1830 год. Июля 15-го (Москва) Зачем семьи родной безвестный круг Я покидал? Все сердце грело там, Все было мне наставник или друг, Все верило младенческим мечтам. Как ужасы пленяли юный дух, Как я рвался на волю к облакам! Готов лобзать уста друзей был я, Не посмотрев, не скрыта ль в них змея. - Но в общество иное я вступил, Узнал людей и дружеский обман, Стал подозрителен и погубил Беспечности душевной талисман. Чтобы никто теперь не говорил: Он будет друг мне! - боль старинных ран Из груди извлечет не речь, но стон; И не привет, упрек услышит он. Ах! я любил, когда я был счастлив, Когда лишь от любви мог слезы лить. Но эту грудь страданьем напоив, Скажите мне, возможно ли любить? Страшусь, в объятья деву заключив, Живую душу ядом отравить, И показать, что сердце у меня Есть жертвенник, сгоревший от огня. Но лучше я, чем для людей кажусь, Они в лице не могут чувств прочесть; - И что молва кричит о мне... боюсь! - Когда б я знал, не мог бы перенесть. Противу них во мне горит, клянусь, Не злоба, не презрение, не месть. Но.... для чего старалися они Так отравить ребяческие дни? - - Согбенный лук, порвавши тетиву, Гремит - но вновь не будет прям как был. Чтоб цепь их сбросить, я, подняв главу, Последнее усилие свершил; Что ж. - Ныне жалкий, грустный я живу Без дружбы, без надежд, без дум, без сил, Бледней, чем луч бесчувственной луны, Когда в окно скользит он вдоль стены. |
1830 год. Июля 15-го
Впервые опубликовано в 1859 г. в «Отечественных записках» (т. 127, № 11, отд. I, с. 246).
Варианты
1830 год. Июля 15-го
Варианты автографа:
Зачем семьи родной веселый круг
Душа рвалась на волю к облакам.
И ужасы пленяли юный дух!
Боюсь, младую деву полюбив,
Живое сердце ядом отравить,
Но лучше я, чем меж людей кажусь,
Начато: Так отравить млад<енческие>
Согбенный лук, порвавший тетиву,
Гремит – и вновь он так же прям как был.
Их цепь на мне, но я подняв главу,
а. Начато: Ни
б.