I. КАРТИНЫ
1. «ПРЕДОК ЛЕРМА».
X., м. Погрудный. ¾ влево. 60×51. [1833]
ИЛ. Поступил в 1886 г. в ЛМ от А. А. Лопухина (сына).
Воспроизведено: Акад., V, 224—225. — Семека, 10. — Печатник, I, XI. — Academia, IV, 472—473. — Альбом, 126. — Лит. Нас., 45—46, 703.
Картина является портретом воображаемого испанского предка Лермонтова — «герцога Лермы». Написана в темных, рембрандтовских тонах.
Об истории создания портрета П. А. Висковатов, со слов Е. Д. Лопухиной, рассказывает следующее: «Существовало предание о том, что фамилия Лермонтовых происходила от испанского владетельного герцога Лермы, который во время борьбы с маврами должен был бежать из Испании в Шотландию. Это предание было известно и Михаилу Юрьевичу... В 1830 или 1831 г. Лермонтов в доме Лопухиных, на углу Поварской и Молчановки, начертил на стене углем голову (поясной портрет), вероятно, воображаемого предка. Он был изображен в средневековом испанском костюме, с испанскою бородкой, широким кружевным воротником и с цепью ордена Золотого Руна вокруг шеи. В глазах и, пожалуй, во всей верхней части лица нетрудно заметить фамильное сходство с самим нашим поэтом. Голова эта, нарисованная al fresco, была затерта при поправке штукатурки, и приятель поэта, Алексей Александрович Лопухин, был этим очень опечален, потому что с рисунком связывалось много воспоминаний о дружеских беседах и мечтаниях. Тогда Лермонтов нарисовал такую же голову на холсте и выслал ее Лопухину из Петербурга»1.
Иначе об этом рассказывает сын А. А. Лопухина, Александр Алексеевич, в своем письме к начальнику Николаевского кавалерийского училища и организатору Лермонтовского музея А. А. Бильдерлингу от 3 ноября 1881 г.:
«Позвольте мне, бывшему воспитаннику Школы гвардейских подпрапорщиков и гвардейских юнкеров <позднее преобразованной в Николаевское кавалерийское училище>, коего рожденье воспето Лермонтовым («Ребенка милого рожденье...»), принести свой вклад в устроенный Вашим Превосходительством Лермонтовский музей. Прилагаемое изображение рисовано рукою поэта при следующих обстоятельствах: покойный отец мой был очень дружен с Лермонтовым и сей последний, приезжая в Москву, часто останавливался в доме отца на Молчановке, где гостил подолгу. Отец рассказывал мне, что Лермонтов вообще, а в молодости в особенности, постоянно искал новой деятельности и, как говорил, не мог остановиться на той, которая должна бы его поглотить всецело и потому, часто меняя занятия, он, попадая на новое, всегда с полным увлечением предавался ему. И вот в один из ранних периодов, когда он занимался исключительно математикой, он однажды до поздней ночи работал над разрешением какой-то задачи, которое ему не удавалось и утомленный заснул над ней. Тогда ему приснился человек, изображенный на прилагаемом полотне, который помог ему разрешить задачу. Лермонтов проснулся, изложил разрешение на доске и под свежим впечатлением мелом и углем нарисовал портрет приснившегося ему человека на штукатурной стене его комнаты; на другой день отец мой пришел будить Лермонтова, увидел нарисованное и Лермонтов рассказал ему в чем дело. Лицо изображенное было настолько характерно, что отец хотел сохранить его и призвал мастера, который должен был сделать раму кругом нарисованного, а самое изображение покрыть стеклом, но мастер оказался настолько неумелым, что при первом приступе штукатурка с рисунком развалилась. Отец был в отчаянии, но Лермонтов успокоил его, говоря: „ничего, мне эта рожа так в голову врезалась, что я тебе намалюю ее на полотне“, что и исполнил. Отец говорил, что сходство вышло поразительное. Этот портрет приснившегося человека с тех пор постоянно висел в кабинете отца, от которого и перешел мне по наследству. К сожалению, я не могу определить, в котором году было написано это изображение...»2.
Письма Лермонтова к М. А. Лопухиной и письмо А. А. Лопухина-отца к Лермонтову, подтверждая правдоподобность этих рассказов, вносят некоторые поправки и позволяют довольно точно датировать эту картину.
В письме к М. А. Лопухиной из Петербурга от 2 сентября 1832 г. Лермонтов писал: «M-lle Annette говорила мне, что еще не стерли со стены знаменитую голову... Жалкое самолюбие! Это меня обрадовало, да еще как! Что за глупая страсть: оставлять везде следы своего пребывания». Письмо это свидетельствует о том, что нарисованная Лермонтовым голова его воображаемого предка сохранялась на стене дома продолжительное время. Тем самым опровергается версия Лопухина-сына, что она погибла при попытке застеклить ее и вставить в раму сейчас же после ее исполнения Лермонтовым. Вернее всего, что она погибла при ремонте дома.
