Лермонтов и черные рясы
Кажется, еще никогда иезуитская роль служителей церкви в трагедии лермонтовской дуэли не казалась столь характерной, как теперь, в дни смелого обличения и выявления подлинного лица расшатавшегося духовенства.
Поповское лицемерие, стремление угодить ”начальству”, ложное доносительство, кляузы — все это сплелось махровым венком над смертью поэта.
Известно, что, когда тело убитого Лермонтова лежало в его хатенке в Пятигорске, друзьям поэта пришлось много хлопотать о его погребении. Одни из местных священников Василий Эрастов не только отказался участвовать в погребении Лермонтова, но даже донес на своего товарища протоиерея Александровского местному архиерею Афанасию, будто бы тот ”по- гребше честие в июле месяце того года тело убитого на дуэли Лермонтова, в статью метрических за 1841 год книг его не вписал и данные 200 рублей ассигнациями в доходную книжку причта не внес”.
Донос этот почти во всех частях оказался ложным, как выяснилось на следствии, произведенном по распоряжению архиерея: протоиерей Александровский ”только проводил” тело. Консистория, однако, нашла, что и этого делать не следовало: ”За сей поступок, более из интереса происшедший, нежели от неведения законов, протоиерей Александровский был оштрафован на 25 рублей ”в пользу бедных”.
Архиерей не только утвердил это решение консистории, но и прибавил к нему от себя: Кроме взыскиваемых с протоиерея, взыскать с него и прочих на тот же предмет за провод, как стяжание неправедное”.
Доносителю, священнику Эрастову, было отказано поэтому в получении причитающейся ему части доходов.
Случай этот в нескольких вариантах и с теми или иными подробностями описан биографами поэта, останавливающими в некоторых случаях внимание и на личности священника Эра стова, на 50 с лишком лет пережившего поэта и до сих пор еще не забытого многими из пятигорцев.
Один из ”лермонтоведов” — Е. Гайзенер, описывает свою особенно интересную и к тому же мало известную встречу с этим Эрастовым, происшедшую в Пятигорске в конце 90-х годов.
В то время, по описанию Гайзенера, священнику Эрастову было более 80 лет, но он сохранил вполне бодрый вид и часто поднимался по крутой дороге вокруг Машука, где у знаменитого грота и произошла описываемая Гайзенером встреча.
— Вы ведь знали Лермонтова? — спросил Гайзенер.
— Знал, знал... Все его тут знали, — с насмешливой ноткой в голосе ответил Эрастов.
— Правда ли, что вы отказались его похоронить?
— Правда, Разве можно было его хоронить! Умер без покаяния...
— Его убили.
— Мало что убили! А кто виноват? Сам виноват. От него в Пятигорске никому прохода не было. Каверзник был, всем досаждал. Поэт, поэт!... Мало что поэт. Эка штука! Всяк себя поэтом назовет, чтобы другим неприятности наносить...
В голосе ”батюшки” звучало раздражение, точно он говорил о событии вчерашнего дня.
— Вы думаете, все тогда плакали? Никто не плакал. Все радовались.
— Чему же радовались?
— Как — чему? От насмешек его избавились. Он над каждым смеялся. Приятно, думаете, насмешки его было переносится? На всех карикатуры выдумывал. Язвительный был.
— А вы были с ним знакомы?
— Знаком не был, а довольно его знал. Видел, как его везли возле окон моих. Арба короткая... Ноги вперед висят, голова сзади болтается... Никто ему не сочувствовал.
— А Мартынову?
— Мартынова любили. Он из себя видный был. На другой день после дуэли вышел на бульвар в папахе, в новой черкеске, рукава с отворотами... Барышни, дамы высыпали на бульвар на него смотреть... Идет, как герой, грудь выставил, со всеми раскланивается... Этот имел успех у женского пола, а Лермонтов нет. Его не любили.
— Но ведь другой священник участвовал в погребении?
— Не мое дело. Я не участвовал. Товарищи по полку устроили. Я отказался. Хоронить такого нельзя. Он все равно как самоубийца: сам на смерть пошел.
Чем же, в сущности, было вызвано такое отношение духовенства к поэту и боязнь участвовать в похоронах такого страшного грешника?
Оказывается, все дело было лишь в том, что несколько ”влиятельных личностей”, находившихся тогда в Пятигорске, и не любивших Лермонтова за его злой язык, внушили, что убитый на дуэли — тот же самоубийца и что едва ли высшее начальство взглянет благоприятно на похороны такого человека.
Даже через 60 лет после смерти Лермонтова, в 1901 году, духовенство отказывалось служить панихиды по Лермонтову (№ 58 ’’Сезонного Листка Кавказских Минеральных Вод”, 1901 год).
Так относилось к Лермонтову духовенство по указу тех ”над- менных потомков известной подлостью прославленных отцов”, которых задевал Лермонтов в своих произведениях.
И еще один полузабытый сейчас инцидент.
После того, как труп поэта был, наконец, погребен, тогдашний владелец дома, где жил Лермонтов, обратился к священникам с просьбой отслужить в этом доме молебен и совершить водосвятие:
— А то никто тут и жить не будет!
Эта боязнь, что без водосвятия, чего доброго, придется ”та- кую” квартиру сдать курсовому дешевле, — тоже победа черной рясы над умами добродетельных россиян прошлого времени, особенно охотно призывающих Бога, когда дело начинает касаться ”карманных” вопросов...
В сущности, убитому Лермонтову еще более, чем живому, было решительно безразлично, как к нему относится духовенство. Не сыграло это отношение роли и в оценке поэта его здравомыслящими современниками, а тем более не является важным для нас, чествующих память его без водосвятий, молебнов и панихид.
”неба” опознавать и разграничивать великих от ничтожных людей.
В. Т.