224 страницахъ въ 7 книжкахъ, д-ру Менцингеру — 18 переводовъ и Р. Петерлину — 6 переводовъ.

Главнымъ достоинствомъ переводовъ д-ра Ленарда, помимо ихъ полноты и обилiя, является правильное пониманiе русскаго текста, близость къ подлиннику и сохраненiе размера оригинала.

Среди Лермонтовскихъ стихотворенiй, переведенныхъ Менцингеромъ, обращаютъ на себя вниманiе переводы: „Молитва“, „Три пальмы“, „Дума“, „Отчизна“ и др. Переводы Менцингера можно признать въ общемъ удачными, но уступающими переводамъ техъ же произведенiй у д-ра Ленарда.

Переводовъ на словинскiй языкъ драматическихъ произведенiй Лермонтова намъ неизвестно, романъ же его „Герой нашего времени“ появился въ 1883 г. въ словинскомъ переводе И. Пинтара сначала въ одной изъ самыхъ распространенныхъ словинскихъ газетъ „Slovenski Narod“, потомъ отдельнымъ изданiемъ подъ заглавiемъ „Junak našega časa“⁷²).

Переводами почти и исчерпывается литература о Лермонтове на словинскомъ языке; говорить о самостоятельныхъ словинскихъ монографiяхъ о Лермонтове, о более или менее заметномъ влiянiи его музы на музу техъ или иныхъ словинскихъ поэтовъ пока не приходится.

Краткiя бiографическiя сведенiя о Лермонтове съ общей оценкой его творчества поэтомъ А. А. Ашкерцомъ находимъ мы въ „Življenjepisne in literarnozgodovinske črtici o prevedenih pesnikih“⁷³), въ приложенiи къ Ruska antologija. Лермонтовъ характеризуется здесь, какъ могучая поэтическая натура, полная юношескаго огня и бурная по темпераменту.

„Измаилъ-бея“ въ бiографiи и характеристике Ив. Весела, сделанныхъ д-ромъ К. Глазеромъ ⁷⁴).

4. Лермонтовъ у поляковъ.

Говоря о Лермонтове у поляковъ на польскомъ языке, приходится главнымъ образомъ иметь въ виду польскую переводную литературу изъ Лермонтовскихъ произведенiй.

Изъ всехъ произведенiй Лермонтова наиболее посчастливилось по количеству, а отчасти и по качеству польскихъ переводовъ его „Демону“.

Старейшимъ изъ известныхъ намъ польскихъ переводовъ, Демона, является помещенный въ „Biblioteka Warszawska“, 1859, zesz. XXXIV, стр. 58—84 переводъ Wł. Sabowskiego.

Перепечаткой этого перевода съ некоторыми измененiями, о которыхъ будетъ речь дальше, представляется намъ изданный въ 1881 г. безъ обозначенiя имени переводчика „Lermontow, Demon, Warsz. 1881“ въ 35 книжке изд. Wislickiego Adama wydawnictwo dziel tanich.

Въ 1889 году появляется „Szatan (powieść wschodnia) Lermontowa, z wydania szóstego przełożył M. Koroway-Metelicki, Warszawa“.

Въ следующемъ 1890 г. мы находимъ переводъ Лермонтовскаго „Демона“ въ сборнике „М. Lermontow, Wybór pism przełożony przez Czesł. Mąkowskiego, Warsz., где этому переводу посвящены стр. 177—210.

Новейшими переводами „Демона“ являются „M. I. Lermontow. Demon, poemat przetłomaczyl z rossyjskiego Alf. Wróblewski“, Warszawa, 1901, 51 стр. и переводъ M. M. Bożawola-Poznański, появившiйся дважды, а именно въ 1910 г. въ изданiи „Książki dla wszystkich, 53 стр. и въ 1911 г. особымъ изданiемъ M. Arcta въ Варшаве также въ 53 стр., при чемъ на этомъ последнемъ изданiи имеется пометка, что переводъ законченъ 23 апр. 1907 г.

Такимъ образомъ имеется 5 переводовъ Лермонтовской поэмы въ 7 изданiяхъ.

Изъ всехъ перечисленныхъ польскихъ переводовъ „Демона“ лишь Врублевскiй помещаетъ передъ текстомъ посвященiе (dedykacja oryginala), являющееся переводомъ или точнее переложенiемъ, каковымъ является и весь переводъ „Демона“ у Врублевскаго, одного изъ 3 известныхъ посвященiй поэмы „Демонъ“, а именно: „Прими мой даръ, моя Мадонна“ (Przyjmij ten dar, o mia donna).

Наибольшей полнотой и близостью къ подлиннику, установленному академическимъ изданiемъ, отличается новейшiй изъ переводовъ „Демона“, именно Божавола-Познанскаго, въ которомъ сохраняется между прочимъ и размеръ подлинника.

