"... Изъездил линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани"
(К истории лермонтоведения на Кубани)
Нельзя сказать, что о поездках Лермонтова на Кубань мы мало знаем. Однако не все вопросы до сих пор разрешены. О пребывании поэта на земле черноморцев писали еще до революции. Собирая материалы для биографии Лермонтова, П. А. Висковатый обращался к кубанскому краеведу Е. Д. Фелицыну, и тот в 1879 г., посетив Тамань, зарисовал хату, в которой останавливался Лермонтов. Правда, рисунок имел один существенный недостаток — в нем отсутствовала привязка домика к частям света.
Евгений Дмитриевич первым собрал предания у местных жителей и сообщил их Висковатому В 1891 г. в журнале "Русский архив" появилась небольшая заметка инспектора Темрюкского городского училища О. Арканникова "О пребывании Лермонтова в Тамани", но она, к сожалению, сообщала легендарные сведения.
хотя статья Соколова увидела свет через несколько лет после его смерти, все же был сделан существенный вклад в кубанское лермонтоведение.
В 1946 г. на страницах альманаха "Кубань" появился небольшой очерк В. А. Михельсона "Лермонтов на Кубани", но, справедливости ради, следует отметить, что никаких новых, а тем более конкретных сведений он не содержал. Это были больше размышления по поводу...
Прошло пятнадцать лет, и в Тамани оказался саратовский журналист Л. И. Прокопенко. Это ему принадлежит инициатива в увековечении лермонтовских мест в Тамани. Это он первым объяснил тогдашнему директору совхоза необходимость установить к юбилею поэта памятный знак.
Все сразу загорелись желанием отметить память о Лермонтове в Тамани созданием обелиска. Решили, что самый подходящий материал для этих целей, — красный финский гранит, благо, что четыре крупных гранитных блока, оставшиеся от памятника первым запорожцам, высадившимся в Тамани, были еще целы. Повезли камень в Краснодар, передали скульпторам. Те, посовещавшись, предложили таманцам несколько иное решение: сделать обелиск вытянутым вверх. Тогда же предложили совершить обмен. У мастеров оказались серые мраморные плиты, которыми когда-то был облицован памятник Екатерине II в Ека- н теринодаре. Они-то и пошли на обелиск. Из бронзы отлили не очень удачный барельеф, из чугуна — плиту с короткой надписью о том, что в 1837 году Лермонтов жил в Тамани.
В октябрьский день 1964 г. памятный знак был торжественно открыт. На пустынном месте заложили сквер, который только недавно стал густым зеленым массивом. Вот тогда-то, при открытии, и высказал Леонид Иванович мысль о необходимости восстановления хаты, в которой останавливался Лермонтов.
В 70-е годы вышел в Крыму путеводитель, в котором любопытствующим туристам сообщалось о достопримечательностях Керчи, о том, что желающие могут совершить прогулку на теплоходе в Тамань и осмотреть не только древности и памятник казакам, но и лермонтовские места, увидеть хату, в которой останавливался поэт. Нашелся какой-то досужий путешественник, который добрался до Тамани, стал искать тот самый дом, но кого ни спрашивал, так никто ответить и не смог, а какой-то таманец на его расспросы то ли в шутку, то ли всерьез ответил:
— Та была тут хата старая, да директор совхоза сгорнул ее под кручу бульдозером!
