К атрибуции портрета
М. Ю. Лермонтова 1834 года, приписываемого Будкину
Впервые эта работа была опубликована в "Пензенской правде" в 1978 г., но из-за весьма напряженных отношений с тогдашним вторым секретарем Пензенского обкома КПСС Г. В. Мясниковым, она вышла под псевдонимом З. Владимиров1 . Затем она была перепечатана дважды в краснодарской газете "Комсомолец Кубани", и в спецвыпуске "Ставропольской правды"2, посвященном М. Ю. Лермонтову. Однако время заставляет вернуться к этой теме вновь для уточнения, дополнения и исправления некоторых неточностей.
"Горячо любила Михаила Юрьевича Лермонтова воспитавшая его бабка", — такими словами начал биографию поэта его первый исследователь Павел Александрович Висковатый.
До 1835 года Елизавета Алексеевна не расставалась с внуком. Но с производством его в офицеры видеться они стали реже. В 1837 году Лермонтов был сослан на Кавказ, длительная разлука стала чувствоваться все острее. Его прощение и перевод на короткое время в Гродненский гусарский полк, а затем возвращение в лейб-гвардии Гусарский на какое-то время успокоил сердце бабушки.
В 1838 году Елизавета Алексеевна заказывает столичному художнику портрет внука. Во-первых, она гордилась, что он вновь гвардейский офицер, а во-вторых, портрет будет всегда при ней, а это "все равно, что Мишенька рядом". Художник изобразил Лермонтова в вицмундире корнета лейб-гвардии Гусарского полка, на одно плечо наброшена шинель с бобровым воротником. В руках треугольная шляпа с плюмажем. Портрет настолько понравился бабушке, что она с ним не расставалась больше никогда.
В 1845 году, после смерти Елизаветы Алексеевны, ее родной брат Афанасий Алексеевич Столыпин согласно завещанию вступил в права наследника имения. Жить в Тарханах он не собирался и, отобрав некоторые вещи, напоминавшие ему о его родне, уехал в свое саратовское имение Нееловку. Забрал с собой и портрет. Кто-то из последующих наследников перевез портрет Лермонтова в подмосковную усадьбу Столыпиных Мураново, где в 1938 году его нашел известный музеевед и искусствовед, большой знаток старины Н. П. Пахомов. Тогда же портрет был передан в музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, а в 1948 г. этот портрет был передан в Ленинград в Институт русской литературы (Пушкинский дом). На обороте портрета Н. П. Пахомов обнаружил надпись: "Писал Будкин, 1834 г. С. -Петербург". Итак, автор найден!
Но радоваться было рано. Находка удивительно напоминала гравированный портрет Лермонтова, приложенный в 1865 г. к отдельному изданию "Песни про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова". Разница была лишь в том, что на гравюре на эполетах помещены три звездочки — соответствующие чину поручика, а на выполненном маслом портрете — одна — корнетская.
Вот что об этом портрете писал издатель книги Илья Глазунов: "... К настоящему изданию мы прилагаем новый портрет М. Ю. Лермонтова, отличающийся особенным сходством, как утверждают лица, близко знавшие покойного поэта. Портрет этот гравирован в Лейпциге, у Брокгауза, с фотографического снимка, сообщенного нам из Саратова М. С. Муренко. Подлинник, с которого сделана была фотография, писан для родственника Лермонтова г<осподина> Столыпина художником Захаровым вскоре после выхода М. Ю. Лермонтова из юнкерской школы".
Надпись на иконе Архангела Михаила. Тарханы.
В том же 1865 г. дальний родственник поэта М. Н. Лонгинов в рецензии на издание "Песни про царя Ивана Васильевича." заявлял: "Теперь г<осподин> Глазунов напечатал роскошное издание "Песни" с 12 бойкими рисунками г<осподина> Шарлеманя... Новый, отлично гравированный портрет Лермонтова делает это издание особенно замечательным. Нам случалось уже указывать в печати на существование оригинала этой гравюры, изображающей Лермонтова в вицмундире лейб-гвардии Гусарского полка, драпированного шинелью… Оригинал писал масляными красками в натуральную величину художником Захаровым, а гравюра сделана в Лейпциге со снятой с него г<осподином> Муренко фотографии. Мы коротко знали Лермонтова, можем отнести этот портрет к 1839 году и засвидетельствовать, что он (хотя несколько польщенный, как обыкновенно бывает) очень похож, и один может дать истинное понятие о лице Лермонтова"3.