Правильное пониманiе текста оригинала, уменье проникнуться настроенiемъ поэта и удачно воспроизвести его въ переводе на родной языкъ составляютъ несомненное достоинство перевода г. Бож. -Познанскаго и заставляютъ признать его наиболее удачнымъ по большей сравнительно съ переводами Коровая-Метелицкаго, Монковскаго и Врублевскаго точности, легкости и изяществу стиха. Неизбежные при переводе частью по требованiю языка, частью по требованiю стиха отступленiя отъ оригинала не искажаютъ однако смысла, настроенiя и общаго духа последняго.

По достоинствамъ въ смысле полноты при воспроизведенiи русскаго текста и въ смысле возможной точности и близости перевода къ оригиналу мы считаемъ наиболее после разсмотреннаго перевода Божавола-Познанскаго удачнымъ старшiй изъ известныхъ намъ переводовъ „Демона“ В. Сабовскаго, который старается сохранять и размеръ подлинника.

Появившiйся въ 1889 г. переводъ Коровая-Метелицкаго въ редакцiонномъ отношенiи не отступаетъ отъ русскаго текста Ефремовскаго изданiя; въ смысле же точности перевода, близости къ оригиналу этотъ переводъ заставляетъ желать многаго: то допускаются пропуски целыхъ образовъ и картинъ, то делаются излишнiя вставки и чуждыя русскому подлиннику измененiя образовъ.

Переводъ Монковскаго, относящiйся къ 1890 г., является, какъ и все упомянутые, удовлетворительнымъ съ точки зренiя полноты, но размера подлинника въ немъ не сохранено, а также нетъ точности выраженiй при передаче оригинала.

Самымъ слабымъ изъ всехъ польскихъ переводовъ „Демона“ является переводъ или скорее пересказъ А. Врублевскаго, появившiйся въ 1901 г. Размеръ подлинника въ немъ не сохраненъ. Отступленiй отъ текста оригинала въ смысле сокращенiй, пропуска целыхъ образовъ и картинъ очень много, равно какъ и неточностей, и даже неправильностей при передаче подлинника.

Изъ другихъ Лермонтовскихъ поэмъ ни одной не посчастливилось привлечь къ себе вниманiе столькихъ переводчиковъ, какъ „Демону“, а некоторыя, даже такiя известныя, какъ „Измаилъ-бей“, „Кавказскiй пленникъ“ и др. совершенно не дождались польскаго перевода.

Имеются два польскихъ перевода Лермонтовской поэмы „Хаджи-Абрекъ“, а именно: „Chadży Abrek, przeklad z Lermontowa, Boleslaw-Wiktor“ въ „Biblioteka Warszawska, 1854, III, 434—444 и „Chadży Abrek, powieść kaukazka, przelożyl St. Grudziński“, Poznan, 1872, str. 16.

Что касается перваго изъ указанныхъ переводовъ, то онъ является полнымъ и точнымъ; размеръ подлинника не сохраненъ.

„Мцири“ известно намъ два, при чемъ одинъ изъ нихъ Вл. Сырокомли изданъ дважды; такимъ образомъ можемъ отметить следующiя изданiя Лермонтовской поэмы „Мцири“ на польскомъ языке: 1) Laik klasztorny (Мцири) z Lermontowa prz. Wł. Syrokomli въ „Gawędy i rymy ulotne Władysława Syrokomli“, Wilno, 1854, str. 37—67; 2) Laik klasztorny, prz. Wł. Syrokomli, bibliot. Mrówki, 17, Lwów, 1883, str. 31; 3) Mcyri, prz. Czesł. Mąkowskiego въ изд. Mich. Lermontow, Wybór pism, Warsz. 1890.

Оба перевода и Сырокомли, и Монковскаго можно признать удачными какъ по полноте, такъ и по правильности въ общемъ перевода. Размеръ подлинника не сохраненъ ни въ томъ, ни въ другомъ изъ польскихъ переводовъ.

Известны намъ два польскихъ перевода Лермонтовской „Песни про царя Ивана Васильевича....“, а именно „Pieśń o Carze Iwanie Wasiliewiczu...“ prz. Szepielewicza въ „Athenaeum 1845, III, 122 и „Pieśń o Carze Iwanie Groźnym, o jego młodym opryczniku i dzielnym kupcu Kałasznikowie, prz. Cz. Mąkowskiego“ въ „M. Lermontow, Wybór pism“, Warsz. 1890, str. 211—227.

Второй изъ указанныхъ переводчиковъ, Монковскiй, полностью передаетъ текстъ оригинала со всеми припевками и старается держаться размера подлинника. Переводъ этого произведенiя можно признать более удавшимся этому переводчику, чемъ переводъ „Демона“ и „Мцири“, хотя, какъ было отмечено, переводы и техъ поэмъ нельзя признать неудачными. Неизбежная, какъ и во всякомъ стихотворномъ переводе, неточность, объясняемая нередко особенностями языковъ оригинала и перевода, требованiями размера и рифмы и т. д., есть и здесь, но она обыкновенно мало существенна.