Несколько недель спустя Лермонтов писал М. А. Лопухиной: «Скажите, пожалуйста, Алексису <Лопухину>, что я пришлю ему подарок, какого он не ожидает. Ему давно хотелось чего-нибудь в таком роде: он и получит, только вдесятеро лучше». Эти строки можно истолковать в том смысле, что, получив известие о гибели нарисованной им на стене дома головы своего предка, Лермонтов спешит утешить своего друга обещанием восстановить эту утрату. Как бы то ни было, но в дошедшем до нас отрывке из письма А. А. Лопухина к Лермонтову от 25 февраля 1833 г. читаем: «Очень и очень тебе благодарен за твою голову: она меня восхищает и между тем иногда грусть наводит, когда я в ипохондрии...»3.
Довольно слабая по живописной технике, эта первая работа Лермонтова в красках интересна тем, что она свидетельствует насколько кратковременным и внешним было влияние Рембрандта, которое поэт сумел полностью преодолеть в своих дальнейших работах.
2. ПОРТРЕТ АНДРЕЯ НИКОЛАЕВИЧА МУРАВЬЕВА.
Картон, м. Ниже колен. ¾ влево. 31,1×25,4. [1835—1837] На обороте наклеена бумажка с надписью чернилами: «Portrait d’André Mouravieff dessiné par Lermontoff offert comme souvenir au Prince Alexandre Schachovskoy le 30 âout 1885 par la Bnne Sophie de Staël-Holstein». (Перевод: «Портрет Андрея Муравьева, написанный Лермонтовым и подаренный на память князю Александру Шаховскому 30 августа 1885 баронессой Софьей Сталь-Гольштейн».) На медной дощечке у рамы: «Портрет писателя Андрея Николаевича Муравьева (1806—1874) работы М. Ю. Лермонтова, принесен в дар кн. Валентином Александровичем Шаховским. 1916».
Музей А. С. Пушкина, Москва. Поступил в ЛМ от кн. В. А. Шаховского 30 марта 1916 г. Затем в ИЛ. В 1937 г. передан в Музей А. С. Пушкина.
: Известия Лермонтовского и Исторического Музеев Николаевского Кавалерийского Училища 1916, I, 74. — Альбом, 205. — Лит. Нас., 45—46, 85.
На портрете А. Н. Муравьев изображен сидящим прислонившись к стволу дерева, в высоком черном галстуке, одетый в желтый халат с нашитыми на груди карманами. Слева сзади вид усадьбы.
А. Н. Муравьев был причастен к литературе; еще юношей он писал стихи. Учителем его был С. Е. Раич, у которого учился и Лермонтов. В 1827 г. Муравьев выпустил сборник стихов «Таврида», в 1832 г. — книгу «Путешествие по святым местам», которая доставила автору место за обер-прокурорским столом в синоде.
Лермонтов был знаком с Муравьевым, посещал его, искал через него защиты по делу о стихах на смерть Пушкина. В своей книге «Знакомство с русскими поэтами» Муравьев подробно рассказывает историю своего заступничества за Лермонтова перед Мордвиновым и обстоятельства, при которых будто бы были написаны поэтом известные стихи «Ветка Палестины»4. С фактической стороны последние его указания, однако, малодостоверны. Это учел, повидимому, и сам Муравьев и в своей брошюре «Описание предметов древности и святыни, собранных путешественниками по святым местам», изданной в Киеве годом позднее, т. е. в 1872 г., описал эпизод, связанный с созданием Лермонтовым своих стихов, лишь в самых общих чертах, опустив все подробности.
Вопреки рассказам Муравьева, особенной близости с Лермонтовым у него, надо думать, не было. Об этом достаточно красноречиво говорит как раз портрет Муравьева, исполненный Лермонтовым. Всегда правдивый в своем творчестве, поэт не смог сгладить того нелестного впечатления, которое, очевидно, производил оригинал портрета на окружающих. Свидетельства современников единодушны в этом отношении; все они рисуют Муравьева как человека фальшивого, под маской внешнего «смирения» скрывающего свои наклонности, пронырливого и неразборчивого в средствах карьериста5. «Так кажется и видишь эту дылдистую фигуру с умными, но неприятными глазами и типическим русым коком. В великосветские гостиные Андрей Николаевич вступал обыкновенно со свойственной ему исключительною, неуклюжею грацией, всегда в высоком черном жилете „под душу“ и с миниатюрными беленькими четками, обвитыми вокруг запястья левой руки; здесь он иногда вещал, но более всего собирал вести, куда колеблются весы. Способность к интриге в Андрее Николаевиче, по мнению совоспитанных ему, была не великой и не высокой пробы. Самое тонкое и внушительное в его политике, по замечанию современников, было уменье „стоять как высокий дуб развесистый, один у всех в глазах“»6.
