Кавказский пленник


Кавказский пленник 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 

         "Geniesse und leide!
         Dulde und entbehre!
         Liebe, hoff' und glaube!" 
                        Conz. 1

I 

В большом ауле, под горою,
Близ саклей дымных и простых,
Черкесы позднею порою
Сидят - о конях удалых
Заводят речь, о метких стрелах,
О разоренных ими селах;
И с ними как дрался казак,
И как на русских нападали,
Как их пленили, побеждали. -
- Курят беспечно свой табак,
И дым, виясь, летит над ними -
- Иль, стукнув шашками своими,
Песнь горцев громко запоют. 
Иные на коней садятся,
Но перед тем как расставаться,
Друг другу руку подают. 

II 

Меж тем, черкешенки младые
Взбегают на горы крутые
И в темну даль глядят - но пыль
Лежит спокойно по дороги;
И не шелохнется ковыль,
Не слышно шума ни тревоги. 
Там Терек издали кружит,
Меж скал пустынных протекает
И пеной зыбкой орошает
Высокий берег - лес молчит;
Лишь изредка олень пугливый
Через пустыню пробежит;
Или коней табун игривый
Молчанье дола возмутит. 

III 

Лежал ковер цветов, узорный,
По той горе и по холмам;
Внизу сверкал поток нагорный,
И тек струисто по кремням...
...Черкешенки к нему сбежались,
Водою чистой умывались.
Со смехом младости простым
На дно прозрачное иные
Бросали кольца дорогие;
И к волосам своим густым
Цветы весенние вплетали;
Гляделися в зерцало вод,
И лица их в нем трепетали.
Сплетаясь в тихий хоровод,
Восточны песни напевали;
И близ аула, под горой
Сидели резвою толпой;
И звуки песни произвольной
Ущелья вторили невольно. 

IV 

Последний солнца луч златой
На льдах сребристых догорает,
И Эльборус своей главой
Его, как туча, закрывает.
...........................
Уж раздалось мычанье стад,
И ржанье табунов веселых;
Они с полей идут назад....
.... Но что за звук цепей тяжелых?
Зачем печаль сих пастухов?
Увы! то пленники младые,
Утратив годы золотые,
В пустыне гор, в глуши лесов,
Близ Терека пасут уныло
Черкесов тучные стада:
Воспоминая то, что было,
И что не будет никогда!
Как счастье тщетно их ласкало,
Как оставляло наконец,
И как оно мечтою стало!....
... И нет к ним жалостных сердец!
Они в цепях, они рабами!
Сливалось все как в мутном сне,
Души не чувствуя, оне
Уж видят гроб перед очами.
Несчастные! в чужом краю!
Исчезли сердца упованьи;
В одних слезах, в одном страданьи
Отраду зрят они свою. - 

V 

Надежды нет им возвратиться,
Но сердце поневоле мчится
В родимый край. - Они душой
Тонули в думе роковой.
....................... 
Но пыль взвивалась над холмами
От стад и борзых табунов;
Они усталыми шагами
Идут домой. - Лай верных псов
Не раздавался вкруг аула;
Природа шумная уснула;
Лишь слышен дев издалека
Напев унылый. - Вторят горы,
И нежен он как птичек хоры,
Как шум приветный ручейка: - 

    ПЕСНЯ 

    I 

    Как сильной грозою,
    Сосну вдруг согнет;
    Пронзенный стрелою,
    Как лев заревет;
    Так русский средь бою
    Пред нашим падет;
    И смелой рукою
    Чеченец возьмет
    Броню золотую
    И саблю стальную,
    И в горы уйдет. 

    II 

    Ни конь оживленный
    Военной трубой,
    Ни варвар смятенный
    Внезапной борьбой,
    Страшней не трепещет,
    Когда вдруг заблещет
    Кинжал роковой. 

Внимали пленники уныло
Печальной песни сей для них,
И сердце в грусти страшно ныло. -
.... Ведут черкесы к сакле их;
И, привязавши у забора, 
Ушли. - Меж них огонь трещит;
Но не смыкает сон их взора,
Не могут горесть дня забыть. 

VI 

Льет месяц томное сиянье.
Черкесы храбрые не спят;
У них шумливое собранье:
На русских нападать хотят. 
Вокруг оседланные кони;
Серебряные блещут брони;
На каждом лук, кинжал, колчан,
И шашка на ремнях наборных,
Два пистолета и аркан,
Ружьё; и в бурках, в шапках черных
К набегу стар и млад готов,
И слышен топот табунов.
Вдруг пыль взвилася над горами,
И слышен стук издалека;
Черкесы смотрят: меж кустами
Гирея видно, ездока! 