Другая поэма Лермонтова на тему изъ древне-русской жизни „Бояринъ Орша“ известна намъ лишь по одному указанному у Estreicher’a⁷⁵), но оказавшемуся недоступнымъ для пользованiя переводу: „Bojar Orsza, poemat. Przełożył z rossyjskiego G(ust.) C(zernicki). Wydanie ozdobne. (Oddruk z Dziennika literackiego), Lwów, 1855, str. VII i 51.

Изъ известныхъ намъ въ одномъ и при томъ старомъ польскомъ переводе Лермонтовскихъ поэмъ отметимъ еще „Zbieg, legenda górali kaukazkich z Lermontowa“⁷⁶); этотъ переводъ Лермонтовской горской легенды „Беглецъ“⁷⁷) появился въ 1858 г. и сделалъ его „Bolesław Wictor“ достаточно полно, но съ некоторыми отступленiями отъ общепринятаго русскаго текста частью въ сторону черновыхъ варiантовъ, частью по самостоятельнымъ соображенiямъ переводчика.

„Ангелъ Смерти“ переведенъ на польскiй языкъ переводчикомъ „Демона“ Альф. Врублевскимъ въ 1901 г. „M. I. Lermontow. Anioł śmierci, poemat. Przetłomaczył z rossyjskiego Alfons Wróblewski. Warszawa, 1901“.

Въ смысле полноты картины при передаче оригинала переводъ является удовлетворительнымъ и значительно лучшимъ, чемъ переводъ „Демона“ у того же Врублевскаго. Размеръ подлинника не сохраненъ. Однако, переводъ не свободенъ отъ недочетовъ, которые сводятся главнымъ образомъ къ несогласнымъ съ подлинникомъ добавленiямъ и сокращенiямъ.

Изъ переводовъ драматическихъ произведенiй Лермонтова на польскiй языкъ можно отметить: „Maskarad, dramat w 4 aktach, tłomaczenie Antoniego Kolonkowskiego“, 1875⁷⁸).

Обращаясь отъ Лермонтовскихъ поэмъ и драмъ къ его роману „Герой нашего времени“, мы можемъ отметить 3 польскихъ перевода этого произведенiя, а именно 1) Bohater naszych czasów. Tłóm. Teodor Kön. Tom. I—II. Warszawa, 1844, str. 157 и 238⁷⁹) 2) „Bohater naszych czasów, powieść. prz. Cz. Mąkowski“⁸⁰) въ 1890 г. и 3) „Bohater naszych czasów, Romans, prz. W. Luboradzki, Złoczów“ 1894 и „Księżyczka Mary“ 1896⁸¹). Оба последнихъ перевода являются полными, но въ расположенiи отдельныхъ главъ романа между ними наблюдается некоторая разница.

Съ точки зренiя полноты перевода къ достоинству обоихъ переводовъ следуетъ отнести то, что даже стихи, встречающiеся въ „Бэла“ и „Тамань“ сохранены въ переводе и переданы Люборадзкимъ въ изящномъ и сохраняющемъ размеръ подлинника переводе lul. Choromańskiego, а Монковскимъ, хотя безъ соблюденiя размера подлинника и съ некоторыми отступленiями отъ оригинала, но тоже достаточно точно и красиво.

Сравнительное изученiе обоихъ польскихъ текстовъ съ русскимъ приводить къ выводу, что полнее и точнее вплоть до употребленiя русскихъ оборотовъ речи переводъ Люборадзкаго, польскiй же колоритъ более сохраненъ у Монковскаго наряду, однако, съ терминологiей подлинника при передаче спецiальныхъ типическихъ выраженiй кавказскихъ и русскихъ, поясняемыхъ въ примечанiяхъ. Полагаемъ, что переводомъ изъ „Героя нашего времени“ является отмеченный у Estreicher’a и известный намъ лишь по названiю переводъ „Pojedynek na Kaukazu“. Z Pamiętników oficera rossyjskiego przez L(eszka) B(orkowskiego), Lwów, Iabloński, 1848, str. 167.

— это переводъ отрывка романа „Герой нашего времени“, переименованный въ „Поединокъ“ вместо „Княжна Мери“.

Лермонтовская лирика не можетъ похвалиться обилiемъ переводовъ на польскiй языкъ; наиболее богато и вместе съ темъ довольно удачно представлена она въ не разъ упомянутомъ сборнике „М. Lermontow, Wybór pism“, где находимъ переводъ наиболее известныхъ лирическихъ произведенiй Лермонтова, какъ: „Modlitwa“⁸²), „Duma“, „Ojczyzna“, „Na zgon Puszkina“ „Kołysanka kozacza“, „Prorok“, „Trzy palmy“, „Tamara“ и др., всего 35 стихотворенiй.

Въ качестве же старшаго по времени польскаго перевода изъ области Лермонтовской лирики отметимъ „Więzień, z ross. Fl. Jalowiecki“⁸³) въ 1842 г.

Наиболее ценнымъ въ этой области представляется намъ трудъ Вл. Спасовича, помещенный, правда, сначала въ журнале „Вестникъ Европы“⁸⁴) подъ заглавiемъ „Байронизмъ у Пушкина и Лермонтова“, а затемъ переведенный подъ заглавiемъ „Bajronizm Lermontowa“ и помещенный какъ „wstęp krytyczny“ въ изданiи избранныхъ сочиненiй Лермонтова Ч. Монковскаго⁸⁵).

