53. С. Н. Карамзиной
<10 мая 1841 г. Из Ставрополя в Петербург>
Le 10 mai.
Je viens d’arriver à Stavropol, chère M-elle Sophie, et je reparts le jour même pour l’expédition avec Stolipine Mongo. Souhaitez moi: du bonheur et une légère blessure, c’est tout ce que l’on peut me souhaiter de mieux. J’espère que cette lettre vous trouvera encore à St. Pétersbourg et qu’au moment où vous la lirez je monterai à la brèche de Comme
vous avez de profondes connaissances en géographie je ne vous engage pas à regarder la carte, pour savoir où c’est; mais pour aider votre mémoire je vous dirai que c’est entre la mer Caspienne et la mer Noire, un peu au sud de Moscou et un peu au nord de l’Egypte, et surtout assez près d’Astracan, que vous connaissez si bien.
Je ne sais si cela durera; mais pendant mon voyage j’ai été possédé du démon de la poésie, idem, des vers. J’ai rempli d’à moitié un livre que m’a donné Odoevsky, ce qui m’a porté bonheur probablement; je suis allé jusqu’à faire des vers français, — oh! dépravation! Si vous voulez je vous les écrirai ici; ils sont trés jolis pour des premiers vers; et dans le genre de Parny, si vous le connaissez.
L’ATTENTE
’attends dans la plaine sombre;
Au loin je vois blanchir une ombre,
Une ombre, qui vient doucement...
Eh non! — trompeuse espérance! —
C’est un vieux saule, qui balance
éché et luisant.
Je me penche, et longtemps j’écoute;
Je crois entendre sur la route
Le son, qu’un pas léger produit...
Non, ce n’est rien! C’est dans la mousse
’une feuille, que pousse
Le vent parfumé de la nuit.
Rempli d’une amère tristesse,
’herbe épaisse
Et m’endors d’un sommeil profond...
à-coup, tremblant, je m’éveille:
Sa voix me parlait à l’oreille,
Sa bouche me baisait au front.
Vous pouvez voir par ceci quelle salutaire influence a eu sur moi le printemps, saison enchantée, où l’on a de la boue jusqu’aux oreilles, et le moins de fleurs possible. — Donc, je pars ce soir: je vous avouerai que je suis passablement fatigué de tous ces voyages qui paraissent devoir se prolonger dans l’éternité. — J’ai voulu écrire encore à quelques personnes à
Pétersbourg, entre autres à M-me Smirnoff, mais je ne sais si cette action téméraire lui serait agréable, voilà pourquoi je m’abstiens. Si vous me répondez, adressez à Stavropol, в штаб генерала Грабе — je me suis arrangé pour qu’on m’envoye mes lettres — adieu; mes respects je vous prie à tous les vôtres; et encore adieu — portez vous bien, soyez heureuse et ne m’oubliez pas.
<out> à V<ous> Lermontoff.
Перевод
10 мая.
Я только что приехал в Ставрополь, дорогая m-lle Софи, и отправляюсь в тот же день в экспедицию с Столыпиным Монго. Пожелайте мне: счастья и легкого ранения, это самое лучшее, что только можно мне пожелать. Надеюсь, что это письмо застанет вас еще в С.-Петербурге и что в тот момент, когда вы будете его читать, я буду штурмовать Черкей. Так как вы обладаете глубокими познаниями в географии, то я не предлагаю вам смотреть на карту, чтоб узнать, где это; но, чтобы помочь вашей памяти, скажу вам, что это находится между Каспийским и Черным морем, немного к югу от Москвы и немного к северу от Египта, а главное довольно близко от Астрахани, которую вы так хорошо знаете.
Я не знаю, будет ли это продолжаться; но во время моего путешествия мной овладел демон поэзии, или — стихов. Я заполнил половину книжки, которую мне подарил Одоевский, что, вероятно, принесло мне счастье. Я дошел до того, что стал сочинять французские стихи, — о падение! Если позволите, я напишу вам их здесь; они очень красивы для первых стихов и в жанре Парни, если вы его знаете.