Сравнивая отмеченные черты внутреннего облика и внешности Муравьева с живописным портретом Лермонтова, мы не можем не поразиться меткости той характеристики, которая дана в портрете: тут налицо и «дылдистая фигура», и «русый кок», и, наконец, «уменье стоять как высокий дуб развесистый». Такое проникновение в духовный облик оригинала, такая острая характеристика изображаемого лица свидетельствуют о недюжинных способностях Лермонтова в области живописи и о реалистических тенденциях его живописного мастерства.
То обстоятельство, что описываемый портрет принадлежал вначале баронессе Сталь-Гольштейн, служит лишним доказательством в пользу авторства Лермонтова: в 1838 г., в период пребывания поэта в Новгороде, где стоял Гродненский гусарский полк, он часто общался с первоначальной владелицей портрета и был, повидимому, в дружеских отношениях с ней7.
В. А. Шаховской, принесший этот портрет в дар Лермонтовскому музею, в своем письме в музей от 30 марта 1916 г. затрудняется сказать, в котором году он написан. Вернее всего датировать его 1836—1837 г., когда встречи Н. Муравьевым были наиболее частыми.
В Музее А. С. Пушкина имеется старинная акварельная копия этого портрета.
3. АТАКА Л. -ГВ. ГУСАР ПОД ВАРШАВОЙ 26 АВГУСТА 1831 г.
X., м., 65,8×79,3. Внизу в середине подпись: «М. Лермонтов 1837».
Артиллерийский исторический музей, Ленинград.
Воспроизведено: Сочинения Лермонтова, изд. Сытина, М., 1904, I, 114. — Акад., V, 224—225. — Семека, 33. — Печатник, V, 45. — Лит. Нас., 45—46, 91.
А. Н. МУРАВЬЕВ
Портрет маслом Лермонтова, 1835—1837 гг.
Музей А. С. Пушкина, Москва
На первом плане, около рва, четверо убитых и три лошади; вдали скачущие фигуры гусаров, из которых один, раненый, откинулся назад; на правой стороне изображена схватка гусаров с конным повстанцем. Гусары одеты в красные доломаны и голубые брюки на-выпуск; за плечами светлосерые голубоватые шинели; чепраки голубовато-синие, с золотым шитьем и вензелем Николая I.
«Лермонтов написал масляными красками картину, долго писал ее (хотел изобразить как лейб-гусарский полк вскочив в одни ворота Варшавы — выскочил в другие — из молодечества потеряв треть людей), поднес к камину сушить. Св. Аф. <Раевский> не успел предостеречь его, картина истрескалась, Лермонтов снова принялся за нее»8.
Письмом от 4 ноября 1880 г. на имя А. А. Бильдерлинга родственник поэта, А. Лермонтов, сообщал следующее: «Я припоминаю также, что у кн. Шаховского, начальника штаба Варшавского военного округа, я видел картину, рисованную масляными красками Лермонтовым, она изображает атаку лейб-гусар, сколько помнится, под Остроленкой»9.
До последнего времени были известны лишь две раскрашенные фотографии с этой картины, находившиеся в Институте литературы. Первая из них поступила в Лермонтовский музей в 1883 г. от офицеров л. -гв. гусарского полка, а вторая после революции из Ленинградского музейного фонда. Они все время считались подлинными акварелями Лермонтова. Однако при внимательном изучении нам удалось доказать, что это лишь фотографии: на одной из них имеется тисненый штамп «Фотография В. Лапре», а на другой — вдавленные буквы «В. С. Л.».
В 1937 г. мы обнаружили в Артиллерийском историческом музее в Ленинграде оригинал картины. Старинная копия с нее хранится в пятигорском музее «Домик Лермонтова»; она уступает во многом оригиналу.
Фигуры лошадей и всадников, как и весь колорит картины, чрезвычайно характерны для Лермонтова, и его авторство не вызывает никаких сомнений. Если мы припомним, что в феврале 1837 г. Лермонтов был арестован по делу о стихах на смерть Пушкина, а в записях Хохрякова ясно говорится, со слов приятеля поэта, Раевского, о «камине», то исполнение этой картины следует отнести к январю 1837 г.10.
4. ВИД ПЯТИГОРСКА.
Картон, м., 26,2×33,9. [1837] Справа внизу на скале монограмма из букв «Л. М.». Сзади наклеена выцветшая бумажка со следующей записью: «Сим удостоверяю, что картина сия вид Пятигорска рисована Мих. Юр. Лермонтовым и досталась жене моей от ее брата Акима Павловича Шан-Гирей, родственника и друга М. Ю. Лермонтова. По смерти жены моей Екатерины Павловны, рожденной Шан-Гирей, картина сия унаследована ее дочерью Екатериной Владимировной, рожденной Веселовской, моей единственной дочерью. Один из фотографических снимков с сей картины был отослан в Лермонтовский музей к его юбилею моей покойной супругой Ек. П. Веселовской, рожденной Шан-Гирей. Дворянин... <неразборчиво> Веселовский... <го>да Декабря 29 дня».
