XVII
Что, в конце концов, были все те невзгоды в жизни ”Домика”, которые он претерпел за сто лет своего существования, перед надвинувшейся в годы Великой Отечественной войны угрозой быть уничтоженным!
Опасность нависла над музеем, когда вражеские самолеты в конце лета 1942 года начали сбрасывать на Пятигорск бомбы. Было отмечено, что фашисты бомбят не только военные объекты и промышленные здания, но и просто группы советских людей. А к ”Домику” в эти дни так тянулся народ... В саду часто собиралась густая толпа выздоравливающих раненых из близлежащих госпиталей. Это могло в любую минуту привлечь внимание гитлеровских стервятников.
Но еще грознее сделалась опасность, когда гитлеровские захватчики прорвались на земли Ставрополья. Фронт приближался к району Кавказских Минеральных Вод. С боями отходили советские войска. Эвакуировались госпитали, городские учреждения, жители Пятигорска...
А мы?.. Сотрудники музея твердо знали одно: ”Домик” оставить нельзя! Экспонаты музея не удалось вывезти в безопасное место, и они нуждались в охране. Но даже если бы они и были вывезены, ведь оставался ”Домик”. О нем-то в первую очередь и предстояло позаботиться. В трудную для Родины годину нельзя было позволить вражеским рукам разорить эти дорогие для народа стены, свято хранившие память великого поэта.
Коллектив ”Домика” чувствовал ответственность и за экспонаты Ростовского музея изобразительных искусств.
Этот музей в декабре 1941 года был эвакуирован в Пятигорск. Вывезти его дальше в осложнившихся условиях военной обстановки на Кавказе оказалось невозможно. Двадцать шесть ящиков — большинство из них огромной тяжести — с картинами, скульптурами и другими экспонатами нашли временный приют в одном из сараев Лермонтовской усадьбы. С приближением фронта к Пятигорску хранитель музея эвакуировался... Так и ростовские экспонаты оказались на попечении коллектива ”Домика Лермонтова”, состоявшего в те дни из трех женщин — директора и двух научных сотрудниц М. Ф. Николевой и Н. В. Капиевой. Впрочем, в трудное военное время научные сотрудники выполняли в музее все обязанности — от дежурства в кассе до проведения экскурсий по ”Домику”.
О Маргарите Федоровне Николевой следует несколько слов сказать особо. Человек передовых революционных взглядов, большой образованности, она в юности была близким другом Ф. Э. Дзержинского, знала В. И. Ленина и, будучи петербургской курсисткой, помогала нелегально распространять ленинские брошюры; была близка с Н. К. Крупской, переписывалась с нею. Много лет жизни Николева посвятила изучению творчества Лермонтова, написала о нем книгу. Ко времени, о котором идет речь, она — персональная пенсионерка весьма преклонных лет — была эвакуирована из блокированного Ленинграда в Пятигорск и поселилась при Лермонтовском музее. В Лермонтовской усадьбе нашли приют еще Н. А. Лискун, племянница М. Ф. Николевой, научный сотрудник Пушкинского дома Л. Н. Назарова, доктор Макашина из Ростова. В большом, выходящем на улицу доме была квартира директора музея. Накануне вступления гитлеровцев в Пятигорск в одной из комнат этого служебного дома была поселена Н. В. Капиева с семьей. Таким образом, были люди, готовые охранять ”Домик”.
Сотрудники музея создали маленький ”штаб”, тогда никак не окрещенный, а позднее, после освобождения Пятигорска, кем- то названный ’’Штабом спасения ”Домика Лермонтова”. Разработали план: 1. Вывеску над воротами снять. 2. В ”Домике” поселить тех, кто в эти дни обитал в Лермонтовской усадьбе. Кабинет Лермонтова сохранить неприкосновенным, придать ему вид чего-то вроде кладовой, нагромоздить там старую мебель, пустые ящики. 3. Наиболее ценные экспонаты, рисунки, утварь и т. д. надежно спрятать. 4. Установить во дворе музея круглосуточное дежурство сотрудников и друзей ”Домика”.
Вывеска музея снята и спрятана в подвал. ”Домику” придали вид жилого помещения. Ворота заперты на замок, дежурные впускали только друзей ”Домика”, только тех, кто тревожился о его судьбе, хотел так или иначе ему помочь: Е. А. Шан-Гирей, известного в городе врача А. А. Козерадского, Л. П. Мытникову, жену хранителя Ростовского музея, художника Б. Н. Тарасенко, доктора А. А. Волкову и еще несколько человек.
Приходящие друзья поселили в нас мучительную тревогу
— Зачем сняли вывеску? — спрашивали они. — Ведь все равно фашисты узнают, что здесь был музей... Хуже будет. Скажут — хотели скрыть...
Что же в самом деле лучше? Оставить вывеску или снять? Как надежней уберечь ”Домик”? В конце концов, посовещавшись, решили: раз вывеска снята, пусть так и остается. На всякий случай в книге приказов была сделана запись: ’’Закрыть музей на ремонт”. Приказ датирован месяцем раньше.
