48. А. И. Бибикову
<Вторая половина февраля 1841 г. Из Петербурга
в Ставрополь>
Милый Биби.
Насилу собрался писать к тебе; начну с того, что объясняю тайну моего отпуска: бабушка моя просила о прощении моем, а мне дали отпуск; но я скоро еду опять к вам, и здесь остаться у меня нет никакой надежды, ибо я сделал вот такие беды: приехав сюда в Петербург на половине масленицы, я на другой же день отправился на бал к г<рафине> Воронцовой, и это нашли неприличным и дерзким. Что делать? Кабы знал, где упасть, соломки бы подостлал; обществом зато я был принят очень хорошо, и у меня началась новая драма, которой завязка очень замечательная, зато развязки, вероятно, не будет, ибо 9-го марта отсюда уезжаю заслуживать себе на Кавказе отставку; из Валерикского представления меня здесь вычеркнули, так что даже я не буду иметь утешения носить красной ленточки, когда надену штатский сюртук.
Я был намедни у твоих, и они все жалуются, что ты не пишешь; и, взяв это в рассмотрение, я уже не смею тебя упрекать. Мещеринов, верно, прежде меня приедет в Ставрополь, ибо я не намерен очень торопиться; итак, не продавай удивительного лова, ни кровати, ни седел; верно, отряд не выступит прежде 20 апреля, а я к тому времени непременно буду. Покупаю для общего нашего обихода Лафатера и Галя и множество других книг.
Прощай, мой милый, будь здоров.
Твой Лермонтов.
Примечания
48. А. И. Бибикову (с. 424)
Впервые опубликовано в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5. 1891, с. 432 — 433.
Письмо адресовано Александру Ивановичу Бибикову (ум. в 1856 г.), родственнику Лермонтова по Арсеньевым. Кроме того, А. И. Бибиков был связан близким родством с Карамзиными, поэтом И. П. Мятлевым, Кушниковыми, т. е. с тем кругом, который Лермонтов особенно охотно посещал в 1838 — 1841 гг. Как видно из письма, Лермонтов был знаком и с семьей А. И. Бибикова. После выпуска в 1837 г. из Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров А. И. Бибиков был откомандирован на Кавказ, где в 1840 — 1841 гг. встречался с Лермонтовым и был с ним дружен. Имеются сведения, что одно из стихотворений
1841 г. Лермонтов вписал в альбом А. И. Бибикова. Оно дошло до нас только в немецком переводе Ф. Боденштедта (см.: Стихотворения М. Ю. Лермонтова, не вошедшие в последнее издание его сочинений. Изд. Ф. Шнейдера, Берлин, 1862, с. VI — VII).
Лермонтов предполагал встретиться с А. И. Бибиковым по возвращении на Кавказ, чем и объясняются его просьба не продавать ни «удивительного лова <черкесскую лошадь>, ни кровати, ни седел» и сообщение о покупке для общего обихода множества книг, в том числе Лафатера и Галля. Здесь Лермонтов имеет в виду труды знаменитых френологов — «Искусство познавать людей по чертам лица» (L’Art de connaître les hommes par la physionomie. Paris, 1820) Жана-Каспара Лафатера и «Анатомию и физиологию нервной системы вообще и мозга в частности» (Anatomie et physiologie du système nerveux en général et du cerveux en particulier, vol. 1 — 4. Paris, 1810 — 1820) Франса-Жозефа Галля. Галль полагал, что индивидуальные свойства человека определяются строением его черепа.
«Княгине Лиговской» мы находим ссылку на того же Лафатера (см. с. 112), френология упоминается и в «Герое нашего времени» (см. с. 243).
В письме упоминается о предполагаемом приезде в Ставрополь Мещеринова — очевидно, Дмитрия, в прошлом однополчанина Лермонтова, офицера лейб-гвардии Гусарского полка, окончившего Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров вместе с М. П. Глебовым, Д. А. Столыпиным и Д. Д. Оболенским.
Письмо написано Лермонтовым во второй половине февраля 1841 г., во время последнего приезда в Петербург в отпуск, который был ему разрешен по настойчивому ходатайству бабушки для свидания с ней.
Лермонтов приехал в Петербург, как он пишет, «на половине масленицы», т. е. около 5 — 6 февраля. На другой день он был приглашен на бал к Александре Кирилловне Воронцовой-Дашковой, урожденной Нарышкиной (1818 — 1856), которой еще в 1840 г. посвятил стихотворение «К портрету» (см. наст. изд., т. 1, с. 449).
Появление опального офицера на балу, где среди гостей находился вел. кн. Михаил Павлович, привело в негодование дежурного генерала Главного штаба гр. П. А. Клейнмихеля. Но так как сам Михаил Павлович молчал (о чем его просила хозяйка дома — А. К. Воронцова-Дашкова), то было неудобно привлечь Лермонтова к ответственности. Чтобы избежать неприятных объяснений с начальством, хозяйка через внутренние комнаты вывела Лермонтова из залы. Недовольство властей появлением Лермонтова на балу у Воронцовой-Дашковой осложнило его положение и заставило отказаться от намерения немедленно выйти в отставку.
«Валерикского представления». За отличие в сражении при реке Валерик в Чечне 11 июля 1840 г. Лермонтов был представлен командующим отрядом на левом фланге Кавказской линии генерал-лейтенантом А. В. Галафеевым к награде орденом св. Владимира 4-й степени с бантом, но, согласно мнению начальника штаба и отметке корпусного командира, испрашиваемая награда была снижена до ордена св. Станислава 3-й степени (к этому
ордену и полагалась красная ленточка с белой каймой). Впоследствии командующий войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал-адъютант П. Х. Граббе в рапорте от 3 февраля 1841 г. снова представил Лермонтова «к золотой полусабле», но и в этой награде, уже после смерти Лермонтова, было отказано.
Когда отпуск у Лермонтова подошел к концу, бабушка и друзья стали хлопотать об отсрочке. Особенно старались помочь А. О. Смирнова (Россет) и Е. П. Ростопчина. Можно предположить, что в словах Лермонтова о завязке «новой драмы» содержится намек на отношения с Е. П. Ростопчиной.
пехотный полк. Это было сделано по настоянию Бенкендорфа, которому не нравились хлопоты о прощении Лермонтова и о выходе его в отставку.
Из Петербурга Лермонтов уехал 14 апреля.