ГЛМ. Картина приобретена в 1940 г. в Вильнюсе в антикварном магазине.
Воспроизведено: Открытое письмо 1901 г. — Известия Лермонтовского и Исторического Музеев Николаевского Кавалерийского Училища 1917, № 2, 99. — Лит. Нас., 45—46, 64—65 (в красках).
Справа по дорожке, ведущей к горам и гроту, изображена фигура идущего мужчины в сюртуке и цилиндре; в середине верховой; внизу вид Пятигорска и бульвара, освещенных солнцем, слева гора Горячая; вдали цепь снежных гор с Эльбрусом.
В 1917 г. среди других лермонтовских реликвий, принесенных в дар Лермонтовскому музею Евгенией Акимовной Казьминой, дочерью Акима Павловича Шан-Гирея, под № 10 значится фотография с этой картины со следующим пояснением: «Снимок с картины масляными красками, рисованный Лермонтовым; вид Пятигорска с того места, где потом выстроена была Елизаветинская галлерея. Подлинная картина подарена была Лермонтовым своей кузине Е. П. Веселовской; от нее перешла к дочери ее Екатерине Андреевне Андреевой. Андреевы жили в своем имении под Вильно. Последнее известие о них получено было в 1916 г. из Городницы (Гродн. губ.)»11.
Авторство Лермонтова легко устанавливается как данными о происхождении этой картины, заслуживающими полного доверия, так и стилистическими особенностями ее живописной техники. Характерная фигура всадника, типичный для Лермонтова прием при изображении кустов, деревьев и скал, наконец, тональность картины — все чрезвычайно близко к другим лермонтовским картинам маслом.
Исполнение картины вероятнее всего отнести к 1837 г., ко времени первой ссылки Лермонтова на Кавказ, когда он долгое время пробыл в Пятигорске, Кисловодске, а затем совершил путешествие по Кавказу.
В письме поэта к С. А. Раевскому от конца 1837 г. читаем: «Я снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посещал, и везу с собою порядочную коллекцию; одним словом, я вояжировал».
Как бы подтверждением к только-что сказанному служат воспоминания В. В. Бобарыкина. «Я жил, — пишет он, — во Владикавказе... Однажды базарный пришел мне сказать, что какой-то приезжий офицер желает меня видеть. Я пошел в заезжий дом, где застал такую картину: М. Ю. Лермонтов в военном сюртуке и какой-то статский (оказалось француз-путешественник) сидели за столом и рисовали, во все горло распевая: „A moi la vie, à moi la vie, à moi la liberté...“. Я спросил, что они рисуют, и узнал, что в проезд через Дарьяльское ущелье, отстоящее от Владикавказа, как известно, в 20—40 верстах, француз на ходу вылезши из перекладной телеги, делал croquis окрестных гор; а они, остановясь на станциях, совокупными стараниями отделывали и даже, кажется, иллюминовали эти очертания»12.
«Собирая от местных жителей старинные их предания, он <Лермонтов> часами проводил за альбомом или даже с кистью в руках, — пишет биограф поэта П. А. Висковатов, — многие места Дарьяльского ущелья, перевал и по реке Арагве сняты им. Мне удалось видеть и даже приобрести отлично выполненные картины, сделанные им масляными красками»13.
Все эти свидетельства дают нам право вывести заключение, что Лермонтов именно в первую свою ссылку на Кавказ, пробыв свыше двух месяцев на Кавказских минеральных водах, изъездив, как он сам писал, «линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани», побывав в Шуше, Кубе, Шемахе, в Кахетии, особенно увлекался живописью и, будучи относительно свободным, выполнил целую серию карандашных и масляных зарисовок тех мест, в которых он жил или по которым «вояжировал». В свою вторую ссылку, в 1840 г., он находился почти все время в экспедициях и рисовал сравнительно мало.
Картина «Вид Пятигорска» выполнена поэтом, очевидно, вскоре после его приезда в Пятигорск, во время его ежедневных прогулок по горам.
5. КАВКАЗСКИЙ ВИД С ЭЛЬБРУСОМ.
Картон, м., 26,2×44,5. [1837]
Воспроизведено: Акад., I, 112—113. — Семека, 38. — Печатник, I, 120. — Альбом, 277 (в красках). — Лит. Нас., 43—44, 752—753 (в красках).
На переднем плане, слева, на круто обрывающейся плоской голой скале, у края — фигуры двух человек; левее — всадника и двух оседланных лошадей. Справа, на заднем плане, гора Эльбрус в лучах восходящего солнца.
Хотя ни даты, ни подписи на картине нет, но тот факт, что она пожертвована в Лермонтовский музей А. А. Краевским именно как работа Лермонтова, достаточно убедительно подтверждает авторство поэта. С А. А. Краевским Лермонтов был дружен, в его журнале «Отечественные Записки» он постоянно печатался; Краевским же были пожертвованы в музей многие рукописи и личные вещи поэта.