Как видим, М. Н. Лонгинов по горячим следам поправил лишь одну опечатку Ильи Глазунова: уточнил время написания портрета — 1839 год. Позже известный библиограф XIX века П. А. Ефремов об этом портрете сообщил следующее: "В начале 1865 года до меня дошла копия с четвертого оригинального портрета. Муренко прислал из Саратова И. И. Глазунову фотографический снимок, сделанный им с портрета Лермонтова в лейб-гусарском мундире, с наброшенной на плечо шинелью и с треугольной шляпой в руке. Оригинал был рисован художником Захаровым масляными красками…"4. Итак, и издатель "Песни" Глазунов, и знавший Лермонтова М. Н. Лонгинов, и П. А. Ефремов считали Захарова автором портрета. В XIX веке это авторство ни у кого не вызывало сомнения.
Но вот вначале ХХ века, а точнее в 1905 году, в пользу вдов и сирот, павших в бою воинов была устроена в Петербурге в Таврическом дворце историко-художественная благотворительная выставка русских портретов. Впервые здесь был представлен подлинник портрета Лермонтова, того самого, с которого были до этого сделаны фотографии и нарезана гравюра. Газета "Новое время" опубликовала репродукцию с портрета, но с совершенно неожиданной подписью: "Писал Будкин в Санкт-Петербурге в 1834 г."5.
Сенсации не произошло. Публикация осталась совершенно не замеченной. На нее обратил внимание лишь в 1939 году Н. П. Пахомов. В основу новой авторской атрибуции была положена написанная на обороте холста надпись, уже приводимая нами: "Писал Будкин…". Компетентность Глазунова, Лонгинова и Ефремова была не просто взята под сомнение, их отвергли.
В то время как дата, стоящая на оборотной стороне холста — 1834 год, казалось бы, вполне соответствовала послужному списку Лермонтова.
В 1970 году с опровержением авторства и даты этого портрета выступил И. И. Шинкаренко, самый знаменитый в то время в нашей стране специалист-униформолог. В докладе на очередной Всесоюзной Лермонтовской научной конференции в Пятигорске, он сделал тщательный анализ деталей формы Лермонтова — вицмундира. Это оказалось достаточным доказательством того, что портрет Лермонтова был написан не Ф. Будкиным, а П. З. Захаровым в 1838—1839 гг. И. Шинкаренко обратил внимание на характерную особенность вицмундира: тщательность, с которой он был выписан6
Если допустить, что интересующий нас портрет был создан в 1834 году, то вроде бы эта точка зрения совпадала с мнением И. Глазунова о времени его написания — "Вскоре после выхода М. Ю. Лермонтова из юнкерской школы", но противоречит Лонгинову, считавшему 1839 год временем его написания. Кто же прав?
Давайте посмотрим все тот же послужной список, которым пользовался и Н. П. Пахомов. Оказывается, Лермонтов служил в лейб-гвардии Гусарском полку дважды: вначале с 22 ноября 1834 по 28 февраля 1837 гг., затем с 9 апреля 1839 по 13 марта 1840 гг. — уже поручиком.
Решить вопрос, к какому периоду службы относится портрет, на первый взгляд довольно сложно. Но так ли?
В конце 1837 года военный министр граф А. И. Чернышев издал два приказа по поводу внешнего вида офицеров и о соблюдении ими правил ношения отдельных принадлежностей обмундирования. Дело доходило до анекдотичности. Некоторые армейские щеголи умудрялись носить эполеты размером с десертную тарелку, т. е. нарушали установленные образцы.
витками. Таким образом, во втором пенами: "Писал Будкин...". Компетентность Глазунова, Лонгинова g риоде службы в лейб-гусарском полку Лермонтов должен был и Ефремова была не просто взята под сомнение, их отвергли. носить эполеты нового образца.
И действительно, так и было. Подтверждение этому — подлинные эполеты корнета Лермонтова, находящиеся в музее ИРЛИ. Эполеты на портрете, находившемся в Тарханах, а затем в саратовском имении Столыпиных, имеют такой же четвертый завиток, как и подлинные эполеты Лермонтова. Таким образом, и датировка портрета Лермонтова может быть сделана теперь довольно точно. Портрет мог быть написан только в 1838— 1839 гг., и не ранее.