Более другихъ ценными являются и труды М. Здеховскаго, писавшаго, какъ известно, о Лермонтове и на польскомъ, и на русскомъ языкахъ, а также И. Матушевскаго. Не можемъ не отметить, что выдающiеся польскiе ученые, читающiе въ немецкихъ университетахъ, какъ напр. известный профессоръ Берлинскаго университета полякъ А. Брюкнеръ и ныне уже покойный профессоръ Бреславльскаго университета полякъ В. Нерингъ уделяли серьезное вниманiе обзору деятельности и оценке значенiя Лермонтова при университетскихъ чтенiяхъ передъ своими главнымъ образомъ славянскими слушателями.

5. Лермонтовъ у чеховъ.

целомъ ряде чешскихъ школъ, быстрый ростъ по лицу всей Чехо-Моравской земли „кружковъ“ любителей русскаго языка содействуютъ тому, что Лермонтовъ, наряду съ другими корифеями русской литературы, становится постепенно доступнымъ чешскому читателю въ подлиннике, а ростъ русско-чешскихъ книжныхъ торговыхъ сношенiй и появленiе на чешскомъ рынке недорогихъ русскихъ изданiй Лермонтова, несомненно, еще более будутъ содействовать ознакомленiю чеховъ съ нашимъ поэтомъ въ оригинале.

При отсутствiи пока у чеховъ перевода полнаго собранiя сочиненiй Лермонтова, у нихъ, однако, можно найти уже две подобныхъ попытки подойти къ нему: мы имеемъ въ виду переводъ важнейшихъ произведенiй Лермонтова на чешскiй языкъ и изданiе ихъ особыми книжками, способными дать общее представленiе о музе поэта, сначала въ 1872—74 гг. у А. Дурдика⁸⁶), а затемъ въ 1892—94 г. у Таборскаго⁸⁷).

И тотъ, и другой переводчики отнеслись къ своему делу серьезно, выполнили его тщательно, но переводы Таборскаго стоятъ выше. Таборскому въ заслугу можно поставить и систему въ расположенiи избранныхъ для перевода Лермонтовскихъ произведенiй: система эта хронологическая, и ходъ поэтическаго развитiя Лермонтова обрисовывается благодаря ей рельефнее передъ читателемъ.

Въ числе именъ первыхъ провозвестниковъ ознакомленiя чеховъ съ Лермонтовской музой надо поставить имена такихъ видныхъ чешскихъ поэтовъ и знаменитыхъ борцовъ за возрожденiе своей родины, какъ Л. Челаковскiй и К. Гавличекъ Боровскiй.

⁸⁸), а Гавличка въ 1870⁸⁹); однако, если принять во вниманiе широкую популярность обоихъ поэтовъ въ свое время и ихъ влiянiе на современное мыслящее и чувствующее чешское общество, то фактъ перевода ими Лермонтовскихъ произведенiй и известность этихъ переводовъ сначала хотя бы въ рукописномъ виде заслуживаетъ быть отмеченнымъ.

У Гавличка намъ известенъ переводъ лишь Лермонтовской „Козачьей колыбельной песни“ — Kozácká ukolébavka, př. K. Havliček Borovsky, N. Brod 1845, а у Челаковскаго находимъ переводы: „Три пальмы“ (Tři palmy), „Козачья колыбельная песня“ (Ukolebavka kozačky), „Споръ“ (Spor), „Пророкъ“ (Prorok) и „Ветка Палестины“ (Větev Palestiny). Кроме перваго изъ отмеченныхъ стихотворенiй, Челаковскiй сохраняетъ въ остальныхъ размеръ подлинника, обнаруживаетъ всюду правильное пониманiе текста. Мы встречаемъ на чешской почве и несколько антологiй изъ русскихъ поэтовъ вообще и изъ Лермонтова въ частности; въ качестве наиболее известныхъ и распространенныхъ изъ нихъ отметимъ: Vymazal. „Slovanska poesie“, Brno, 1874; „Květobor z předních basniků slovanských“, Brno, 1875; Chalupa, „Kvití z ruských luhů“, v Praze, 1885; „Niva“ 1893 и др.

Въ последнемъ изъ отмеченныхъ сборниковъ расчитанныхъ, повидимому, на широкую публику, переводы изъ Лермонтова (Ukolébavka, Borodino, Letorost palestinská), особенно переводъ „Козачей колыбельной песни“, не могутъ быть признаны удовлетворительными изъ-за обилiя неточностей, пропусковъ въ однихъ местахъ и растянутости въ другихъ и т. д.

„Демону“, а по обилiю и вместе съ темъ достоинству переводовъ „Песне о купце Калашникове“ и „Хаджи-Абреку“.