Датируется нами картина 1837 г. на основании соображений, высказанных по поводу датировки предыдущей картины. Добавим, что картина изображает вид на Эльбрус, очевидно с Бермамыта, куда обычно ездили из Кисловодска встречать восход солнца.
По своей живописной технике, по мастерски разрешенной перспективе, по колориту картина эта является наиболее законченным и совершенным произведением Лермонтова-художника.
6. КАВКАЗСКИЙ ВИД С САКЛЕЙ.
Картон, м., 36×43,5. [1837]
ИЛ. Поступила в ЛМ через посредство Е. Бильбасовой от семьи А. А. Краевского в 1890 г.
Воспроизведено: Акад., V, 224—225. — Семека, 42. — Печатник, V, 345. — Альбом, 255. — Лит. Нас., 43—44, 64—65 (в красках).
деревья. Вдали через речку в синей дымке горы; на вершине одной из них виден монастырь.
Е. Бильбасова в сопроводительном письме в Лермонтовский музей от 17 февраля 1890 г. пишет: «Семья покойного А. А. Краевского просит вас принять для хранения в Лерм. музее два пейзажа из кавказской природы, нарисованные М. Ю. Лермонтовым. Принадлежность этих картин кисти знаменитого поэта не подлежит сомнению: еще жив и здравствует Д. В. Григорович, свидетельствующий о подлинности этих художественных произведений Лермонтова»14.
Поскольку к 1890 г. «Кавказский вид с Эльбрусом» уже поступил в музей от самого А. А. Краевского, приходится думать, что одной из пожертвованных картин является как раз «Кавказский вид с саклей». Однако в этом сообщении остается невыясненным, о каком втором принесенном в дар музею кавказском виде, написанном Лермонтовым и находившимся ранее в семье Краевского, идет речь: сколько известно, никакого другого вида в Лермонтовском музее не имелось.
Подтверждением того, что именно «Кавказский вид с саклей» и был пожертвован семьей Краевского через Бильбасову, служит до некоторой степени и редакционное примечание И. Болдакова к «Герою нашего времени», в котором сказано: «Сам Лермонтов имел склонность к занятиям живописью и обладал значительным талантом. У покойного А. А. Краевского хранился прекрасно написанный им ландшафт (ныне в Лермонтовском музее), изображающий местность, где находится монастырь Мцхети и сливаются струи Арагвы и Куры (Мцыри). Страсть к рисованию проснулась в поэте весьма рано и не покидала его во всю жизнь. Альбомы его переполнены рисунками, исполненными карандашом, чернилами и красками; Лермонтовский музей владеет несколькими произведениями его кисти»15.
Упоминание И. Болдакова о нахождении у Краевского лермонтовской картины, изображающей «местность, где находится монастырь Мцхети и сливаются струи Арагвы и Куры», позволяет нам сблизить ее с «Кавказским видом с саклей», так как описание это совсем не подходит к картине «Кавказский вид с Эльбрусом».
«Кавказскому виду с верблюдами» и «Перестрелке в горах Дагестана», о которых речь идет ниже, а по перспективе и колориту перекликается с «Кавказским видом с Эльбрусом».
Превосходно передана здесь воздушная перспектива, в нежноголубой дымке которой мягко рисуются горы, окружающие долину реки.
АТАКА Л. -ГВ. ГУСАР ПОД ВАРШАВОЙ 26 АВГУСТА 1831 г.
Картина маслом Лермонтова, 1837 г.
X., м., 62×72. [1837]
ИЛ. Приобретена в 1939 г. в Киеве у Е. В. Эггерс, родители которой купили картину в Пензенской губернии. Здесь, как известно, находилось имение бабки Лермонтова — с. Тарханы.
Воспроизведено: Правда 1941, № 155, от 6 июня. — Пушкин. Временник Пушкинской комиссии, вып. VI, 1941, 554. — Лит. Нас., 45—46, 96—97 (в красках).
которых сидит женщина. Справа кусты и деревья, слева утесы; на одном из них остатки замка или крепости. Вдали цепь снежных гор. Озеро, изображенное на этой картине, напоминает озеро на одной из литографий Гагарина: «Le lac Sevang au Cokcha» (таблица XXIII альбома «Kaucase pittoresque»). Если в картине Лермонтова изображено озеро Севан, то это расширяет и без того уже разнообразную карту путешествий Лермонтова по Кавказу в 1837 г.
Ни даты, ни подписи на картине нет. Датируем ее на основании соображений, высказанных выше по поводу картины «Вид Пятигорска».
Экспертиза, произведенная Русским музеем, «после сравнения картины с другими полотнами Лермонтова, по общности художественных приемов, признала ее принадлежность кисти Лермонтова. По сюжету, по романтичности трактовки пейзажа и фигур даже в деталях она аналогична другим работам Лермонтова маслом»16.