Как же быть тогда с надписью на обороте портрета: "Писал Будкин...". Но и здесь есть один важный факт, противоречащий этой надписи. Дело в том, что Ф. Будкин никогда не подписывал свои портреты прописью, как это было сделано в данном случае. На всех Будкинских работах подпись выполнена печатными буквами с указанием фамилии художника и года написания. Слово "писал" и обозначение места, где была выполнена работа, в автографах Будкина никогда не встречаются. Более того, Н. Н. Врангель, хорошо знавший Ф. Будкина, характеризует его как "посредственного живописца", в то время как живописная техника портрета находится на очень высоком уровне, как раз отличающем работы художника-чеченца Петра Захарова.
Так, точность кисти П. З. Захарова, о чем мы скажем более подробно ниже, позволила объективно установить время написания портрета. А приведенные данные об автографах Будкина дают основание считать текст, помещенный на обороте портрета Лермонтова, не подписью художника Будкина, а надписью, сделанной посторонним и несведущим лицом.
Что же касается самой гравюры, на которой Лермонтов изображен в чине поручика, то это объясняется желанием Ильи Глазунова максимально приблизить гравированный портрет к последним дням жизни поэта, который погиб, как известно, в чине поручика. Ведь точно такая же история произошла с портретом Александра Полежаева. По воле издателей он был изображен в офицерском мундире, хотя это производство в офицеры состоялось буквально накануне его смерти, и умер он, по сути, рядовым.
* * *
—70-е годы ХХ века сотрудник Грозненского музея изобразительных искусств, кандидат искусствоведения Николай Шабанович Шабаньянц. Им было написано несколько работ, к которым мы и обратимся в нашем повествовании7. В конце ХХ в. С. С. Тарасов и М. Х. Вахаев написали киноповесть "Захар из чеченцев", посвященную рассказу о дружбе чеченского художника Петра Захарова и М. Ю. Лермонтова8. Но в ней все же больше присутствует художественный вымысел, который для нашего исследования не подходит.
Мальчик-чеченец, имя которого осталось неизвестным, родился в 1816 году в ауле Дады-Юрт (ныне Гудермесский район Чеченской республики). В том же году генерал-лейтенант А. П. Ермолов, назначенный командующим Отдельным Кавказским корпусом, наметил постройку линии крепостей по реке Сунже. Тогда же была заложена крепость Грозная. В 1819 г., продолжая военные действия, генерал А. П. Ермолов подошел к аулу Дады-Юрт — одному из самых богатых и процветающих населенных мест. Аул вел торговлю с горными районами Чечни. Ермолов предложил жителям покинуть аул добровольно и перебраться за реку Сунжу. Но горцы отказались, и тогда генерал отдал приказ: "окружить селение Дады-Юрт, лежащее на Тереке, предложить жителям оставить оное, и, буде станут противиться, наказать оружием, никому не давая пощады"9.
15 сентября аул был сожжен, на краю селения солдаты подобрали у тела погибшей матери израненного трехлетнего мальчика, который был доставлен командующему. Ермолов передал его казаку Бороздиновской станицы, находившемуся при хозяйстве командующего, Захару Недоносову. Ребенка окрестили Петром, А. П. Ермолов дал ему фамилию и отчество по имени казака — Захаров. Когда мальчику исполнилось 7 лет, его забрал двоюродный брат Ермолова Петр Николаевич на воспитание, о чем был составлено 25 августа 1823 г. специальный документ — "Свидетельство" за № 3610. О "Петруше чеченце", так любовно называли в семье Ермоловых своего воспитанника, сохранилось немало упоминаний в семейной переписке. В одном из писем к своей матери, он писал: ". странный мальчик Петруша! Я о моем чеченце. Кроме обучения грамоте, он рисует все, что попадается под руку, Видимо, будет художник и не плохой". Как видим, Петр Николаевич заметил детское увлечение мальчика, которое затем стал пестовать. В 1827 г. по болезни П. Н. Ермолов уходит в отставку и переезжает в Москву. Еще в 1826 г. он обращался к президенту Академии художеств А. Н. Оленину с просьбой определить мальчика в Академию, но Оленин посоветовал сначала отдать мальчика на обучение к живописцу. Свыше шести лет занимался Петр у портретиста Л. А. Волкова.
