Опасности, соединенные с передвижением по Кавказской области в лермонтовское время
Продолжительная упорная война, которую царской России пришлось вести с свободолюбивыми кавказскими горцами в тяжелых природных условиях, крайне затрудняла обеспечение безопасности даже основного пути сообщения Кавказской области с центром, не говоря уже о местных условиях дорог, в течение всего лермонтовского времени. Военным властям приходилось все время быть начеку, так как отдельные, иногда довольно значительные партии горцев пользовались всяким удобным случаем, чтобы пробраться в наш глубокий тыл, и творили там немало всяких бед как местному крестьянскому населению, так и другим проезжающим по всем кавказским дорогам.
Сведения о такого рода случаях можно нередко найти в печатных источниках, посвященных истории Кавказской войны, или в воспоминаниях ее участников и других лиц, посетивших в тот период Кавказ по тому или иному поводу.
Правда, в повести «Княжна Мери» Печорин, выражая, конечно, мнение ее автора, с иронией относится к возможности нападения горцев в окрестностях Кавказских Минеральных Вод. «Дамы на водах, - говорит он в записи от 16 мая, - еще верят нападениям черкесов среди белого дня...» Однако, как рассказывает случайный спутник поэта во время его переезда в 1841 году из Георгиевска в Пятигорск ремонтер Магденко, Лермонтов сам указывал на озеро, не в далеком расстоянии от Пятигорска, кругом которого за ним безуспешно гонялись трое черкесов.
им материалы в Госархиве Ставропольского края.
Вот что пишет в своей почти забытой ныне книге «Поездка на Кавказ» о своем передвижении по Кавказской области направлявшийся весной 1832 года для лечения в Пятигорск довольно известный в свое время академик В. Броневский:
«В Александрии дали мне только двух казаков, а тут переезд через Куму считается самым опасным, потому что оба берега закрыты густым высоким кустарником, к которому весьма близко подходит гора, - место, удобное для укрытия хищников. Из Георгиевска, где еще опаснее, отпустили меня с одним казаком на лошадке, которая на 20 верстах стала.
На последнем Лысогорском посту к Пятигорску, где хищники, скрываясь по ущельям гор, лесом поросшим, имеют главный свой притон, отдали мне последнего часового - хилого казака без ружья и сабли. Признаюся, тут я начал раскаиваться, что не послушался георгиевского смотрителя, советовавшего мне ночевать в городе и вместе с другими проезжающими выехать на другой день поутру с большим конвоем, но поздно пришло мне на ум раскаяние, выбирать уж было не из чего: что ехать назад, что вперед - предстояла одна и та же опасность. Люди мои храбро вооружились: один из них держал в руке детское ружье, другой - ржавое драгунское посечище, ямщику и форейтору дали по пистолю, с прошедшей Архипелажской войны седьмого года не стрелявших. Няня, посиневшая от страха, с слезящими глазами, высовывалась до половины то в одно, то в другое окно и, ничего не видя, ахала; везде ей мерещились черкесы. Двое слуг, бывших со мной, полагая, что и я так же перепугался, как бедная старуха, уверяли, что готовы умереть, защищая меня, но я знал наперед, чем все это кончится; зная и то, что за один выстрел хищники изрубят нас без милосердия, но не хотел, однако ж, приказать спрятать негодное наше оружие, не хотел лишать их удовольствия похрабриться, пока опасность еще не наступила. Хотя и я рассчитывал, смотря по сторонам, где более, где менее опасности, но как она могла случиться и не случиться, то, преспокойно положивши голову на подушку, решился ожидать лучшего, пока не было еще худого. Словом, я решился струсить не прежде, как смерть будет уже на носу. Если не в нашей состоит власти отвратить беду, то поневоле делаешься философом, ибо в таком случае страх и жалобы, суета и беспокойство бесполезны. Между тем, как я старался успокоить ребенка, испуганного нянею, экипаж катился по дороге безостановочно, уже поравнялся с солеными озерами и, наконец, часа за два до ночи приехал я в Пятигорск благополучно, радуясь, что не встретились с черкесами.»