Я жду ее в сумрачной равнине...
Вы можете видеть из этого, какое благотворное влияние оказала на меня весна, чарующая пора, когда по уши тонешь в грязи, а цветов меньше всего. Итак, я уезжаю вечером; признаюсь вам, что я порядком устал от всех этих путешествий, которым, кажется, суждено вечно длиться. Я хотел написать еще кое-кому в Петербург, в том числе и г-же Смирновой, но не знаю, будет ли ей приятен этот дерзкий поступок, и поэтому воздерживаюсь. Если вы ответите мне, пишите по адресу: в Ставрополь, в штаб генерала Грабе, — я распорядился, чтобы мне пересылали письма. Прощайте; передайте, пожалуйста, всем вашим мое почтение; еще раз прощайте — будьте здоровы, счастливы и не забывайте меня.
Весь ваш Лермонтов.
Примечания
Впервые опубликовано в «Литературном наследстве», т. 19 — 21, 1935, с. 514.
Письмо адресовано Софье Николаевне Карамзиной (1802 — 1865), дочери писателя и историографа Н. М. Карамзина, умной, образованной женщине, хозяйке известного литературного салона. В доме Карамзиных бывало много талантливых людей, связанных между собой узами родства, дружбы и общностью эстетических вкусов. Постоянными посетителями их «красной гостиной» были Жуковский, Вяземский, А. И. Тургенев, поэтесса Ростопчина. До самой смерти очень часто у Карамзиных бывал Пушкин.
О знакомстве Лермонтова с Карамзиными ранее было известно очень мало. В настоящее время мы располагаем перепиской С. Н. Карамзиной и Е. Н. Мещерской за 1838 — 1839 гг. Ниже приводится несколько фактов, извлеченных из этих писем (см.: Лермонтов в переписке Карамзиных. — В кн.: М. Ю. Лермонтов. Исследования и материалы, с. 323 — 369).
Лермонтов впервые был представлен Карамзиным в конце августа 1838 г. и почти сразу стал одним из ближайших друзей этого дома. Он бывал у Карамзиных как во время больших «парадных» приемов, так и очень часто в будни или к «обеду», когда собирался только узкий круг родственников и немногих друзей. Лермонтов был непременным участником балов, любительских спектаклей и других увеселений, которые затевались у Карамзиных. Так, Лермонтов репетировал роль Джоната в пьесе-водевиле Скриба и Мазера «Карантин» («Quarantain»). Одновременно он репетировал также главную роль еще в одной пьесе (название ее нам не известно) и готовился к выступлению в паре с Елизаветой Николаевной Карамзиной в конно-спортивной игре «Карусель», которая должна была разыгрываться парами в манеже Царского Села. Принять участие в генеральной репетиции и спектакле Лермонтову не пришлось, так как он по распоряжению вел. кн. Михаила Павловича был арестован на двадцать один день за появление на параде с «слишком короткой саблей» (см. письмо к А. И. Философову 1838 г., № 33).
«обеде», посвященном чтению Ф. Ф. Вигелем (1786 — 1856) своих «Записок». В другой раз сам Лермонтов читал только что оконченную новую редакцию «Демона».
Пушкина, Гоголя. В 1838 — 1841 гг. она часто встречалась с Лермонтовым, который посвятил ей стихотворение (см. наст. изд., т. 1, с. 448, 607).
В последний приезд в Петербург в начале 1841 г. Лермонтов также часто бывал у Карамзиных. 12 апреля у них состоялся прощальный вечер перед возвращением его на Кавказ. На следующий день, во время прощания с кн. Одоевским, Лермонтов и получил в подарок записную книжку, о которой он упоминает в письме.
Стихотворение «L’attente» — см. наст. над, т. 1, с. 478, 616.