"посторонним учеником" в Петербургскую академию художеств, и тогда же был принят на содержание Общества поощрения художников. Получил разрешение на копирование картин и писание перспектив комнат в Эрмитаже. В 1836 г. он успешно заканчивает Академию и до 1842 г. живет в Петербурге.
В последующие годы Петр Захаров прославился как портретист. Он написал великолепные портреты разных лиц: А. Алябьева и герцога М. Лейхтенбергского, Т. Н. Грановского и Е. Воейкова. Позже, в 1843 г. за исполнение портрета А. П. Ермолова он получает звание академика.
Нас, естественно, интересует вопрос, а когда же произошло знакомство Захарова с Лермонтовым? Думается, что это могло произойти в 1838—1839 гг. через друга Лермонтова писателя и историка А. Н. Муравьева, с которым поэт был знаком и ранее. Именно в это время, в 1838 г. Петр Захаров пишет портрет Муравьева маслом, а затем акварелью. Портрет Муравьева маслом пишет в 1839 г. и Лермонтов.
Вот как вспоминал Муравьев о Петре Захарове: "В 1838 году мне пришло на мысль написать портрет для моего родителя, жившего в Москве, уже в болезненном положении, так как он давно желал его иметь. Мне порекомендовали одного весьма искусного художника, академика Захарова, кроме своего таланта замечательного тем, что он был родом черкес, ребенком захваченный в плен в одном разоренном ауле Кавказа, и сделался художником по своему особенному расположению к живописи. Это уже и само по себе оригинально"10.
Портреты у Захарова выходили самого высокого качества, а та тщательность и точность, с которой он прописывает все детали военного обмундирования была настолько высока, что на эту сторону его творчества обращают внимание в Военном Министерстве. 20 декабря генерал-адъютант граф Клейнмихель подписывает приказ за № 189 по департаменту военных поселений Военного министерства, в котором "свободный неклассный художник Петр Захаров определяется в Департамент Военных Поселений, для усиления занятий по составлению рисунков обмундирований и вооружения Российских войск".
Итак, Петру Захарову-чеченцу Елизавета Алексеевна заказывает портрет внука. Общение художника и поэта было, думается, весьма оживленным. Ведь им было что вспомнить — Кавказ, его красоты, и те исторические случаи, которые с ними там происходили. В этом плане интересен еще один штрих, относящийся к творческой биографии Лермонтова, позволяющий атрибутировать портрет. Именно ко времени работы Захарова над портретом поэта относится создание Лермонтовым его поэмы "Мцыри". А. Н. Муравьев рассказал о том, как ему посчастливилось присутствовать при окончании Лермонтовым работы над поэмой: "... песни и поэмы Лермонтова гремели повсюду Он поступил опять в лейб-гусары. Мне случилось однажды, в Царском Селе, уловить лучшую минуту его вдохновения. В летний вечер я к нему зашел и застал его за письменным столом, с пылающим лицом и с огненными глазами, которые были у него особенно выразительны. "Что с тобою?" — спросил я. — "Сядьте и слушайте", — сказал он, и в ту же минуту, в порыве восторга, прочел мне, от начала до конца, всю свою великолепную поэму "Мцыри", которая только что вылилась из под его вдохновенного пера".
Скорее всего, от Петра Захарова Лермонтов узнал полную драматизма историю его жизни. Это был тот самый мальчик, о котором поэт написал в "Мцыри":
Однажды русский генерал
Из гор к Тифлису проезжал:
Замысел написать произведение на подобную тему возник у Лермонтова еще в 1831 г. В одной из своих заметок, он составил даже план такого произведения: "Написать записки молодого монаха 17-ти лет. — С детства он в монастыре; кроме священных книг не читало. — Страстная душа томится. — Идеалы.". В какой-то мере этот замысел Лермонтов пытался воплотить в поэмах "Исповедь" и "Боярин Орша". Как писал П. А. Висковатый во время первой ссылки на Кавказ в 1837 г. поэт встретился с Мцхете со старым одиноким монахом, поведавшем историю своей жизни в монастыре, где он никак не мог свыкнуться, его неоднократных побегах в горы. Возможно это так и было. Но встреча и беседы с Петром Захаровым заставили поэта вновь вернуться к, казалось, уже давно забытой теме. В своем новом произведении Лермонтов многое изменил, дополнил, создав великолепную романтическую поэму. Скорее всего, в этом произведении воплотилось несколько историй, услышанных поэтом от разных лиц, в том числе и от Петра Захарова. Но заслуга Лермонтова в том, что он как творческая личность обобщил услышанное и создал непревзойденный поэтический шедевр.