Различныхъ переводовъ „Демона“ намъ известно 5, при чемъ некоторые изъ нихъ перепечатывались; переводы эти вышли изъ подъ пера Е. Вавры въ 1863 г.⁹⁰), А. Дурдика въ 1872 г.⁹¹), И. Прокеша въ 1875 г.⁹²), К. Гупнера въ 1882⁹³⁹⁴); кроме того можемъ отметить и переводъ оперы „Демонъ“, поставленной впервые въ чешскомъ нацiональномъ театре въ 1885 г.⁹⁵) и съ техъ поръ не сходящей съ чешской сцены и пользующейся на ней успехомъ. Изъ известныхъ намъ чешскихъ переводовъ „Демона“ наиболее удовлетворительнымъ представляется переводъ Дурдика.

„Песня о купце Калашникове“ известна намъ въ 3 чешскихъ переводахъ Дурдика⁹⁶), Ф. В.⁹⁷⁹⁸), при чемъ наиболее верно схваченъ и переданъ духъ оригинала у последняго изъ переводчиковъ; кроме того можемъ отметить перепечатку этого Лермонтовскаго произведенiя въ оригинале съ переводомъ лишь менее понятныхъ словъ въ упомянутомъ уже раньше сборнике „Květobor“⁹⁹).

Однимъ изъ наиболее раннихъ чешскихъ переводовъ Лермонтовскихъ поэмъ является переводъ Е. Вавра¹⁰⁰) „Хаджи Абрека“ въ конце 50-хъ годовъ; тоже произведенiе переведено въ 70-хъ годахъ Дурдикомъ и въ 90-хъ Таборскимъ. Если переводы Дурдика и Таборскаго и въ данномъ случае имеютъ те же особенности, достоинства и недостатки, которые свойственны этимъ 2 главнейшимъ переводчикамъ Лермонтова на чешскiй языкъ, то переводъ Вавры интересенъ для нихъ, какъ одинъ изъ старшихъ переводовъ крупныхъ произведенiй Лермонтова на чешскiй языкъ. Въ переводе Вавры сохраненъ размеръ подлинника. Переводъ безъ пропусковъ передаетъ оригиналъ, сохраняя обыкновенно типическiя выраженiя, поясняемыя въ примечанiяхъ. Отступленiя отъ подлинника наблюдаются, но носятъ скорее характеръ неточностей, чемъ непониманiя или искаженiя оригинала: то эти неточности сводятся къ растянутости, то къ меньшей определенности, чемъ въ оригинале. Что касается перевода Дурдика¹⁰¹), то, до появленiя въ сборнике переводовъ изъ Лермонтова, онъ былъ напечатанъ въ журнале Květy¹⁰²¹⁰³) красивее обоихъ предшествующихъ.

Въ переводе и Дурдика¹⁰⁴) и Таборскаго¹⁰⁵) имеется поэма „Бояринъ Орша“.

„Сказка для детей“¹⁰⁶) и въ переводе Таборскаго „Ангелъ смерти“¹⁰⁷), „Измаилъ-бей“¹⁰⁸), „Сашка“¹⁰⁹).

Кроме того намъ известны въ переводе Ф. Прокеша 70-хъ годовъ „Аулъ Бастунджи“¹¹⁰„Мцири“¹¹¹), сделанный въ начале 50-хъ годовъ. Переводъ обнаруживаетъ знакомство съ известнымъ Боденштедтовскимъ переводомъ Лермонтова, называемымъ Коржинкомъ „zdařilý převod básnických spisův Lermontova od výtečného Bodenštedta v německém rouše“. Переводъ „Мцири“ является полнымъ.

Передача подлинника можетъ быть признана въ общемъ правильной и отвечающей высказанному самимъ переводчикомъ желанiю „дать переводъ по возможности верный, поскольку это допустимо духомъ чешскаго языка“. Размеръ подлинника сохраненъ. Изъ произведенiй Лермонтова не переведенными на чешскiй языкъ остались „Кавказскiй Пленникъ“, „Валерикъ“, „Казначейша“, „Корсаръ“ и некоторыя другiя.

Не можемъ указать чешскихъ переводовъ и драматическихъ произведенiй Лермонтова.

Зато Лермонтовская лирика представлена на чешской почве очень богато, гл. обр. благодаря темъ же умелымъ и очевидно прочувствовавшимъ Лермонтовскую поэзiю переводчикамъ А. Дурдику и Ф. Таборскому, которыхъ мы уже не разъ упоминали и общая оценка переводовъ которыхъ не можетъ не быть лестной.

„Козачьей колыбельной песне“: ее переводили, какъ было уже указано, и Гавличекъ¹¹²) съ Челаковскимъ¹¹³); переводили ее и Дурдикъ¹¹⁴), и Халупа¹¹⁵), и Таборскiй¹¹⁶¹¹⁷).