Турист стал писать, дошел до ЦК. Бумагу, как полагается, спустили по инстанции. Директора совхоза "Южный" В. А. Кириченко вызвали в райком партии, отругали для начала и приказали восстановить хату. Эти почти анекдотические сведения рассказал нам сам Владимир Александрович Кириченко. Что ему оставалось делать. Обратился он за помощью в Темрюкский музей, те, в свою очередь, в Краснодарский краевой музей, музей связался с только что созданным краевым отделением общества книголюбов. Писатель Н. Ф. Веленгурин, возглавлявший тогда общество, деятельно схватился за решение этой задачи. Вместе с архитектором А. Оболониным они сделали реконструкцию восстановления подворья черноморского казака. За основу взяли два рисунка: тот, который сделал в 1879 г. Е. Д. Фелицын, и знаменитый рисунок Лермонтова "Тамань". Соединили их воедино, сделали чертежи, рисунки, работа закипела. Правда, строители сначала взялись за отвесы, за точную разбивку. Приехал В. А. Кириченко, видит: все стоит по ниточке, понял, что так не могло быть. Приказал все разобрать. Благо, что не очень-то высоко возвели стены, и начали рабочие класть камень на глаз. И ничего, получилось.
В 1975 г. состоялся первый лермонтовский праздник поэзии на Кубани, совпал он с закладкой будущего музея, который был открыт уже осенью следующего года. Первую экспозицию делали сотрудники Краснодарского краевого музея К. Е. Волкова, Н. А. Корсакова вместе с директором Темрюкского музея М. И. Лют. Но, к сожалению, в те годы о пребывании Лермонтова на Кубани в 1837 г. никто себе ясно ничего не представлял. Даже авторы проекта восстановления все сделали так, как родилось в их головах. Уже потом нам удалось выяснить, что на самом-то деле подворье выглядело совершенно иначе. И место выбрали не то, и хаты не так поставили, а все потому, что в спешке делали это дело. А ежели бы изучили все как следует, поискали бы, то что-то и нашли бы. Ведь существовала фотография той самой хаты, и сделали ее в 1912 г. Больше того, у многих таманцев есть она дома, увеличенная, вставленная в рамку На фотографии изображен Вознесенский собор, памятник первым запорожцам, который таманцы называют "Памятник Антону Головатому". Слева над обрывистым берегом стоит хата, повернутая длинной глухой стеной с одним маленьким окошечком в сторону моря. Внизу, под кручей лежит строительный камень, из которого в 1913 г. построили гостиницу, превратившуюся после революции в административное здание Таманского портопункта.
"домика Лермонтова", был В. В. Соколов, обнаруживший купчую на покупку Федором Мысником двора у Елизаветы Лебедевой.
Розыски Соколова продолжил в 30-е годы директор Таманского археологического музея А. Г. Остроумов. Сын местного священника, агроном по образованию, Остроумов был историком по воспитанию, продолжая дело своего отца, также страстно интересовавшегося прошлым Тамани. Это ему должны низко поклониться кубанцы за спасение памятника первым запорожцам. Уже начали снимать его в годы коллективизации по распоряжению председателя сельского совета с трудно произносимой эстонской фамилией. Развинтили скульптуру казака по частям. А Остроумов тем временем стал посылать телеграммы: в Москву, в Академию наук, ученым. Наконец забили тревогу Памятник удалось отстоять, а собор все-таки разобрали, и следа от него не осталось, вот только на той единственной фотографии и сохранился его облик в памяти народной.
В 1939 г. в своей статье "Лермонтов в Тамани", опубликованной в краевой газете "Большевик", Остроумов, дополняя Соколова, писал и по поводу контрабандистов, и по поводу прежнего владельца:
"Этими баркасами за плату широко пользовались контрабандисты — татары, притон которых был тут же, под кручей, на берегу моря, где впоследствии торговец Барабаш построил коммерческую гостиницу (ныне здание морского агентства).
Обширная территория под этой кручей — дворы гражданина Левицкого и бывших наследников Савельевых (ныне двор граждански Бобрылевой) — составляла в то время один двор и принадлежала во второй четверти прошлого столетия казаку Федору Мыснику".
— 125-летием со дня рождения и 100-летием со дня смерти Лермонтова на хате Бобрылевой предполагалось установить мемориальную доску, но этому помешала война.
