* * * На буйном пиршестве задумчив он сидел Один, покинутый безумными друзьями, И в даль грядущую, закрытую пред нами, Духовный взор его смотрел. И помню я, исполнены печали Средь звона чаш и криков и речей И песен праздничных и хохота гостей Его слова пророчески звучали. Он говорил: ликуйте, о друзья! Что вам судьбы дряхлеющего мира?... Над вашей головой колеблется секира, Но что ж!... из вас один ее увижу я. |
«На буйном пиршестве задумчив он сидел»
Впервые опубликовано: под заглавием «Отрывок», две первые строфы — в 1854 г. в «Современнике» (т. 43, № 1, отд. I, с. 8); под заглавием «Казот», полностью — в 1857 г. в «Современнике» (т. 65, № 10, отд. I, с. 189).
Третья строфа в автографе зачеркнута.
Написано на одном листке со стихотворением «Э. К. Мусиной-Пушкиной>» и окончанием стихотворения «Памяти А. И. О<доевско>го», датированными 1839 г.
Стихотворение не закончено. В основу его лег вымышленный рассказ французского писателя Ж..-Ф. Лагарпа о том, что в начале 1788 г. на банкете у одного знатного вельможи писатель-монархист Ж. Казот (казненный в 1792 г.) предсказал французскую революцию и судьбу присутствовавших на вечере гостей — в том числе и свою собственную. Рассказ Лагарпа, впервые появившийся в 1806 г., неоднократно перепечатывался в русском переводе. Тема эта была близка Лермонтову, в лирике которого «мечта» о годе, «когда с царей корона упадет», и пророческое предчувствие революционных событий занимают значительное место.
Варианты
«На буйном пиршестве задумчив он сидел»
Варианты автографа:
Средь звона чаш, наполненных вином,
После стиха было:
Он говорил: ликуйте, о друзья!
Что вам судьбы дряхлеющего мира…