VII 

Он понуждал рукой могучей
Коня, приталкивал ногой,
И влек за ним аркан летучий
Младого пленника собой.
Гирей приближился - веревкой
Был связан русский, чуть живой.
- Черкес спрыгнул, - рукою ловкой
Разрезывал канат; - но он
Лежал на камне - смертный сон
Летал над юной головою....
.............................
Черкесы скачут уж - как раз
Сокрылись за горой крутою;
Уроком бьет полночный час. 

VIII 

От смерти лишь из сожаленья
Младого русского спасли;
Его к товарищам снесли. -
- Забывши про свои мученья,
Они, не отступая прочь,
Сидели близ него всю ночь...
..............................
И бледный лик, в крови омытый,
Горел в щеках - он чуть дышал,
И смертным холодом облитый,
Протягшись на траве лежал. 

IX 

Уж полдень, прямо над аулом,
На светло-синей высоте,
Сиял в обычной красоте.
Сливалися с протяжным гулом
Стадов черкесских - по холмам
Дыханье ветерков проворных
И ропот ручейков нагорных
И пенье птичек по кустам.
Хребта Кавказского вершины
Пронзали синеву небес,
И оперял дремучий лес
Его зубчатые стремнины.
Обложен степенями гор
Расцвел узорчатый ковер;
Там под столетними дубами,
В тени, окованный цепями,
Лежал наш пленник на траве.
В слезах склонясь к младой главе,
Товарищи его несчастья
Водой старались оживить;
(Но ах! утраченного счастья
Никто не мог уж возвратить...)
......... 
Вот он вздохнувши приподнялся,
И взор его уж открывался!
Вот он взглянул!..... затрепетал.
.. Он с незабытыми друзьями! -
- Он вспыхнув загремел цепями.
.... Ужасный звук все, все сказал!!
Несчастный залился слезами,
На грудь к товарищам упал,
И горько плакал и рыдал. 

X 

Счастлив еще: его мученья
Друзья готовы разделять
И вместе плакать и страдать....
... Но кто сего уж утешенья
Лишен в сей жизни слез и бед,
Кто в цвете юных пылких лет
Лишен того, чем сердце льстило,
Чем счастье издали манило....
И если годы унесли
(Пору цветов) искать как прежде
Минутной радости в надежде;
Пусть не живет тот на земли. - 

XI 

Так пленник мой, с родной страною
Почти навек: прости сказал!
Терзался прошлою мечтою,
Ее места воспоминал:
Где он провел златую младость,
Где испытал и жизни сладость,
Где много милого любил,
Где знал веселье и страданьи,
Где он, несчастный, погубил
Святые сердца упованья....
............................ 

XII 

Он слышал слово: навсегда!
И обреченный тяжкой долей,
Почти дружился он с неволей.
- С товарищами иногда
Он пас черкесские стада.
Глядел он с ними, как лавины
Катятся с гор и как шумят;
Как лавой снежною блестят,
Как ими кроются долины;
Хотя цепями скован был,
Но часто к Тереку ходил.
И слушал он, как волны воют,
Подошвы скал угрюмых роют,
Текут, средь дебрей и лесов.....
... Смотрел, как в высоте холмов
Блестят огни сторожевые;
И как вокруг них казаки
Глядят на мутный ток реки,
Склонясь на копья боевые. -
- Ах! как желал бы там он быть;
Но цепь мешала переплыть. 

XIII 

Когда же полдень над главою
Горел в лучах, то пленник мой
Сидел в пещере, где от зною
Он мог сокрыться. Под горой
Ходили табуны. - Лежали
В тени другие пастухи,
В кустах, в траве, и близ реки,
В которой жажду утоляли....
... И там-то пленник мой глядит:
Как иногда орел летит,
По ветру крылья простирает,
И видя жертвы меж кустов,
Когтьми хватает вдруг, - и вновь 
Их с криком кверху поднимает...
.. Так! думал он, я жертва та,
Котора в пищу им взята. 

XIV 

Смотрел он также, как кустами,
Иль синей степью, по горам,
Сайгаки, с быстрыми ногами,
По камням острым, по кремням,
Летят, стремнины презирая.....
Иль как олень и лань младая,
Услыша пенье птиц в кустах,
Со скал, не шевелясь внимают -
И вдруг, внезапно исчезают,
Взвивая вверх песок и прах. 