Как видно из материалов Госархива Ставропольского края, кавказское военное начальство принимало, в особенности в весеннее и летнее время, необходимые меры предосторожности. Так, в отношении на имя кавказского вице-губернатора от 19/ III-1826 г. за №491
«С наступлением весны должно ожидать начатия хищнических набегов, коим наиболее подвержены по местному своему положению разбросанные по Егорлыку хутора от Каменнобродки до Николаевки. Необходимым почитаю и прошу вашего высокородия подтвердить через кого следует жителям, согласно распоряжению кордонных командиров, по первому извещению о набеге жителям из хуторов собираться в селения и не прежде десяти часов выезжать в поле; но так как, по отдалению одного селе - ния от другого, в случае внезапного нападения могла бы и сия мера оказаться недостаточной, то признаю полезным поставить еще по полуроте на хуторах в приличном месте, которое поручил избрать свиты е. и. в. г. поручику Коцебу. Сим распоряжением немало уменьшится опасность, представляя ещё два новых пункта опоры для скота и рассеянных поселян, но для сего необходимо устроить балаганы, хотя бы то было из жердей и соломы; войсковое управление, не имея на то средств, прошу вас, милостивый государь, склонить жителей пособить войску вызовом или доставкою жердей и соломы, равно как и дров для варки пищи нижним чинам, долженствующим занять положение беспокойное и невыгодное единственно с тем, чтобы охранять их безопасность и облегчить их в хозяйственных распоряжениях при тревогах...»
Подписал: генерал-майор князь Горчаков 2-й.
В приведенном документе речь идет о мерах защиты местных жителей, но в таком же роде принимались меры и для защиты проезжающих, которые обычно путешествовали в то время с оказией. Однако все эти меры далеко не всегда достигали своей цели, и случаи нападений отдельных партий горцев, сопровождавшиеся убийствами, ранениями и часто пленением крестьян и путешественников, происходили очень часто. Ведомости происшествий по области в течение всего лермонтовского времени и позднее наполнены такого рода случаями. В виде примера приведем два из них, в которых пострадавшими являлись крестьяне близких родственников поэта кавказских помещиков Столыпиных и Хастатовых.
К ведомости о происшествиях по области за первую половину сентября 1834 г.2
«В сем суде рассматривали дело, произведенное прикомандированным от полицейского управления квартальным надзирателем Егоровым о убитом селения Шелкозаводского крестьянине помещика Хастатова Василии Иванове, из коего видно, что он, Иванов, 20-го числа мин. августа, с крестьянами того же помещика Прокофием Тарасовым, Иваном Захаровым, Василием Макеевым, Федором Емельяновым, мальчиками Степаном Андриановым и из армян сыном Шелкового же селения Айрапетом, отправился на трех арбах в степь для пахания земли и пред вечером на обратном их всех пути, не доезжая до Шелкового селения версты три, выскочило из леса чеченцев человек до двадцати, выстрелили в ехавшего позади Иванова и начали его рубить, а гнавшего быки позади мальчика Айрапета схватили живого в плен; из числа же ехавших впереди Иванова всех прочих крестьян Василий Макеев, выстрелив из ружья по чеченцам, убежал в лес с прочими крестьянами и спрятался, а мальчик Андрианов, как ехавший впереди всех, соскочивши с арбы, побежал в селение и там объявил о случившемся. Вслед за сим хотя и побежало несколько случившихся тогда налицо крестьян и казаков на место происшествия, но чеченцев там уже не застали, преследовать же их, по малому числу собравшихся людей и большому количеству учинивших злодеяние чеченцев, поопасались, и потому, положив раненого Иванова на арбу, отправились в селение; по привозе куда Иванова сняли уже мертвого, которому раны нанесены в правый бок пулею навылет, левое плечо прорублено, правая рука на локте отрублена и держится на нижней части тела; борода, висок и голова прорублены до кости; коему от роду было 20 лет, сколько же взятому в плен мальчику было - следователем не дознано. Определено:
О происшествии сем донести главноуправляющему в Грузии, вашему превосходительству, окружному начальнику, Кавказскому областному правлению и в штаб командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории. О доставлении сведения, сколько взятому в плен мальчику Айрапету было лет и как его фамилия, сообщить в Гребенский казачий полк».
Следуют подписи.