Сличение картины с подписным рисунком Лермонтова «Тифлис. Метехский замок», находящимся также в Институте литературы, позволяет с достаточной уверенностью признать единство их авторского почерка. Фигура белой лошади на переднем плане, фигуры двух верблюдов, с сидящим человечком на втором, очень близки к аналогичным изображениям на картине «Кавказский вид с верблюдами».
Выдержанная в золотисто-коричневатых тонах, роднящих ее с «Кавказским видом с Эльбрусом», картина представляет для нас огромный интерес, так как является связующим звеном между весьма различными по технике картинами Лермонтова. Особенно характерна здесь манера, в которой написаны скалы и деревья, не оставляющая никаких сомнений в авторстве Лермонтова.
картине этой присвоено название «Караван верблюдов в горах Кавказа», что явно не соответствует ее содержанию, так как на ней изображены всадник, четыре человека и всего лишь два верблюда, причем вообще все фигуры играют по сравнению с пейзажем второстепенную роль. Поскольку нам известны два вида Кавказа с названиями: «Кавказский вид с Эльбрусом» и «Кавказский вид с саклей», название «Кавказский вид с верблюдами» представляется нам наиболее соответствующим ее содержанию.
8. ВИД ТИФЛИСА.
Картон, м., 32,2×39,5. [1837]
Ивановский областной музей. Поступила от И. И. Власова, ранее находилась в семье Петровых.
Воспроизведено 238, от 14 октября. — Лит. Нас., 45—46, 160—161 (в красках).
На переднем плане по склону горы среди пирамидальных тополей и кустарников разбросаны домики; на берегу реки Куры две женские фигуры. С левой стороны, на высоком каменистом берегу реки, ряд домов с храмом; справа высокий холм с развалинами Метехского замка. Вдали горы.
Сосланный за стихи на смерть Пушкина на Кавказ, Лермонтов после курса лечения на Группе минеральных вод, прибыл в Нижегородский драгунский полк, квартировавший в Кара-Агаче, близ Царских колодцев, верстах в ста от Тифлиса.
Тифлис с его восточным колоритом не мог не произвести на Лермонтова сильного впечатления, и совершенно естественно, что он захотел запечатлеть его и в живописи. По выражению декабриста А. Е. Розена, «в Тифлисе все предметы и лица имели особенный, не европейский отпечаток; дома с плоскими крышами, армяне с навьюченными верблюдами, грузины с арбами, женщины, покрытые чадрами, ослы с вязанками дров, кони с кожаными мехами на спине, налитыми кахетинским вином...»17.
ЧЕРКЕС
Институт литературы, Ленинград
Ряд живописных работ Лермонтова как раз отображает все перечисленные Розеном особенности восточного колорита Кавказа вообще и Тифлиса в частности.
Картина была подарена Лермонтовым его родственнику, Павлу Ивановичу Петрову, в Ставрополе в 1837 г. и хранилась в семье Петровых до 1923 г., когда внуком его, Святославом Аркадьевичем, была подарена И. И. Власову, а последним передана в Ивановский областной музей. Биографические данные о П. И. Петрове позволяют нам довольно точно датировать картину.
П. И. Петров (1790—1871), происходящий из дворян Костромской губернии, успешно делает обычную для того времени военную карьеру. В 1834 г. он уже генерал-майор и начальник штаба войск по Кавказской линии. 25 декабря 1837 г. был уволен в годовой отпуск и на Кавказ уже не вернулся. В 1840 г. вышел в отставку и поселился в селе Горском, Галичского уезда Костромской губернии. Около 1820 г. он женился на Анне Акимовне Хастатовой, дочери Екатерины Алексеевны Хастатовой, урожденной Столыпиной, родной сестры бабки Лермонтова, Е. А. Арсеньевой.
В детский альбом сына Петрова, Аркадия, Лермонтов вписал известное четверостишие «Ребенку» («Что мне сказать тебе по просту»), самому же Петрову подарил картину «Вид Тифлиса», список своего стихотворения «Смерть поэта» и рукопись «Последнего новоселья»18.
Несмотря на отсутствие подписи, авторство Лермонтова легко устанавливается прежде всего стилистическими особенностями картины, а затем вполне авторитетным ее происхождением.
Выдержана картина в зеленовато-голубых тонах и очень близка по своей живописной манере к «Кавказскому виду с саклей». Что касается ее датировки, то совершенно естественно считать ее выполненной в 1837 г., когда Лермонтов жил в Тифлисе.
9. «ВОСПОМИНАНИЕ О КАВКАЗЕ».
Картон, м., 30×44,5. [1838] На обороте надпись: «Писал М. Ю. Лермонтов в 1839 г. Пожертвовал А. И. Арнольди».
—1883 гг. от А. И. Арнольди.
Воспроизведено: Русский Художественный Листок 1862, № 7. — Акад., V, 224—225. — Семека, 37. — Academia, I, 341—342. — Альбом, 165 (в красках). — Лит. Нас., 45—46, 720—721 (в красках).