XV 

Смотрел, как горцы мчатся к бою;
Иль скачут смело над рекою;
- Остановились - лошадей
Толкают смелою ногою....
И вдруг припав к луке своей,
Близ берегов они мелькают,
Стремят - и снова поскакав,
С утеса падают стремглав
И.........
.... шумно в брызгах исчезают -
Потом плывут, и достигают
Уже противных берегов,
Они уж там, и в тме лесов
Себя от казаков скрывают:
... Куда глядите, казаки?
Смотрите, волны у реки
Седою пеной забелели!
Смотрите, враны на дубах
Вострепенулись, улетели,
Сокрылись с криком на холмах! 
- Черкесы путника арканом
В свои ущелья завлекут...
И, скрытые ночным туманом,
Оковы, смерть вам нанесут. 

XVI 

И часто, отгоняя сон,
В глухую полночь смотрит он
Как иногда черкес чрез Терек
Плывет на верном тулуке,
Бушуют волны на реке,
В тумане виден дальний берег;
На пне пред ним висят кругом
Его оружия стальные:
Колчан, лук, стрелы боевые;
И шашка острая, ремнем
Привязана, звенит на нем,
Как точка в волнах он мелькает,
То виден вдруг, то исчезает:
.. Вот он причалил к берегам.
Беда беспечным казакам!
Не зреть уж им родного Дона,
Не слышать колоколов звона!
Уже чеченец под горой,
Железная кольчуга блещет;
Уж лук звенит, стрела трепещет,
Удар несется роковой.....
- Казак! казак! увы, несчастный!
Зачем злодей тебя убил?
Зачем же твой свинец опасный
Его так быстро не сразил?... 

XVII 

Так пленник бедный мой уныло,
Хоть сам под бременем оков,
Смотрел на гибель казаков.
- Когда ж полночное светило
Восходит, близ забора он 
Лежит в ауле - тихий сон
Лишь редко очи закрывает.
С товарищами - вспоминает
О милой той родной стране; -
Грустит; но больше чем оне.
.... Оставив там залог прелестный,
Свободу, счастье, что любил,
Пустился он в край неизвестный,
И... все в краю том погубил. Частьвторая 



ЧАСТЬ ВТОРАЯ 

XVIII 

Однажды погружась в мечтанье,
Сидел он позднею порой;
На темном своде без сиянья
Бесцветный месяц молодой
Стоял, и луч дрожащий бледной
Лежал на зелени холмов,
И тени шаткие дерев
Как призраки на крыше бедной,
Черкесской сакли прилегли.
В ней огонек уже зажгли,
Краснея он, в лампаде медной,
Чуть освещал большой забор:
... Все спит: холмы, река и бор. - 

XIX 

Но кто в ночной тени мелькает?
Кто легкой тенью, меж кустов,
Подходит ближе, чуть ступает,
Все ближе... ближе.. через ров
Идет бредучею стопою?.....
.... Вдруг видит он перед собою:
С улыбкой жалости немой
Стоит черкешенка младая!
Дает заботливой рукой
Хлеб и кумыс прохладный свой, 
Пред ним колена преклоняя.
И взор ее изобразил
Души порыв, как бы смятенной.
- Но пищу принял русский пленной.
И знаком ей благодарил. 

XX 

И долго, долго, как немая,
Стояла дева молодая.
И взгляд как будто говорил:
"Утешь себя, невольник милый;
Еще не все ты погубил".
И вздох не тяжкий, но унылый
В груди раздался молодой; -
Потом чрез вал она крутой
Домой пошла тропою мшистой,
И скрылась вдруг в дали тенистой,
Как некий призрак гробовой.
И только девы покрывало
Еще очам вдали мелькало,
И долго, долго пленник мой
Смотрел ей вслед - она сокрылась.
Подумал он: но почему
Она к несчастью моему
С такою жалостью склонилась -
Он ночь всю не смыкал очей;
Уснул за час лишь пред зарей. 

XXI 

Четверту ночь к нему ходила
Она и пищу приносила;
Но пленник часто все молчал,
Словам печальным не внимал;
Ах! сердце полное волнений
Чуждалось новых впечатлений;
Он не хотел ее любить.
И что за радости в чужбине,
В его плену, в его судьбине? 
Не мог он прежнее забыть -
... Хотел он благодарным быть,
Но сердце жаркое терялось
В его страдании немом,
И как в тумане зыбком, в нем
Без отголоска поглощалось!...
.. Оно и в шуме, и в тиши
Тревожит сон его души. 