* * *
На этом можно было бы и закончить историю портрета. Но остается еще одна деталь, находящаяся в противоречии с атрибуцией авторства портера Лермонтова.
В Государственном лермонтовском музее-заповеднике "Тарханы" в церкви, построенной Елизаветой Алексеевной Арсеньевой в 1820 году на месте своего старого дома и освященной во имя св. Марии Египетской, в ее алтарной преграде помещена икона Архистратига Божия Михаила. Она написана маслом на довольно большой доске, ее размер 127 х 61 см (Инв. № 1712— ОИ). Икона датируется началом XIX века, но в конце того же века она была подновлена, а точнее записана11. В декабре 1972 г. все позднейшие записи были сняты, и сейчас практически все поле иконы предстоит в своем первоначальном виде. Почему я говорю "практически все поле", дело в том, что правый нижний угол было решено не трогать. Ну, об этом, все по порядку
В 1966 году тогдашний директор музея П. А. Вырыпаев, в своем путеводителе "Лермонтов с нами" написал: "Из церковной утвари того времени до нас дошло немногое. Это по преимуществу иконы, их пять... 3) Михаил Архангел, лицо которого художником, видимо, писано с портрета Лермонтова, работы Будкина..."12.
Откуда появилось такое утверждение? А дело в том, что в правом нижнем углу на прямоугольнике светло-коричневого цвета имеется трехстрочная надпись: "Обличие архангела Михаила списано с портрета Лермонтова работы художн.". На четвертой строчке надписи стоят буквы "Бу к".
Что же получается? Иконописец написал фамилию "Будкин"? Однако буквы этой надписи резко отличались от написания букв, сделанных иконописцем вокруг головы Архангела Михаила. Более того, они были написаны по правилам не дореволюционной, а советской орфографии. Все возникшие вопросы необходимо было разрешать.
Занимаясь атрибуцией иконы из тарханской церкви св. Марии Египетской, я обратил внимание на публикацию очень похожей иконы Архистратига Михаила, помещенную в журнале "Столица и усадьба". Икона принадлежала кисти известного русского живописца В. Л. Боровиковского. И тогда я написал письмо к самому большому специалисту живописи В. Л. Боровиковскому, выпустившему великолепную монографию, посвященную творчеству этого прославленного художника Т. Алексеевой. Я послал фотографию тарханской иконы и довольно скоро получил письмо, которое сохранилось в моем личном архиве, оно датировано 24 сентября 1976 года. Вот, что написала исследователь:
"Глубокоуважаемый Владимир Александрович!
Ваш "Михаил" восходит к одноименному образу Боровиковского, но скорее всего не к оригиналу, а к какому либо из повторений, каких было много. Во всяком случае, он совмещает того "Архистратига Михаила", который был в церкви Русского музея (тип лица, хотя поворот несколько иной, направление правой руки, положение крыльев, головки ангелов-воинов), с "Михаилом" из иконостаса Покровской церкви в селе Романовка Мглинского уезда Черниговской губернии (теперь Брянской области) (поза, одеяние, положение ног, хотя и не понятное, молнии справа от щита). Но рисунок "Михаила" из Тархан ремеслен, художник не справился и с постановкой ног. "Свое" — шлем на голове (если только и это не повторение какого-то неизвестного ныне оригинала).
Где мог видеть Ваш художник образ, восходящий к Боровиковскому? И в Петербурге, где живала Е. А. Арсеньева — Боровиковский исполнял много образов для частных лиц. Копировались и его Романовские образа — в соборной церкви Мглина был целый иконостас, написанный каким-то художником, который повторил все работы Боровиковского в Романовке. Копии образов Боровиковского для Казанского собора были распространены по всей России (даже Репин в Чугуеве копировал одну из них).
Посылаю Вам фотографию с "Архистратига Михаила", находящегося в Романовке, используйте ее и обязательно верните мне.