Второй из вышеупомянутых случаев отражен в ведомости о происшествиях за первую половину мая 1840 года.3 «Об убийстве и поранении крестьян помещиков Столыпиных хищниками» - сообщается:
«По произведенному следствию о нападении двух неизвестных хищников на крестьян помещиков Столыпиных, из числа коих один убит, другой ранен, открылось, что крестьяне Столыпиных Семен Архипов, Савелий Занин, Николай, Федор и Андрей По- лянкины, Иван Кожевников и женки Авдотья Полян- кина и Прасковья Алексеева 10 числа сего месяца в 5 час. пополудни возвращались с Георгиевской Никольской ярмарки в свое жительство и, проехав не более 12 верст от Георгиевска, встретились с двумя вооруженными неизвестными хищниками, которые, приближаясь к ним, выстрелили сперва один из ружья по Ивану Кожевникову, убил его до смерти, потом другой из пистолета в Андрея Полянкина, ранив его пулей навылет в грудь. Прочие же крестьяне, по неимению огнестрельного оружия, скрылись в кустах по дороге, а злодеи, взяв лошадь с жеребёнком, принадлежавшую раненому Полянкину, погнали по дороге, ведущей к деревне Кайденовке, и хотя 14 человек вооруженных жителей села Обильного, по распоряжению испр. должность участкового заседателя секретаря Курлова и 10 человек казаков с поста, расположенного близ деревни Найденовки расстоянием от места, где случилось происшествие, в 7 верстах, преследовали означенных хищников, но по случаю наступившей ночи без успеха. Крестьянин Андрей Полянкин в настоящее время ещё жив, но, по свидетельству окружного медика, рана, ему нанесенная, смертельна.
Об этом земский суд в дополнение рапорта своего от 17 мая № 2267 имеет честь донести вашему превосходительству и доложить, что дело об этом происшествии отослано на решение в Пятигорский окружной суд».
Следуют подписи.
Как мы видим, оба приведенных случая нападения, подобно многим другим, окончились для горцев безнаказанно. Чем же объяснить такой результат, несмотря на принимавшиеся меры к современному предупреждению нападений. Ответ мы находим в цитированной уже нами книге академика В. Броневского:
«... Черкесы, - пишет он, - производят ныне поиски свои следующим образом.
Тайно переправившись через пограничные реки, разделяются на малые партии от 20 до 30 и редко более 50 человек, разъезжаются в разные стороны и, засевши в ущельях гор или в каких-либо скрытных местах, в зрительную трубу4 высматривают, нет ли где крестьян, отдельно в поле работающих, не видно ли по дороге обоза или путешественников с небольшим конвоем и в малом числе едущих. Высмотрев, нападают там, где менее предвидят для себя опасности, и, схвативши, что под руку попадется, дабы избежать преследования, пускаются целиком через степь или по непроходимым стезям горным, и через ночь являются за сто верст, где снова высматривают, снова уловляют минуту, способную для нападения, и, снова скрывшись, проникают за 200 и более верст в глубину Кавказской области, грабя и убивая всегда нечаянно и мгновенно. В ночное время один из хищников едет вперед и, высекая из камня огонь, показывает тем дорогу следующему за ним отряду. При переправах они накидывают бурку на глаза лошади и с крутизны бросаются с нею в быстрину; собранную добычу, состоящую их пленников и скота, скрывают до времени в дебрях непроходимых гор; потом тайными путями перегоняют через границу и посредством кунаков (друзей), отчасти из наших так называемых мирных черкесов, передают в свои улусы, находящиеся при подошве Эльбруса и далее в горах».
«При разъезде посетителей из Пятигорска в 1831 году многие из них, согласившись, наняли долгих до Ставрополя, выехало вместе экипажей по десяти и более, и ничего неприятного с ними не случилось. Навстречу одному из караванов выскакали человек 20 хищников, но, увидя, что экипажи, ехавшие шагом, окружены были вооруженными людьми, готовыми к обороне, не посмели сделать нападения и ускакали из вида с такою же скоростью, как показались.»
о принимавшихся мерах охранения, довольно подробно рассматривает невыгодные условия, в которых по сравнению с горцами находились в то время наши казачьи посты и конвои.
«Кроме курьеров и эстафет, - пишет он, рассказывая о своем отъезде из Александровки, - никого до 10 час. из города не выпускают; даже крестьяне прежде сего времени на работу в поле не выезжают. Видно, опасность велика, когда кроме поста, находящегося на половине дороги между станциями, на каждых трех и четырех верстах расставлены по высотам по два казака; так что между станциями, расположенными на расстоянии 20 верст, в четверть часа на угрожаемом месте может собраться 20 казаков, в полчаса - 60, а через час - 300 вооруженных крестьян и 140 казаков. При таком распоряжении, казалось бы, не могло быть опасности для проезжающих, но, несмотря на то, черкесы бьют и грабят на большой дороге сколько им угодно и почти безнаказанно.
