На другой стороне Торговой улицы, ныне улицы Печатников, на углу Мастерской (теперь № 10/8), стоял некогда дом, принадлежавший генерал-майору Никите Васильевичу Арсеньеву, родному брату деда М. Ю. Лермонтова.
Это был большой барский двухэтажный особняк. Оба фасада на Торговую и Мастерскую улицы были украшены в центре тяжелыми аттиками. В двадцатых годах XIX века Арсеньев занимал должность директора Военно-Сиротского Дома у Обухова моста. Относясь с исключительной небрежностью к своим обязанностям, он появлялся в корпусе лишь в дни больших экзекуций. Для этого в рекреационном зале собирали всех кадет, с трепетом ожидавших появления Арсеньева. Входя в зал, он, не здороваясь, тотчас набрасывался с бранью на провинившихся и в ответ на мольбы о пощаде бил их тяжелой табакеркой по лицу. Однако вследствие обнаруженных в корпусе непорядков Арсеньев был уволен, получив новую должность директора вновь открытой на Петергофской дороге больницы для умалишенных. Очевидно, его грубость и жестокость почитались достоинствами, вполне соответствующими его новым обязанностям.
Обширный двухэтажный дом Арсеньева замыкал с трех сторон двор. При доме был сад, тянувшийся по Мастерской улице, ныне Лермонтовскому проспекту, с большой деревянной беседкой, существовавшей еще в шестидесятых годах. Садовый участок был впоследствии продан и на нем возвели новое большое здание. Не уцелел и старый дом Арсеньева. Архитектор Долгинов в 1912 г. перестроил и надстроил арсеньевский дом, превратив его в шестиэтажное здание, отделанное в стиле модерн. Но во дворе "заметны еще и поныне следы старого двухэтажного здания. На лестнице по улице Печатников выступают заложенные аркады.
В этом доме Арсеньева его дальний родственник Н.М.Лонгинов встречал в 1832 г. Лермонтова. Юный поэт, приехавший в Петербург для поступления в университет, был поручен попечению своего деда. Но поэту, как известно, не удалось вступить в число студентов, и вскоре Лонгинов увидел его здесь в форме юнкера школы гвардейских подпрапорщиков. Следующая их встречу произошла уже в Царском Селе, где стоял гусарский полк, в котором по окончании школы служил Лермонтов. В 1836 г. они снова встретились в доме Арсеньева, где поэт, приезжавший из Царского Села, обычно занимал комнаты нижнего этажа. "После обеда, - рассказывает Лонгинов, - Лермонтов позвал меня к себе вниз, угостил запрещенным тогда плодом - трубкой, сел за фортепьяно и пел презабавные русские и французские куплеты (он был живописец и немного музыкант). Как-то я подошел к окну и увидел на нем тетрадь; на заглавном листе крупными буквами было написано: "Маскарад, драма". Я взял ее и спросил у Лермонтова: его ли это сочинение? Он обернулся и сказал: "Оставь, оставь, это секрет". Но потом подошел, взял рукопись и сказал, улыбаясь: "Впрочем, я тебе прочту что-нибудь; это сочинения одного молодого человека", - и действительно, прочел мне несколько стихов..."