Спасибо Вам за книгу.
Всего Вам доброго"13.
"Архангел Михаил". Художник В. Л. Боровиковский. Государственный Русский музей. ИНВ № ГРМ ЖБ-407.
Архангел Михаил. Повторение с картины Боровиковского, неизвестного художника. Близок к иконе в Романовке. Ныне в Государственном Русском музее.
А во втором письме от 7 октября Т Алексеева, дополнила: "В суматохе и крайней занятости я Вам неверно написала, что "Архангел Михаил", опубликованный в "Столице и усадьбе" не сохранился. Он находится в Русском музее и помещен в каталоге моей книги под № 375 (Инв. № ГРМ ЖБ—407)"14.
"на этой иконе обращает на себя внимание итальянское лицо святого. Единый стиль, в котором исполнены иконы Богоматери и Михаила Архангела подтверждают высказанное выше предположение о том, что они были заказаны Арсеньевой хорошему столичному мастеру, знавшему европейскую живопись и пользовавшемуся ее образцами"15.
Но дальше Тамара Михайловна пишет:
"Очень много толков и вопросов вызывала надпись, которая есть слева (на самом деле справа. — В. З.) внизу на лицевой стороне иконы: "Обличье Архангела Михаила списано с портрета М. Лермонтова работы Ф. Будкина". По просьбе сотрудников музея она не была тронута реставраторами в 1972 году, так как широко вошла в литературу о Лермонтове. Но следует отметить, что сделана она по современной орфографии и относится, по всей видимости, к 1930—1940 годам", — заключила Т. М. Мельникова свое исследование16.
Следует заметить, что Т. М. Мельникова несколько ошибочно передала текст этой надписи. Как видно из прилагаемой фотографии, она трехстрочная и никаких инициалов перед фамилиями Лермонтова и Будкина не стоит.
При внимательном обследовании иконы нам удалось установить прямо-таки поразительные факты. Прежде всего, нет такого портрета М. Ю. Лермонтова, лицо которого было бы похоже на лицо Архангела Михаила. Во-вторых, если икона была изготовлена для иконостаса строящейся церкви, то датировать ее следует 1819—1820 гг. Никакого портрета Будкина в то время попросту не существовало.
угла. На нем и сделал надпись в три строки. Странно только, что выполнена она была для того времени не просто безграмотно, она не могла появиться на иконе до начала 1918 года.
Четвертая строка, на которой стоят буквы "Бу к", находятся на самом нижнем, первом слое иконы, на котором отсутствует характерная для первых строк коричневая основа. К тому же буквы расположены не в начале строки, а ближе к ее концу Больше того, начальный фрагмент буквы "Б" оказался написанным на доске иконы, ее продолжение и буква "у" на гипсовой латке, сделанной реставраторами при расчистке и грунтовке доски в 1972 году. Буквы "к" вообще нет. Краска, которой был тонирован гипс, треснула причудливым узором, напоминающим букву "к". Таким образом, четвертой строки по сути дела не существует, осталась лишь начальная палочка от буквы "Б".
Нам могут возразить, скажут, что это продолжение надписи. Но этому противоречат несколько характерных особенностей исследуемого текста. Чем объяснить, например, что слово "художник" не закончено, сокращено. Только ли тем, что это уже конец доски, на которой икона написана. Нет, автору надписи не составляло бы труда перенести окончание слова, а тем более фразы "художн(ика Будкина)" на новую четвертую строку, предварительно закрасив светло-коричневой краской узкую полоску, как это было уже сделано с предыдущими тремя строками. Ведь смог же автор надписи перенести фамилию: "Лер-монтова". Вероятно, по мнению автора этой записи, предложение было закончено, а недостающие три буквы "ика" — окончание слова "художника" он не стал писать с новой строки. Ведь и так все ясно, тем более что никакой фамилии художника для автора иконы не существовало, он ее попросту не знал.
Когда же появилась эта приписка и кто автор этой фальсификации? Ответить на этот вопрос, думается, сейчас уже можно. Как свидетельствует отчет художника Н. А. Гагмана, занимавшегося расчисткой иконы, реставраторами было удалено два слоя записи. При их удалении исчезли и буквы четвертой строки, т. е. буквы "Бу н"17. Кто дописал букву "Б" уже после 1972 г. не известно. Возможно ее "восстановили" реставраторы по просьбе тогдашнего директора музея В. П. Арзамасцева. Уж больно хотелось иметь в музее реликвию...