XXII 

Всегда он с думою унылой
В ее блистающих очах
Встречает образ вечно милой.
В ее приветливых речах
Знакомые он слышит звуки...
И к призраку стремятся руки;
Он вспомнил все - ее зовет..
... Но вдруг очнулся - ах! несчастной,
В какой он бездне здесь ужасной;
- Уж жизнь его не расцветет. -
- Он гаснет, гаснет, увядает,
Как цвет прекрасный на заре;
Как пламень юный, потухает
На освещенном алтаре!!! 

XXIII 

Не понял он ее стремленья,
Ее печали и волненья;
Не думал он, чтобы она
Из жалости одной пришла,
Взглянувши на его мученья;
Не думал также, чтоб любовь
Точила сердце в ней и кровь;
И в страшном был недоуменьи.
Но в эту ночь ее он ждал....
Настала ночь уж роковая;
И сон от очей отгоняя,
В пещере пленник мой лежал. 

XXIV 

Поднялся ветер той порою,
Качал во мраке дерева,
И свист его подобен вою -
Как воет полночью сова. 
Сквозь листья дождик пробирался;
Вдали на тучах гром катался;
Блистая, молния струей
Пещеру темну озаряла;
Где пленник бедный мой лежал,
Он весь промок, и весь дрожал....
......
... Гроза по-малу утихала;
Лишь капала вода с дерев;
Кой-где потоки меж холмов
Струею мутною бежали
И в Терек с брызгами впадали.
Черкесов в темном поле нет..
- И тучи врозь уж разбегают,
И кой-где звездочки мелькают;
Проглянет скоро лунный свет. 

XXV 

И вот над ним луна златая
На легком облаке всплыла;
И в верх небесного стекла,
По сводам голубым играя,
Блестящий шар свой провела.
Покрылись пеленой сребристой
Холмы, леса и луг с рекой.
Но кто печальною стопой
Идет один тропой гористой?
Она... с кинжалом и пилой; -
Зачем же ей кинжал булатный?
Ужель идет на подвиг ратный!
Ужель идет на тайный бой!...
Ах, нет! наполнена волнений, 
Печальных дум и размышлений,
К пещере подошла она;
И голос раздался известной;..
Очнулся пленник как от сна,
И в глубине пещеры тесной
Садятся...... долго они там
Не смели воли дать словам..
Вдруг дева шагом осторожным
К нему вздохнувши подошла;
И руку взяв, с приветом нежным,
С горячим чувством, но мятежным,
Слова печальны начала: 

XXVI 

"Ах! русский! русский! что с тобою!
Почто ты с жалостью немою,
Печален, хладен, молчалив,
На мой отчаянный призыв..
Еще имеешь в свете друга -
Еще не все ты потерял....
Готова я часы досуга
С тобой делить. Но ты сказал,
Что любишь, русский, ты другую.
Ее бежит за мною тень,
И вот об чем, и ночь и день,
Я плачу, вот об чем тоскую...
Забудь ее, готова я
С тобой бежать на край вселенной!
Забудь ее, люби меня,
Твоей подругой неизменной"...
Но пленник сердца своего
Не мог открыть, в тоске глубокой;
И слезы девы черноокой
Души не трогали его......
"Так, русский, ты спасен! но прежде
Скажи мне: жить иль умереть?!!
Скажи, забыть ли о надежде?....
Иль слезы эти утереть?" 

XXVII 

Тут вдруг поднялся он; блеснули
Его прелестные глаза,
И слезы крупные мелькнули
На них как светлая роса:
"Ах нет! - оставь восторг свой нежный,
Спасти меня не льстись надеждой;
Мне будет гробом эта степь;
Не на остатках, славных, бранных,
Но на костях моих изгнанных
Заржавит тягостная цепь!"
Он замолчал, она рыдала;
Но ободрилась, тихо встала,
Взяла пилу одной рукой;
Кинжал другою подавала.
И вот, под острою пилой
Скрыпит железо; распадает
Блистая цепь и чуть звенит.
Она его приподымает;
И так рыдая говорит: 

XXVIII 

"Да!.. пленник... ты меня забудешь...
... Прости!.. прости же... навсегда;
Прости! навек!.... Как счастлив будешь,
Ах!.. вспомни обо мне тогда....
Тогда!... быть может, уж могилой
Желанной скрыта буду я;
Быть может... скажешь ты уныло:
"Она любила и меня!"...
И девы бледные ланиты,
Почти потухшие глаза,
Смущенный лик, тоской убитый;..
- Не освежит одна слеза!...
И только рвутся вопли муки...
- Она берет его за руки,
И в поле темное спешит,
Где чрез утесы путь лежит. 

