Булгаков — Вяземскому П. А., 31 июля 1841.

<А. Я. БУЛГАКОВ>

ИЗ ПИСЬМА К П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

31 июля 1841. Москва

Не знаю, известно ли уже у вас о смерти Лермонтова. Он убит — и убит не черкесом, не чеченцем, а убит русским на дуэли. Сообщу тебе подробности, кои мне известны и кои слышал от Путяты¹, а он знает их по письму князя Владимира Голицына к жене²³. Этот сын служил в кавалергардах, перешел в линейные казаки, наконец вышел в отставку и поехал лечиться на Кавказ. Он приволачивался за какою-то дамою, не очень успешно. Лермонтов сделал стихи и маленькую карикатурку, в коей Мартынов представлен в своей странной одежде, и все это посвятил ему же, Мартынову, с коим, бывало, служил вместе, но Мартынов принял это иначе, вспыхнул, не могли его урезонить, драться, да и полно. Нельзя было Лермонтову отказать. Судьба ему предоставляла первый выстрел. Он объявил Мартынову, что не имел в виду его оскорбить, что все была одна шутка, и что он ему же все первому показал, чтобы вместе посмеяться, но что ежели он не так это принимает, то он, Лермонтов, при всех тотчас же готов просить у него прощение, но ответ был: «Стреляй!» — «Я буду стрелять, но только не в тебя», — сказал Лермонтов и выстрелил на воздух, — конечно, справедливость и благородство требовали, чтобы Мартынов сказал своему сопернику (ежели уже хотел непременно драться): этак неразумно, заряжай пистолет вновь и целься получше, потому что я буду искать убить тебя, вместо того Мартынов подошел к самому Лермонтову, выстрелил ему à bout portant^* прямо в сердце. Смерть была скоропостижна, как выстрел. Удивительно, что секунданты допустили такой бесчеловечный поступок. Слышно также, что Мартынов хотел бежать в Одессу, а другие говорят, к горцам, как будто Одесса не та же Россия. Секунданты на гауптвахте, а Мартынов посажен в острог. Это было 15 июля. Все чрезмерно жалеют о Лермонтове, одну имел смерть с Пушкиным, а жаль необычный талант, так много его имел. Жаль!

Сноски

^* фр.).

Примечания

А. Я. БУЛГАКОВ

¹ О каком Путяте упоминает автор, неизвестно.

² Рассказ о дуэли, основанный на письме В. С. Голицына, свидетельствует о том, что его симпатии и сочувствия полностью на стороне поэта. Человек умный и образованный, сам занимавшийся литературным творчеством, он умел ценить Лермонтова. Размолвка из-за бала не повлияла на его отношение к поэту, да и сам Лермонтов, как заметил Н. П. Раевский, жалел, что обидел Голицына.

³