"Будкин" приписал на иконе еще первый директор тарханского музея А. И. Храмов. Это был художник-любитель, который прославился своими художествами, отображавшими различные сюжеты из жизни поэта. Своими псевдохудожественными картинами он заполнил экспозицию музея, развешивал рисунки во дворе, и даже на дубе, посаженном по преданию Лермонтовым, тоже были повешены его "художества". Об этом безобразии, кстати, писала Мариэтта Шагинян в своей статье "Тарханы", опубликованной в 1937 г. в газете "Известия"18, после поездки в Пензенскую область.
А. И. Храмова можно было понять. История усадьбы Е. А. Арсеньевой весьма примечательна. Как мы уже писали, после смерти хозяйки она перешла во владение ее брата Афанасия. После его смерти Тарханы переходили в руки его сына, затем дочери и внучке. Наследники в усадьбе не жили, Тарханами распоряжались управляющие. Последний из них Казьмин вырубил липовую аллею, дубовую рощу пустил на дрова. Ненависть к нему местных жителей была столь велика, что в ночь с 13 на 14 июня 1908 года они подожгли барский дом. При этом управляющий не разрешал из него ничего выносить. Дом сгорел полностью со всей находившейся в нем обстановкой. Через год его построили заново19.
В 1924 г. музейная комиссия при Пензенском губернском политпросвете сообщила, что бывшая барская усадьба в селе Лермонтове объявлена историческим памятником20. В феврале 1936 г. состоялось постановление Куйбышевского крайисполкома о реставрации и охране мемориальных мест в Чембарском районе, связанных с жизнью М. Ю. Лермонтова и В. Г. Белинского, в котором предписывалось выделить в сохранившихся "домах мемориальные комнаты Лермонтова и Белинского, где собрать их сочинения, портреты, образцы рукописей, и установить на фасадах домов памятные доски"21.
отсутствия документальных материалов, составили его собственные "художества". В 1939 г. было принято решение о создании в усадьбе Арсеньевой музея Лермонтова. Первыми экспозиционерами стали присланные из Москвы из Государственного литературного музея Н. П. Пахомов и Т. А. Иванова. От Пахомова Храмов мог узнать о новом авторстве портрета Лермонтова (не П. Захаров, а Ф. Будкин). Вот тогда-то, Храмов и решил, вероятно, "создать" некоторые "музейные подлинники", икону Архистратига Михаила, которую он перед этим довел до "мемориального" состояния, теперь можно было дополнить указанием на фамилию художника. Однако случился небольшой казус. Вероятно после окончания работы с изготовлением трехстрочной надписи на иконе, что было сделано по нашему мнению еще в 1936 г., выпал сучок, и часть надписи оказалась испорченной. В 1939 году, после того как он узнал от Н. П. Пахмова об авторе портрета, находившегося в усадьбы бабушки, Храмов сделал латку из папье-маше, которая закрыла выщерб на иконе, и ничтоже сумняшеся, дописал, но уже другой краской фамилию "Будкин".
Работая главным хранителем литературно-мемориальных музеев Пензенской области, я достаточно скрупулезно обследовал фонды лермонтовского музея-заповедника Тарханы. Там и была обнаружена латка, которую удалили реставраторы в 1972 г. При ее осмотре нами было выявлено, что она была сделана из обрывков газет 30-х годов, т. е. в то время, когда в музее хозяйничал А. И. Храмов.
Итак, никакого отношения икона Архистратига Михаила, написанная для тарханской церкви Марии Египетской в 20-х годах XIX века, к портрету П. Захарова 1838—1839 гг. (который Н. П. Пахомов переадресовал Ф. Будкину) не имеет, как и к любому другому портрету М. Ю. Лермонтова. А надпись на нем — подделка А. И. Храмова.
То, о чем мы написали настолько в духе советского времени, что сомневаться в действиях Храмова не приходится. Скажу больше. Когда я занялся выяснением вопроса о перезахоронении так называемого праха Юрия Петровича Лермонтова и стал высказывать сомнения: его ли останки привезли в Тарханы? Из фондов не только была забрана вся документация по этому вопросу22, но у меня состоялся весьма неприятный разговор с супругой директора музея Л. Я. Диановой (она, к стати, приходилась потомком Н. С. Мартынову, как она как-то призналась). В ультимативном тоне она потребовала, чтобы я прекратил подвергать сомнению в подлинности их мемориальные экспонаты". "Экскурсанты об этом ничего не должны знать", — заявила Лидия Яковлевна.