На переднем плане по склону холма едут в лучах заходящего солнца два всадника с ружьями в чехлах за плечами: один на белой лошади в бурке, другой на гнедой — в черкеске и папахе. Вдали синеет горный хребет.
В «Русском Художественном Листке» при воспроизведении этой картины помещена краткая заметка, в которой сказано: «В бытность свою в Новгородской губернии в 1838—1839 годах М. Ю. Лермонтов занимался, между прочим, и живописью, и после него осталось до 12 картин, писанных им масляными красками. Две из них: „Воспоминание о Кавказе“ и „Голова черкеса“ составляют собственность бывшего сослуживца его А. И. Арнольди. Снимок с первой из этих двух картин помещается в нынешнем нумере Русского Художественного Листка; где находятся в настоящее время другие картины, писанные М. Ю. Лермонтовым, — неизвестно, но после его смерти они достались г. Шан-Гирею, двоюродному брату Арк. Столыпина, товарища и сослуживца покойного поэта. По словам А. И. Арнольди, М. Ю. Лермонтов писал картины гораздо быстрее, чем стихи; нередко он брался за палитру, сам еще не зная, что явится на полотне, и потом, пустив густой клуб табачного дыма, принимался за кисть и в какой-нибудь час времени картина была готова»19.
Как известно, Лермонтов находился в полку со второй половины февраля до половины мая 1838 г., когда был возвращен в л. -гв. гусарский полк и прибыл в Царское Село. Стилистических особенностей этой картины мы коснемся ниже, при описании другой картины — «Черкес», написанной Лермонтовым тогда же, в Новгороде.
10. ЧЕРКЕС.
Картон, м. Погрудный. ¾ влево. 27,2×22. [1838] На обороте следующая надпись чернилами: «Работа М. Ю. Лермонтова 1838 или 1839. Сделана при мне в час времени в Селищенских казармах Новгородской губернии в так называемом сумасшедшем доме. А. Арнольди».
ИЛ. Поступила в ЛМ в 1881—1883 гг. от А. И. Арнольди.
Воспроизведено— Academia, III, 568—569. — Лит. Нас., 45—46, 93.
Ввиду того, что «Черкес» исполнен в Новгороде, он легко датируется 1838 г.20. Свидетельство Арнольди о том, что эта картина написана при нем в час времени, и аналогичное его заявление, приведенное в заметке «Русского Художественного Листка» (см. выше) по поводу картины «Воспоминание о Кавказе», является для нас чрезвычайно важным.
Поскольку в принадлежности кисти поэта этих двух картин, идущих от сослуживца Лермонтова по Гродненскому гусарскому полку А. И. Арнольди, никто не сомневался, авторство остальных картин, разительно отличающихся своими живописными приемами в лучшую сторону, многими бралось под сомнение.
«Воспоминание о Кавказе» и «Черкес», т. е. как раз худшие картины, исполнены в 1838 г., в то время как лучшие — в 1837 г.
Свидетельство Арнольди об исполнении этих двух картин, во-первых, не с натуры на Кавказе, а по памяти в Новгороде, во-вторых, с молниеносной быстротой — «в какой-нибудь час времени» — проливает свет на непонятное, на первый взгляд, различие между этими двумя вещами и остальными масляными работами Лермонтова.
Некоторая техническая беспомощность, проглядывающая в этих двух полотнах, позволяет нам сделать следующий вывод: там, где Лермонтов-художник отходил от натуры, он сразу становился связанным, его композиция делалась вялой, колорит условным, и все произведение утрачивало тот лиризм, какой мы замечаем в его кавказских пейзажах, написанных непосредственно с натуры.
ПЕРЕСТРЕЛКА В ГОРАХ ДАГЕСТАНА
Картина маслом Лермонтова, 1837—1838 гг.
11. ПЕРЕСТРЕЛКА В ГОРАХ ДАГЕСТАНА.
Х., м., 37,5×48,5. [1837—1838]
ГЛМ. Приобретена в 1940 г. у С. К. Судомир в Киеве.
Воспроизведено— Семека, 41. — Печатник, III, 61. — Альбом, 164. — Лит. Нас., 45—46, 95.
На переднем плане, около отдельно расположенной голой скалы, фигура черкеса, стоящего около белой лошади и отстреливающегося от нападающих; в середине мелкая горная речка, по правому берегу которой скачет горец на гнедой лошади; еще правее обрывистая скала, поросшая кустарником и деревьями. На заднем плане фигуры пеших русских солдат, сражающихся с конными горцами. Сзади отвесные скалы.