XXIX 

Идут, идут; остановились,
Вздохнув, назад оборотились; -
Но роковой ударил час....
Раздался выстрел - и как раз
Мой пленник падает. Не муку,
Но смерть изображает взор;
Кладет на сердце тихо руку....
... Так медленно по скату гор,
На солнце искрами блистая,
Спадает глыба снеговая.
Как вместе с ним поражена,
Без чувства падает она;
Как будто пуля роковая
Одним ударом, в один миг,
Обеих вдруг сразила их.
....................... 

XXX 

Но очи русского смыкает
Уж смерть, холодною рукой;
Он вздох последний испускает,
И он уж там - и кровь рекой,
Застыла в жилах охладевших;
В его руках оцепеневших
Еще кинжал блестя лежит;
В его всех чувствах онемевших
Навеки жизнь уж не горит,
Навеки радость не блестит. 
_____ 

XXXI 

Меж тем черкес, с улыбкой злобной,
Выходит из глуши дерев.
И волку хищному подобный,
Бросает взор... стоит... без слов, 
Ногою гордой попирает
Убитого... увидел он,
Что тщетно потерял патрон;
И вновь чрез горы убегает. 

XXXII 

Но вот она очнулась вдруг;
И ищет пленника очами.
Черкешенка! где, где твой друг;...
... Его уж нет. -
- Она слезами
Не может ужас выражать,
Не может крови омывать.
И взор ее, как бы безумный
Порыв любви изобразил;
Она страдала. Ветер шумный
Свистя, покров ее клубил!..
... Встает.. и скорыми шагами
Пошла с потупленной главой,
Через поляну - за холмами
Сокрылась вдруг в тени ночной. - 

XXXIII 

Она уж к Тереку подходит;
Увы, зачем, зачем она
Так робко взором вкруг обводит,
Ужасной грустию полна?..
И долго на бегущи волны
Она глядит. И взор безмолвный
Блестит звездой в полночной тме. -
- Она на каменной скале:
"О, русский! русский!!!" восклицает. -
- Плеснули волны при луне,
Об берег брызнули оне!.....
И дева с шумом исчезает. -
Покров лишь белый выплывает,
Несется по глухим волнам: 
Остаток грустный и печальный
Плывет, как саван погребальный,
И скрылся к каменным скалам. 

XXXIV 

Но кто убийца их жестокой?
Он был с седою бородой;
Не видя девы черноокой,
Сокрылся он в глуши лесной.
Увы! то был отец несчастный!
Быть может он ее сгубил;
И тот свинец его опасный
Дочь вместе с пленником убил?
Не знает он, она сокрылась,
И с ночи той уж не явилась.
Черкес! где дочь твоя? глядишь,
Но уж ее не возвратишь!!.. 

XXXV 

Поутру труп оледенелый
Нашли на пенистых брегах.
Он хладен был, окостенелый;
Казалось, на ее устах
Остался голос прежней муки;
Казалось, жалостные звуки
Еще не смолкли на губах;
Узнали все. Но поздно было!
- Отец! убийца ты ее;
Где упование твое?
Терзайся век! живи уныло!..
Ее уж нет. - И за тобой
Повсюду призрак роковой
Кто гроб ее тебе укажет?
Беги! ищи ее везде!!!....
"Где дочь моя?" и отзыв скажет:
Где?..

1



    

«Отечественных записках» (т.125, №7, с.5-11), полностью - в 1891г. в собрании сочинений под редакцией Висковатова (т.3, с.133-151).

о нем (см. примеч. к «Черкесам»). Значительную роль сыграли и литературные впечатления. Поэма создана под сильным воздействием одноименной поэмы Пушкина. Некоторые стихи Пушкина целиком вошли в поэму, другие - в несколько измененном виде; отдельные стихи поэмы Лермонтова близки к «Бахчисарайскому фонтану» и «Евгению Онегину» Пушкина, встречаются также стихи из «Андрея, князя Переяславского» А. А. Бестужева (Марлинского), «Обуховки» В. В. Капниста, «Чернеца» И. И. Козлова и др. Сюжетно «Кавказский пленник» близок к одноименному произведению Пушкина, но у Лермонтова увеличено количество персонажей, различны их характеры. Пленник лишен черт разочарованности и пресыщенности жизнью. Герой тоскует по родине и свободе, ищет поддержки друзей. У черкешенки - более решительный характер, нежели у пушкинской героини, она требует любви пленника. Лермонтов усилил также драматичность развязки: у него погибают и герой, и героиня. Следуя традиции романтической (в основном пушкинской) поэмы, юный поэт ввел этнографический материал (в том числе вставную песню).

«Das Orakel der Weisheit» («Оракул мудрости», 1791).