Туда, в Подмосковный музей свозили вещи из всех разгромленных дворянских усадеб. Так о в доме бабушки Лермонтова случайно оказался секретер, принадлежавший в прошлом... Николаю Соломоновичу Мартынову Ну, разве это не фатальность?
Примечания
1Владимиров З. История портрета (Поиски и находки) // "Пензенская правда", о 1978, 12 и13 августа.
2Захаров В. Портрет поэта // "Комсомолец Кубани", 1989, 29 марта; Портрет. Щ Заметки исследователя Владимира Захарова // "Ставропольская правда", 1989, ,>> 12—15 октяб., № 234.
3Русский вестник. — 1865. Кн. 8. — С. 747—748.
4— 1875. Т. XIV.
5Новое время. — 1905. — № 10434.
6Шинкаренко И. И. Об авторе и дате одного из портретов М. Ю. Лермонтова // Искусство. — 1970. — № 6. — С. 65—68.
7Шабаньянц Н. Ш. Академик П. З. Захаров: художник из чеченцев (1816—1846 гг.). Изд. 2-е, переработ. и дополнен. — Грозный, 1974; Шабаньянц Н. Ш. М. Ю. Лермонтов и художник П. З. Захаров // М. Ю. Лермонтов. Материалы и сообщения VI всесоюзной Лермонтовской конференции. — Ставрополь, 1965. — С. 153—159. О художнике П. З. Захарове см.: Академик живописи П. З. Захаров. — Грозный, 1976; Харлампиева И. Судьбы связующая нить // Библиотека. — 2000. — № 12. — С. 84—86.
8 — М.: Изд-во ЧКЦ, 1998.
9 Записки А. П. Ермолова. Ч. 2. — М., 1868. — С. 87.
10 Семенов М. О. Воспоминания об А. Н. Муравьеве. — Киев, 1895. — С. 191.
Мельникова Т. М. "Идышит непонятная святая прелесть в них.". Рассказы ореликвиях Лермонтовского музея-заповедника "Тарханы". — Пенза, 1994. — С. 119.
В течение всех последующих лет музейные работники провели огромную исследовательскую работу по выявлению типовых предметов, начиная от книг, мебели, предметов быта, до сбора в округе предметов крестьянского быта. И это очень большая работа. Скажу больше, в таком положении находятся все литературно-мемориальные музеи нашей страны. Революция 1917 года, а затем Великая Отечественная война, уничтожили безвозвратно такое большое количество документальных материалов, принадлежавших великим людям России, что это не поддается не только подсчету, но даже представить объем навсегда пропавшего невозможно.
12 Вырыпаев П. Лермонтов с нами. — Саратов, 1966. — С. 80.
Архив автора.
14 Архив автора.
15 — С. 121.
16 Там же.
17 Архив Лермонтовского музея-заповедника "Тарханы". Д. 60/1, оп. 1, отчет Н. А. Гагмана.
Шагинян М. С. Тарханы // Известия, 1937, 27 июля.
19 Лермонтовский заповедник Тарханы: документы и материалы 1701— 1924. / Сост., подгот. текста и коммент. П. А. Фролова. — Пенза, 2001. — С. 186—187.
20
21 Лермонтовский заповедник Тарханы: документы и материалы 1701—1924... — С. 204.
22 О точном месте захоронения отца Лермонтова знала еще в 30-е годы сотрудник Домика-Лермонтова в Пятигорске М. Ф. Николева. Я опубликовал письмо к ней священника церкви в селе Шипово, где был похоронен Юрий Петрович. Фрагмент письма см.: Висковатый П. А. Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество. Приложение к факсимильному изданию. — М.: "Книга", 1989. — С. 70. Полностью: Захаров В. А. Где же могила отца Лермонтова? // Ветеран. — 1989, № 31, а так же: Лермонтов М. Ю. Полное собрание сочинений в десяти томах. Т. 9. — М.: Воскесенье, 2001. — С. 164—165.