Свыше двухъ переводовъ имеется стихотворенiй: „Ветка Палестины“, а именно Челаковскаго¹¹⁸), Халупы¹¹⁹) и Таборскаго¹²⁰); „Парусъ“ въ переводахъ Пихля¹²¹¹²²) и Таборскаго¹²³); „Еврейская мелодiя“ въ переводахъ Юстовой¹²⁴), Б. Квапиловой¹²⁵) и Таборскаго¹²⁶„Три пальмы“ въ переводахъ Челаковскаго¹²⁷), Пражака¹²⁸) и Дурдика¹²⁹); „Чаша жизни“ — въ переводахъ Брожа¹³⁰), Ворачка¹³¹¹³²); „Кинжалъ“ въ переводахъ Арбеса¹³³), Дурдика¹³⁴) и Таборскаго¹³⁵); „Бородино“ — въ переводахъ В. Космака¹³⁶¹³⁷) и Таборскаго¹³⁸); стихотворенiе „Пророкъ“ известно на чешской почве въ переводахъ Челаковскаго¹³⁹) и Дурдика¹⁴⁰) и въ перепечатке русскаго оригинала съ пояснительными чешскими примечанiями¹⁴¹).

„Молитва“, а именно Дурдикомъ¹⁴²), Бурiаномъ¹⁴³), Таборскимъ¹⁴⁴) и неизвестнымъ¹⁴⁵), а кроме того она помещена въ русскомъ оригинале съ чешскими примечанiями въ „Květobor“¹⁴⁶).

чешскомъ переводе; изъ Лермонтовскихъ произведенiй, имеющихся въ двухъ переводахъ, бо́льшая часть падаетъ на долю не разъ упомянутыхъ сборниковъ Дурдика и Таборскаго. Такъ, темъ и другимъ переведены „На смерть Пушкина“, „Умирающiй гладiаторъ“, „Нетъ, я не Байронъ“, „Ангелъ“, „Смерть“, „Не смейся надъ моей пророческой тоской“, „Разстались мы“ и др.

Если бо́льшая часть переводовъ изъ Лермонтова, сделанныхъ дважды, принадлежитъ перу Дурдика и Таборскаго, то можно отметить и несколько двойныхъ переводовъ, изъ которыхъ одинъ сделанъ либо Дурдикомъ, либо Таборскимъ, а другой какимъ-либо инымъ переводчикомъ; въ качестве таковыхъ укажемъ переводы: „Выхожу одинъ я на дорогу“, „Два Сокола“, „Сонъ“ и др.

При обилiи Лермонтовскихъ произведенiй, переведенныхъ на чешскiй языкъ по два раза и более, мы находимъ у Дурдика 26, а у Таборскаго 66 переводовъ техъ произведенiй Лермонтова, которыя имеются лишь въ одномъ переводе одного изъ указанныхъ лицъ; отметимъ, что переводы Таборскаго вошли лишь въ „Sbornik svět. poesie“, č. 6 и č. 38, а большая часть переводовъ Дурдика появилась не только въ „Světova poesie“ X, 1874, II, но и въ журналахъ „Květy“, „Lumír“, въ сборнике „Slovanská poesie“, Vymazal и др.

Помимо переводовъ Дурдика и Таборскаго имеется и еще несколько единичныхъ чешскихъ переводовъ Лермонтовскихъ произведенiй; принадлежатъ они перу Прокеша (I. Prokeš), который сделалъ переводы „Loďka“ и „Dívka“ (Album Slov. Listů, 1875), Челаковскаго, переведшаго „Spor“ (Č. Č. М. 1857, 24), Ворачка, изъ-подъ пера котораго вышло „Tak ohnivě vic tebe nemilují“ (Ruch. 1880, 251), Юнга, который перевелъ „Probuzení“ (Květy, 1884, II, 281), а также I. B. „Utěcha“ (Zlaté Klasy 1856, 9) и V. Č. B. „Uvězněný rytíř“ (Lumír 1854, II, 1225).

Переводы Лермонтовскихъ стихотворенiй не прекращаются на чешской почве съ 50-хъ годовъ прошлаго века и до появленiя более или менее полныхъ сборниковъ избранныхъ произведенiй Лермонтова въ переводахъ Дурдика и Таборскаго.

обнаруживаютъ правильное пониманiе оригинала и серьезное отношенiе къ принятому на себя делу.

Изъ нестихотворныхъ произведенiй Лермонтова на чешскомъ языке имеется полный и правильно передающiй подлинникъ переводъ „Героя нашего времени“. Переводъ этотъ сделанъ Я. Жебро и вышелъ въ изданiи Оттовой дешевой библiотеки въ 1879 г. подъ заглавiемъ „Hrdina naší doby“, přel. I. Žebro, Lacina kníhovna národní, č. 29.

Старшимъ переводомъ этого произведенiя является сделанный изъ „Dennica Warszawska“ переводъ I. Sl. T. въ журнале Česka Wčela¹⁴⁷) 1844 отрывка „Тамань“.

Въ томъ же 1844 году, но въ другомъ журнале, именно въ „Kwěty“¹⁴⁸„Tamaň. Wyňatek z příběhu Lermontowa nazwaného Bohatýr našeho wěku“. Позднее тотъ же отрывокъ „Тамань“ мы находимъ въ переводе Вацлика въ 50-хъ годахъ¹⁴⁹) и въ переводе Летинскаго въ конце 60-хъ¹⁵⁰).