Во время немецкой оккупации Тамани этот двор со всеми надворными постройками был уничтожен. В 1948 г. пустующая территория была передана решением Темрюкского райисполкома в ведение Таманского морского порта, а затем даже отошла к Керчи. Вернуть ее удалось лишь в 1984 г. И хотя засадили ее чахлыми сосенками, она так и пустует — немой укор нам всем за то, что не удалось на нем восстановить подворье Мысника или хотя бы убедить начальство именно там поставить памятник Лермонтову, а не лепить все вокруг музейного комплекса.
Не принято у нас писать о положении музейного работника на селе, а напрасно. Ведь и прав он никаких не имел, а руководство колхозов и совхозов да разные функционеры: председатели сельских советов, их заместители и прочие и прочие — вообще "музейщиков" за людей не считали.
Помнится, приехал в конце 70-х гг. на отдых в Тамань известный журналист-международник Николай Хохлов, познакомились мы с ним, даже подружились, а когда узнал о сложных взаимоотношениях, взялся помочь. Несколько вечеров объяснял директору совхоза значимость музея, а потом и вовсе перешел на простой язык.
— Таких совхозов, как Ваш, — говорил он директору, — тысячи по стране. Кто знает имя директора — никто. А вы помогите музею, музей вас прославит. И действительно, изменилось отношение руководства совхоза, а через несколько лет присвоили ему звание "Заслуженный работник культуры РСФСР".
* * *
основном фонде музея их свыше 10 тысяч, огромная библиотека, и большой рукописный фонд В. А. Мануйлова, который ученый начал передавать еще при жизни.
Работы в архивах, библиотеках вскоре дали свои положительные результаты. Однако публиковаться в местных изданиях было не всегда легко. Нас с радостью встречали в редакции газеты "Таманец", и очень помогал тогдашний заведующий отделом газеты "Комсомолец Кубани" А. Г. Колесников. С его помощью удалось напечатать немало статей. Однако нам необходимо вернуться к работам о Лермонтове, которые появились прежде, чем были напечатаны статьи сотрудников Дома-музея М. Ю. Лермонтова в Тамани.
В 1969 г. в альманахе "Кубань" появилась статья Л. И. Прокопенко "Тамань при Лермонтове". Автор на основе малоизвестного, а то и совсем нового материала детально описал заштатный город Тамань, благодаря чему у нас есть полное представление о том, что мог увидеть поэт во время своего первого визита в эти места.
В 1976 г. в том же альманахе была опубликована статья Н. Ф. Веленгурина "Поручик Тенгинского полка", которая затем дважды перепечатывалась в его книге "Дорога к Лукоморью". И все бы ничего, если бы не способность автора к изобретению велосипеда. Уж столь часто делал он "открытия", не ссылаясь при этом на своих предшественников, не замечая других авторов, что просто диву даешься: как можно так писать! Ну, например, история с письмами Мартынова подробно разобрана Э. Г. Герштейн, но Веленгурин, излагая ее точку зрения иногда слово в слово, так ни разу не обмолвился об авторстве. А ведь далеко не всякий читатель знаком во всем объеме с лермонтоведческой литературой, вот и думали, что все это "открытие" Веленгурина. А на самом же деле завуалированный плагиат. И примеров таких можно привести немало. То у С. Андреева-Кривича взял, то у Л. Прокопенко или еще у кого-то, но ни слова о подлинных авторах.
Ну и, наконец, в 1981 г. в альманахе "Кубань" вышла статья профессора М. Савченко "Создатель бессмертной "Тамани", содержащая просто-таки фантастические домыслы. В 1983 г. автор опубликовал большую статью в журнале Пушкинского Дома "Русская литература". Она называлась: "Две поездки М. Ю. Лермонтова на Кубань", которая расставила все точки над "i". В ней впервые был дан подробнейший анализ двух посещений Тамани поэтом, впервые было сказано и о пребывании Лермонтова в Анапе. Все новые материалы легли в основу литературной экспозиции Дома-музея М. Ю. Лермонтова в Тамани, авторами которой были В. А. Захаров и В. Г. Малахова. Художник, ее воплотивший, талантливый ленинградский архитектор В. А. Гаврилов.