В 1880-х годах эта картина принадлежала В. Александренко, который в заметке «Лермонтов, как художник» сообщил о ней следующее: «Одну из таких картин, рисованную <Лермонтовым> масляными красками, мне удалось случайно купить летом текущего года в г. Пятигорске, у крестьянки Серафимы Евграфовны Чередняковой, дочери известного Евграфа Чалова (умершего в октябре 1890 г.). По словам Чередняковой, картина перешла к ней от ее бабушки (Агафьи Григорьевны Чаловой), а последней досталась от помещика А. А. Хастатова. Как мне удалось узнать от Евгении Акимовны Шан-Гирей, картина, принадлежавшая Чередняковой, была нарисована Лермонтовым и подарена им своему родственнику и приятелю Акиму Акимовичу Хастатову, у которого и видел ее не раз покойный отец Евгении Акимовны, Аким Павлович Шан-Гирей. Эмилия Александровна Шан-Гирей (умерла 19 июня с. г.) интересовалась этой картиной, даже хотела ее купить у Чередняковой. Картина наша изображает бой русских с чеченцами, скрытыми в завалах гор. Постепенно с левой стороны надвигаются подступающие русские колонны и бой становится рукопашным. Вдали на горизонте блестят вершины гор, а внизу сверкает ручеек — немой свидетель жаркой битвы. В нижнем левом углу черною краскою выведены слова: „В горах Дагестана. М. Ю. Л.“»21.
В 1940 г. в Литературный музей в Москве поступило предложение от С. К. Судомир из Киева через И. И. Юрковского о приобретении какой-то лермонтовской картины. Картина эта оказалась как раз «Перестрелкой в горах Дагестана». Она была без подрамника, в очень плохом состоянии: в мушиных пятнах, в сплошных трещинах; местами краски осыпались.
Экспертиза установила, что картина, несомненно, принадлежит кисти Лермонтова, подтверждением чему служит живописная манера исполнения скал и кустов и особенно характерные для Лермонтова фигуры всадников и лошадей.
«В горах Дагестана. М. Ю. Л.». Этой надписи на картине, купленной в Киеве, обнаружено не было ни до, ни после реставрации, хотя реставратору было особо указано на возможность ее обнаружения. Отсутствие подписи на картине может иметь двоякое объяснение. Или мы имеем здесь дело с авторской копией, или, что по-нашему вернее, кто-то в старое время для того, чтобы придать бо̀льшую достоверность авторству Лермонтова, навел акварельной краской эту надпись, которая от времени могла исчезнуть.
Однако, несмотря на отсутствие надписи, авторство Лермонтова бесспорно и было подтверждено специальной экспертизой картины.
1 Висковатов, VI, 56—57.
2 32, лл. 111 и 112.
3 Висковатов, VI, 57.
4 А. Муравьев—25.
5 К. Грот, Жуковский в Москве. — Сб. «Памяти В. А. Жуковского и Н. В. Гоголя», вып. I, Спб., 1907, отд. II, 27; А. Никитенко, Записки и дневники, Спб., 1904, I, 256—260; кн. В. , Мои воспоминания, Спб., 1897, I, 322—323.
6 Н. Лесков, Синодальные персоны. — «Исторический Вестник» 1889, IX, 122—139.
7 Елец, История лейб-гвардии Гродненского гусарского полка, Спб., 1898, I, 207.
8 Хохряков 26, тетрадь 2-я, л. 8.
9 Дело Лермонтовского музея, ф. 524, оп. 4, № 32, л. 2.
10 , 11. — Автор статьи, несмотря на наличие на картине авторской датировки, считает ее «ранней акварелью», выполненной технически неудачно.
11 «Известия Лермонтовского и Исторического Музеев Николаевского Кавалерийского Училища», П., 1917, № 2. — Е. А. Казьмина в своем письме неверно указывает отчество дочери Е. П. Веселовской. Она по отцу Владимировна, а не Андреевна.
12 В. Бобарыкин— «Русский Библиофил» 1915, IV, 76.
13 Висковатов, Отражение кавказских преданий в поэзии Лермонтова. — «Кавказ» 1881, № 203.
14 Каталог Лермонтовской выставки в Ленинграде, 31.
15 Лермонтов
16 В. Бубнова, Новые лермонтовские материалы. — «Пушкин. Временник Пушкинской комиссии», 1941, VI, 555.
17 А. Розен
18 Иван Власов, Лермонтов в семье П. И. Петрова. — «Литературный сборник (Труды Костромского научного общества по изучению местного края)», вып. XLII, Кострома, 1928, 3—10.
19 Р<афаил >, М. Ю. Лермонтов. — «Русский Художественный Листок» 1862, VII, 27. — Свидетельство А. И. Арнольди о том, что картина сделана в 1839 г., ошибочно. Пребывание Лермонтова в Новгороде, месте стоянки Гродненского гусарского полка, относится к 1838 г. Б. Мосолов в своей статье (Акад., V, 224—225) ошибочно датирует картину 1831 г.
20 При воспроизведении этой картины в издании сочинений Лермонтова «Печатник» (II, 41) ошибочно указано «Рисунок», а в статье Б. Мосолова она датирована 1831 г.
21 В. , Лермонтов, как художник. — «Русские Ведомости» 1891, № 275. — К 1910 г. картина принадлежала родственнику Александренко.