По обилiю переводовъ за „Таманью“ следуетъ „Фаталистъ“, появившiйся въ переводахъ 1853¹⁵¹), 1875¹⁵²) и 1881 годовъ¹⁵³).

„Княжны Мери“ и „Бэлы“ также появляется въ 50-хъ годахъ: первый въ газете, Pražske Noviny“¹⁵⁴) изъ-подъ пера F. B. K., а второй въ журнале „Lumír“¹⁵⁵) изъ-подъ пера „A. Strauch“.

Отдельно появлялись въ чешскомъ переводе также отрывки „Karagez, zpominka z Čerkeska“ въ „Narodni Nowiny“, 1850, № 12, 13 и „Z cestovních zápiskův, z pozůstalosti I. Holého“ въ Koleda, 1877, 269.

Въ 4 переводахъ известна на чешскомъ языке и повесть Лермонтова „Ашикъ-Керибъ“. Впервые перевелъ ее въ 1854 г. A. Prachovský¹⁵⁶žek¹⁵⁷), потомъ въ 1880 V. Havel¹⁵⁸) и наконецъ въ 1893 г. Fr. Taborský¹⁵⁹).

Переходя къ вопросу объ оценке личности и творчества Лермонтова чехами, мы должны отметить, что первые видные представители чешскаго Парнаса не въ достаточной мере знали и ценили Лермонтовскую музу. Такъ знаменитый певецъ славянской взаимности и авторъ „Slávy dcera“ не уделяетъ места Лермонтову, какъ и Пушкину, въ храме Славы, тогда какъ упомянуты имена не только Ломоносова, Державина, но и Жуковскаго, и Хомякова. Л. Челаковскiй, переводившiй, какъ мы видели, изъ Лермонтова, не включилъ однако его произведенiй въ свою русскую антологiю¹⁶⁰).

Далее, хотя Гавличекъ и перевелъ „Козачью колыбельную песню“, однако въ письме изъ Москвы въ 1843 г., отзываясь весьма одобрительно о Гоголе, онъ обо всехъ остальныхъ русскихъ писателяхъ, въ томъ числе, следовательно, и объ известномъ ему Лермонтове, отзывается, какъ объ „imitatorum pecus“¹⁶¹ Мицкевича и т. д.

Лишь въ эпоху Галька и Неруды Лермонтовъ на ряду съ Байрономъ и Пушкинымъ начинаетъ служить образцомъ, и въ творчестве Пфлегера Моравскаго (Pan Vyšinský), Св. Чеха и др. мы находимъ уже отзвуки Лермонтовскихъ мотивовъ и настроенiй.

Среди имеющихся на чешскомъ языке критическихъ заметокъ о Лермонтове обращаетъ на себя вниманiе одна изъ статей 50-хъ годовъ, а именно „Lermontov a předni básnikové Rušti, úvod k překladu Lermontova básně Mciri od I. B. Kořinka“¹⁶²).

Коржинекъ сообщаетъ въ своемъ очерке краткiй бiографическiй очеркъ о Лермонтове, отмечаетъ влiянiе на него Байрона, Пушкина, Жуковскаго, Бенедиктова и даетъ характеристику и оценку его важнейшихъ произведенiй, изъ которыхъ особенно высоко ставитъ „Píseň o statném kupcu Kalašnikovu“.

Бiографическихъ очерковъ о Лермонтове имеется у чеховъ несколько, напр. въ книжке „Slovanská poezije“, I, Fr. Vymazal, Brno, 1874, 158; въ монографiи Fr. Provaznik¹⁶³„M. I. Lermontov. Literarni studie“, где имеется бiографическiй очеркъ и оценка литературной деятельности поэта и т. д.

Заметку бiографическаго характера, по сообщенiю Раевскаго, поместилъ О. Červinka въ журнале Květy¹⁶⁴), подъ заглавiемъ „O souboji a smrti Lermontova“.

Несколько заметокъ въ чешскихъ газетахъ и журналахъ появилось въ 1891 г. по случаю 50-летiя смерти поэта: такъ намъ известны статья д-ра І. Караска¹⁶⁵), статья Ф. Таборскаго „K jubileu Lermontova“¹⁶⁶„Oslava Lermontova“¹⁶⁷), статья „27 července 1891“¹⁶⁸) и др.

Можемъ отметить одну известную намъ заметку, появившуюся и по поводу 40-летiя смерти Лермонтова, именно „Pamatka umrtí Lermontova“ въ „Ruch“ 1880—81, 296.

По русскому пособiю Евстафьева сделана была заметка о Лермонтове, какъ драматическомъ писателе, помещенная въ журнале „Česka Thalia“ 1891, 11 подъ заглавiемъ „Lermontov, jako dramatik“.

„Česka Revue“ и появившаяся въ отдельномъ изданiи работа D-ra I. Folprecht „Michal Iurjevič Lermontov, Praha 1910“.