в музее), иллюстрации известных художников к произведениям Лермонтова, вещи, принадлежавшие семье Верзилиных.
Среди отобранного был портрет В. И. Ленина, портрет и собственноручное письмо Н. К. Крупской, свидетельствующее о любви Владимира Ильича к Лермонтову, портреты выдающихся советских писателей. Ящики забили и тщательно засыпали землей в траншеях бомбоубежищ, которые были вырыты во дворе и в саду музея.
Некоторые менее ценные экспонаты убраны в одну из комнат большого дома и в подвал ”Домика”.
Но вот что любопытно: в то время как сотрудники ”Домика” дрожали за его судьбу, у населения была твердая вера в его неприкосновенность, незыблемость. На чем основана была эта вера? Конечно, на том, что имя великого Лермонтова всемогуще, что его не посмеют тронуть даже озверевшие враги.
В минуту грозной опасности, когда оккупанты уже входили в город, пришел в ”Домик” коммунист М. Л. Крайников, в то время директор ростовской бумажной фабрики, случайно не успевший эвакуироваться из Пятигорска. Чтобы помочь ему, решили, что для видимости т. Крайникову следует ”преобразить- ся” в беспартийного служащего. Для этого ему было выдано удостоверение, что он является сотрудником музея, оформлена трудовая книжка, сделана соответствующая отметка в паспорте. Затем даны кое-какие канцелярские принадлежности, книги. Со всем этим ”имуществом” т. Крайников ушел в Кисловодск, где его никто не знал. И там ему удалось пережить оккупацию, сохранить в неприкосновенности свой партийный билет и даже оказать помощь партизанам (как рассказывал командир партизанского отряда И. И. Пуд).
”Домика Лермонтова” Н. И. Бронштейн, Полина Ивановна Бронштейн, тоже пришла в ”Домик”, когда ей и ее детям грозила в период оккупации смертельная опасность.
Здесь укрывалась она в течение трех суток, уже в то время, когда музей был открыт. А ведь кругом хозяйничали фашисты. По вечерам они приходили в садик музея из соседних домов. Одного вечера никогда не забыть. Полина Ивановна ночевала в ”Домике”. Дежурившая тогда Капиева пришла ко мне смертельно бледная. Оказывается, Бронштейн во сне кашлянула, а в саду сидели немцы... По счастью, губная гармошка, — их излюбленное развлечение — видимо, заглушала другие звуки. Надо ли напоминать, что за укрывательство евреев фашисты применяли одну меру наказания — расстрел.31
А что только не пришлось прятать в музее! Сотрудники городской библиотеки перенесли сюда наиболее ценные издания. Книги были укрыты в сарае. Профессор Т. В. Прохоров, уезжая из Пятигорска в последние дни перед оккупацией, сдал на хранение свою работу о творчестве А. А. Бестужева-Марлинского. Уполномоченная домовладения № 14 по Советскому проспекту попросила спрятать домовую книгу. Старик сосед принес старинный цветного стекла стакан...
Соседняя школа № 8 даже бомбоубежище вырыла не у себя в школьном дворе, а в саду музея, тоже, по-видимому, веря, что ”Домик” неприкосновенен.
Нечего и говорить, что такая вера поднимала наш дух, но и увеличивала ответственность.
”Домик Лермонтова” — святыня, связанная с именем великого поэта, — незыблем...
Ночь с 8 на 9 августа... Фашисты подвергли город артиллерийскому обстрелу. До рассвета гремели орудийные разрывы, слышалась перестрелка... Наши части отступали с боями. Маленький коллектив музея вместе со своими семьями, с детьми провел эту ночь в подвале ”Домика”. До рассвета, по очереди, несли дежурство во дворе Лермонтовской усадьбы.
Утро 9 августа. Молча сидим в библиотеке музея. Похоже, что мы присели по старинному русскому обычаю перед дальней дорогой, чтобы, встав, сказать ”прощай” и пуститься в путь. Увы! Пути были отрезаны. Фашистские захватчики уже входили в Пятигорск.
Перед лицом ”Домика”, у степы, где находится мраморная доска со словами: ”Дом, в котором жил поэт М. Ю. Лермонтов”, проведено было собрание сотрудников музея.
— Настают тяжелые дни. Мы должны быть готовы ко всему. Только никогда не надо забывать, что Россию еще никому не удавалось победить. Всегда, при всех обстоятельствах каждый должен помнить: наша обязанность сохранить драгоценные стены лермонтовского дома...
Вечер того же дня... Где-то поблизости, в городе, хозяйничает враг... Осторожно открываем калитку, на которой так много лет висела спрятанная теперь вывеска ”Музей ”Домик Лермонтова”...
Снизу из города доносится затихающий рев танков, гул машин, тарахтенье мотоциклов... Слышны и еще какие-то неясные, но для нас страшные звуки... Вдруг эти отдаленные шумы разрывает четкий металлический выкрик: ”Хальт!” Он не относится к нам, мы не видимы в темноте, но он подействовал на нас как удар.
Примечания
31П. И. Бронштейн не регистрировалась по приказу фашистов и ей удалось спастись вместе с детьми.