Найдич Э. Великий спор // Найдич Э. Этюды о Лермонтове. — СПб.: Худож. лит., 1994. — С. 234—240.
«У меня врожденная страсть противоречить». Эти слова Печорина не в меньшей степени можно отнести к Лермонтову. Полемичность, столкновение противоположных взглядов, убеждений — одна из основных особенностей лермонтовского творчества.
Справедливо наблюдение Э. М. Герштейн: «Спор в конце 30-х и главным образом в 40-х годах был единственной живой формой общественной мысли».
К этому следует добавить, что полемика — неотъемлемая сторона творческого метода Лермонтова. При этом она не становится рациональной, умозрительной. Напротив, страстность спора усиливает эмоциональный заряд лермонтовского искусства, делает читателя неравнодушным свидетелем, соучастником.
Стихотворение «Родина», о котором шла речь в предшествующем этюде — не только выражение горячей любви к России, но и реплика в спорах о ее историческом прошлом, ее судьбе.
«Штосс», как мы уже убедились, направлена против бесплодности романтического стиля в современном Лермонтову искусстве, она насквозь полемична.
Само вступление Лермонтова в литературу пронизано полемикой. «Бородино» противостояло потоку официозной литературы, хлынувшей к 25-летию Бородинской битвы.
«Смерть поэта» — реквием Пушкину и гневное осуждение тех, кто оправдывал Дантеса, обличение подлинных палачей Пушкина («Вы, жадною толпой стоящие у трона...»).
Спором, полемикой пронизаны зрелые стихотворения Лермонтова о поэзии. В «Поэте» обличается современная поэзия, утратившая гражданский пафос. Лермонтов говорит здесь и о стихотворениях В. Г. Бенедиктова, наиболее вычурных, изысканных и бессодержательных. Вместе с тем к середине 1830-х годов они пользовались большим успехом в обществе.
В «Не верь себе...» поэт стремится выйти за пределы лиризма, понять страдания «толпы» (народа), которые не менее значимы, чем личные переживания автора.
«Журналисте, Читателе и Писателе» сомнения поэта осложняются полемикой между действующими лицами, представляющими основные стороны литературного процесса.
Импульсом к созданию лермонтовской «Благодарности» было благостное стихотворение поэта В. И. Красова «Молитва» в «Отечественных записках». «Молитва» заканчивалась словами: «Благодарю, творец, за все благодарю». Уже в следующем номере журнала напечатана «Благодарность» Лермонтова, поэт ответил горькими, ироническими строками. Это стихотворение стало одним из самых сильных богоборческих произведений в русской и мировой литературе:
За все, за все тебя благодарю я:
За тайные мучения страстей,
За горечь слез, отраву поцелуя,
месть врагов и клевету друзей;
жар души, растраченный в пустыне,
За все, чем я обманут в жизни был...
Устрой лишь так, чтобы тебя отныне
Недолго я еще благодарил.
«Нет, не тебя так пылко я люблю», глубоко интимный и лирический, так же полемичны.
По свидетельству современников — декабриста М. А. Назимова и А. И. Васильчикова (Воспоминания. С. 433—477), — Лермонтов вел с ними спор о молодом поколении 1830-х годов. «Дума» и «Герой нашего времени» связаны с этими спорами. Лермонтовская характеристика современной молодежи была суровой и беспощадной.
Конечно, многоплановый роман Лермонтова нельзя свести только к одной, хотя и жизненно важной, проблеме. Так, в заключительной новелле «Фаталист» возникает новый спор о предопределении — «мусульманском поверье, будто судьба человека написана на небесах», которое имело много поклонников в современном обществе. «Утверждаю, что нет предопределения, — сказал Печорин Вуличу, высыпая на стол десятка два червонцев...»
Спор о фатализме оборачивается призывом к человеческой активности — одной из главных тем лермонтовского творчества. («Я всегда иду смелее вперед, когда не знаю, что меня ожидает...»)
Не потому ли Лермонтов, написавший «Два великана» и «Бородино», с таким восхищением относился к «победителю судьбы» Наполеону — примеру неслыханной реализации своего гения? Его позицию можно сравнить с восторженными отзывами о Наполеоне Гете в его «Разговорах с Эккерманом» (напечатаны в 1836 г.). Наполеон был для великого писателя чудом продуктивности — главного критерия Гете в оценке того или иного деятеля.
В стихотворении «Умирающий гладиатор» (1836) имеется последняя зачеркнутая строфа:
Не так ли ты, о европейский мир,
Когда-то пламенных мечтателей кумир,
К могиле клонишься бесславной головою...
«И пред кончиною ты взоры обратил...») навеяны Лермонтову ранними славянофильскими настроениями, в частности статьей А. А. Краевского «Россия» в «Литературных прибавлениях к „Русскому инвалиду“», вышедшей незадолго до этого.
«Искание собственного исторического пути России, сравнение западноевропейской цивилизации с русской — такова одна линия тем, обсуждавшихся в «кружке шестнадцати», при этом установлено, что
Лермонтов занимал особую позицию «с его определенно выраженным интересом к Востоку. Но это стремление поэта на Восток совсем не совпадало с провозглашаемой славянофилами идеей — свет с Востока» (Э. Г. Герштейн).
Не случайными были строки Лермонтова в письме С. А. Раевскому в декабре 1837 г.: «Начал учиться по-татарски, язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим, как французский в Европе — да жаль теперь не доучусь, а впоследствии могло бы пригодиться. Я уже составлял планы ехать в Мекку, в Персию и проч., теперь остается проситься в экспедицию в Хиву с Перовским». В. А. Перовский был оренбургским военным губернатором, генерал-адъютантом, близким ко двору.