Являясь результатомъ изученiя монографiй о Лермонтове на русскомъ языке, а также на немецкомъ, чешскомъ и польскомъ, эта работа обнаруживаетъ знакомство автора съ творчествомъ русскаго поэта какъ въ оригинале, такъ и въ лучшихъ чешскихъ переводахъ.

Пользуется авторъ для своей монографiи трудами Быкова, Н. Котляревскаго и Спасовича, главами о Лермонтове у Белинскаго, Водовозова, Андреевскаго, Пыпина, Энгельгардта.

Изъ немецкихъ пособiй Фольпрехтъ воспользовался работами Боденштедта, Рейнхольдта и А. Брюкнера, изъ польскихъ — И. Матушевскаго и М. Здеховскаго, а изъ чешскихъ — Стина.

Вся монографiя состоитъ изъ 3 частей: сначала мы находимъ вступительную часть, являющуюся выраженiемъ взгляда автора на Лермонтова; далее идетъ бiографическая часть, излагаемая параллельно съ характеристикой типичныхъ для того или иного перiода жизни поэта произведенiй; наконецъ, дается являющiйся наиболее ценнымъ во всей монографiи обзоръ его важнейшихъ произведенiй: „Демона“, драматическихъ произведенiй, „Героя нашего времени“, и делается характеристика его поэтической деятельности въ целомъ. На основанiи монографiй, послужившихъ фундаментомъ для работы Фольпрехта, последнимъ выясняется отношенiе Лермонтова къ эпохе и другимъ писателямъ иностраннымъ и русскимъ, въ особенности къ Пушкину. Приводя цитаты, авторъ монографiи пользуется неоднократно русскимъ текстомъ Лермонтовскихъ произведенiй, передаваемыхъ однако латинской транскрипцiей; въ большинстве же случаевъ онъ цитируетъ переводы Таборскаго (На смерть Пушкина; Когда волнуется желтеющая нива; Я, Матерь Божiя), Дурдика (Дума; И скучно, и грустно) и др.

„M. I. Lermontov. Báseň z cyklu „Hroby básniků slovanských“, naps. I. P. Koubek¹⁶⁹) и „Hrdina naší doby (na M. Lermontova)“, V. Otomara¹⁷⁰).

6. Лермонтовъ у словаковъ.

Литература о Лермонтове на словацкомъ языке исчерпывается почти исключительно переводами его произведенiй, при томъ немногочисленными.

Более другихъ Лермонтовскихъ произведенiй посчастливилось у словаковъ „Герою нашего времени“; раньше другихъ и при томъ дважды появился переводъ „Тамани“: сначала въ журнале „Sokol“¹⁷¹ переводъ „Taman“ въ журнале „Orol“¹⁷²), при чемъ стихи сначала приведены по-русски въ оригинале, транскрибированномъ латиницей, а въ примечанiи данъ стихотворный переводъ на словацкомъ языке.

Одновременно съ переводомъ „Тамани“ въ переводе того же Незабудова (Nezabudov-Nosák) помещается въ „Orol“ отрывокъ „Fatalist“¹⁷³).

Позднее г-жа Шкультети (Bohdana Škultetý), обнаруживающая въ своихъ переводахъ съ русскаго основательное знанiе русскаго языка и любовь къ русской литературе, пополнила пробелъ словацкой литературы въ области полнаго перевода „Героя нашего времени“ на этотъ языкъ и поместила въ редактируемомъ ея мужемъ, известнымъ словацкимъ ученымъ І. І. Шкультетымъ, журнале „Slovenske Pohl’ady“ переводъ „Bela“¹⁷⁴), „Maxim Maximič“¹⁷⁵„Kňažna Meri“¹⁷⁶). Типичные русскiе и кавказскiе термины переводчица передаетъ языкомъ оригинала, давая въ примечанiяхъ надлежащiя поясненiя; переводитъ она въ примечанiяхъ и французскiя фразы подлинника.

Изъ переводовъ Лермонтовскихъ нестихотворныхъ произведенiй можемъ отметить также переводъ „Ашикъ-Кериба“¹⁷⁷).

Перу известнаго словацкаго поэта Гвездослава (Hviezdoslav — Pavel Orszagh) принадлежитъ достойный славнаго имени переводчика переводъ Лермонтовской „Píseň o carovi Ivanovi Vasiljevičovi, mladom opričniku a statnom kupcovi Kalašnikovi“ и поэмы „Демонъ“ (въ „Slov. Pohl’ady“ 1912, Soš 7, 8—9).

Изъ Лермонтовской лирики известны намъ переводы на словацкiй языкъ „Smrt“ (př. I. Škultetý — Sl. Pohl. 1891, 519), „Jej“ (přel. O. Chrobak), „Epitafia“ (př. O. Chrobak); кроме того въ русскомъ оригинале было помещено въ Sl. Pohl. 1898, 373 стихотворенiе „Отчизна“.

 І. Шкультетаго въ „Slov. Pohl’ady“. 1891, 9.

У лужицкихъ сербовъ, насколько намъ известно, не имеется переводовъ изъ Лермонтова и статей о немъ.

П. Заболотскiй.