«Отчего же это?» - спросит меня читатель. Оттого, что горский джигит и наш донской всадник вылиты не в одну форму. Черкесский наездник, облеченный в кольчугу, имеет под собой пробного (испытанного. - С. Н.), лучшей породы скакуна, быстрого и проворного, как молния. На всем скаку латник стреляет из ружья метко, в пистолете хранит верную смерть тому, кто осмелится приблизиться к нему на выстрел; шашка в руке его, как волшебный жезл, творит чудеса. Напротив, наш донской ратник на своей пахотной лошадке, плохо владея саблей, невпопад стреляя из ружья, с одною только пикою, в наезде один на один не может равняться с закубанским рыцарем. Черкес кормится одною только добычею и выезжает в поле на промысел, как они говорят, - поохотиться, помолодечествовать. Небольшая их партия, надеясь на своих коней, не боится превосходной силы и отступает перед ней, как бы шутя, не торопясь. Никогда не напускают они на пехотный строй или толпу казаков слишком близко, но, отходя шаг за шагом, перестреливаются всегда издали; и если казак хотя немного от своих выедет вперед и выстрелит невпопад, тогда пиши его в расход. Черкес пускается на него во весь дух, наскакав, ловко уклоняется от острия его пики, отводит ее в сторону или булатом своим пересекает ее, как тонкий прут, и тогда рубит противника своего, как капусту, и, если время позволит, во мгновение ока прекращает жизнь его одним ударом острого кинжала. Таким образом, не допуская атаковать себя поближе, как бы хотелось храбрым казакам, хищники по воле своей и особенно когда заметят, что их начинают обходить с боков, приникнув к шее бурного своего коня, пускаются на них, как из лука стрела, в минуту исчезают из вида и снова явятся там, где менее их ожидают, или, перескакав дальний ружейный выстрел, едут шагом и снова уловляют минуту, способную для нападения. Так, на страстной неделе 1832 г. 20 удальцов осмелились напасть на Сергиевку, деревню, состоявшую из 82 дворов, и, погарцевав перед 300 донцов и мужиков сколько им рассудилось, ускакали, потеряв из своих не более четырех, а у нас убили и переранили более 20 человек.
К сожалению, - продолжает Броневский, - донцы наши, которым поручено охранять дорогу, ведущую к Минеральным Водам, столь мало уважаются черкесскими хищниками, что три или четыре конвойных и нимало не обеспечивают жизни проезжающего. Даже вместо 20 казаков лучше иметь при себе трех или четырех егерей, которые в опасном случае, зная, что пеший от конного не уйдет, защищая собственное свое тело, постараются продать свою жизнь как можно дороже и вверенного их защите путешественника не предадут разбойникам на верную смерть. Казаки же, при появлении превосходной силы, непременно будут скоро рассеяны и прогнаны или сами заблаговременно ускачут для истребования помощи из ближайшего селения. Егерей должно предпочитать донцам и потому ещё, что черкесские хищники при малейшем сопротивлении и когда заметят решительность и стойкость, не слишком напускают, не очень жадничают к добыче, ибо надеются найти много случаев, в коих с меньшею для себя опасностью могут приобрести гораздо более. По сей последней причине всем едущим к Минеральным Водам должно брать с собою прислугу надежную, хорошо вооруженную, ружья осмотреть, зарядить и на ночь в дорогу не пускаться».
Заканчивая приведенной пространной выпиской настоящую заметку, считаем необходимым напомнить, что то положение вещей в Кавказской области, которое в ней изображается, по мере продвижения нашего фронта, создания новых опорных пунктов и по ряду других причин все время изменялось не в пользу горцев. Их набеги встречали все больше затруднений и постепенно сократились до ничтожных размеров, но это случилось значительно позднее, когда Лермонтова давно уже не было в живых.
«По отношению ген. -майора кн. Горчакова о некоторых предосторожностях и распоряжениях по случаю нападения от хищников».
2. Фонд № 79, дело № 1612. - 1834 г.
3. Фонд № 79, дело № 2013-а. - 1840 г.
4. Зрительные трубы покупали они с кораблей, приходящих в Анапу и Суджук-Кале (прим. Броневского).