План Лермонтова примкнуть к походу В. А. Перовского в Хиву (центр Хивинского ханства находился в низовьях Аму-Дарьи) остался неосуществленным, так же как его проекты поехать в Мекку и Тегеран.
А. Перовского содержатся в обширном труде Л. П. Гроссмана «Лермонтов и культура Востока» (Лит. наследство. 1941. № 43—44. С. 673—744). Здесь собран и проанализирован материал о русской и западноевропейской ориенталистике, современной Лермонтову, дан политический обзор, связанный с борьбой за сферы влияния между Россией и западноевропейскими странами — Францией и особенно Англией.
Лермонтовский интерес к Востоку как колыбели человечества, очевидно, связан с Библией, которая была для него источником сведений о Вавилоне, Египте и других странах.
«Сашка», напечатанной в 1839 г., Лермонтов шутливо объясняет свое стремление к Востоку:
Не веря я ищу, — я не пророк,
Хоть и стремлюсь душою на Восток,
свиньи и вино так ныне редки,
И где, как пишут, жили наши предки.
Лермонтов, конечно, был в курсе политической обстановки, следил за событиями на Востоке, об этом свидетельствует черновая строфа «Сказки для детей» (1840), где он писал:
С Египтом новый сладит ли султан?
Что Тьер сказал — и что сказали Тьеру?
Очевидно, не поддающаяся пока расшифровке подпись Лермонтова на французском языке «Дипломатия гражданская и дипломатия военная», сделанная на рисунке, воспроизводящем авторскую ремарку к «Журналисту, Читателю и Писателю» («Комната писателя, опущенные шторы. Он сидит в больших креслах перед камином; Читатель с сигарой стоит спиной к камину»), это означает, что речь идет о споре двух человек, представляющих дипломатию военную и дипломатию гражданскую.
В креслах сидит Поэт, будущий славянофил А. С. Хомяков, судя по роскошной обстановке — хозяин квартиры; стоит в военной форме с сигарой Лермонтов. Между ними идет разговор. Это видно по жестикуляции Хомякова и взгляду Лермонтова, обращенному к нему.
Содержание разговора остается нам неизвестным, но самый термин «военная дипломатия» весьма многозначителен. Если Хомяков в своих риторических стихах, а возможно, и в спорах с Лермонтовым говорил о мессианской роли России, то Лермонтов избегал отвлеченных славянофильских представлений. Это подтверждает и одно из высоких художественных достижений Лермонтова — стихотворение «Спор». Стихотворение написано в Москве во второй половине апреля 1841 г. На обороте листа, предшествующего автографу «Спора», в записной книжке 1841 г. Лермонтов написал слово «Восток». Очевидно, он хотел открыть этим стихотворением цикл стихов на эту тему — далее следуют «Тамара», «Свидание», «На бурке под тенью чинары...».
Само название многопланово. Прежде всего это «Спор» двух гор об отношении России к Востоку и Западу.
«Спор» — единственное стихотворение Лермонтова, напечатанное в журнале «Москвитянин». Поэт «Отечественных записок» передал это стихотворение своему приятелю, будущему славянофилу Ю. Ф. Самарину, который 15 июня 1841 г. писал редактору журнала «Москвитянин» историку М. П. Погодину: «Посылаю Вам приношение Лермонтова в наш журнал. Он просит напечатать его просто, без всяких примечаний от издателя с подписью его имени. Радуюсь душевно и за него, и за Вас, и за всех читателей „Москвитянина“».
Хомяков, один из главных авторов «Москвитянина», разгадал смысл лермонтовского поступка. Он увидел здесь полемический отклик на статью С. П. Шевырева в «Москвитянине», направленную против истолкования Печорина Белинским как характерного явления русской действительности. Для Шевырева Печорин — «ложное отражение Запада». Что касается темы России, Шевырев писал: «Здесь сходятся в непримиримой вражде Европа и Азия. Здесь Россия, граждански устроенная, ставит отпор этим вечно рвущимся потокам горных народов, не знающих, что такое договор общественный... Здесь вечная борьба наша... Здесь поединок двух сил, образованных и диких... Здесь жизнь!.. Как же не рваться сюда воображению поэта?» (Москвитянин. 1841. № 2. С. 515).
Появление в журнале литературных противников Лермонтова стихотворения с названием «Спор» должно было свидетельствовать о несогласии поэта с критикой его произведений на страницах «Москвитянина».
Он обезоружил своих противников художественной силой, глубиной и логикой стихотворения. Отвлеченным идеалистическим представлениям Шевырева «о рвущихся потоках горных народов» Лермонтов противопоставил картину, основанную на зрелых реальных представлениях, на «военной дипломатии».
Проблема России, Запада и Востока раскрыта здесь художественно и вещественно. Не дремлющие азиатские страны, а Россия несет Кавказу цивилизацию.
«географические» строки «Спора», где каждая страна — Грузия, Персия, Аравия, Египет — представлены точным цветовым определением.
Посмотри: в тени чинары
Пену сладких вин
узорные шальвары
Сонный льет грузин;
склонясь в дыму кальяна
На цветной диван,
У жемчужного фонтана
Дремлет Тегеран.
Вот у ног Ерусалима,
сожжена,
Безглагольна, недвижима
страна.
Дальше вечно чуждый тени
Моет желтый Нил
ступени
могил.
Бедуин забыл наезды
Для цветных шатров
И поет, считая звезды,
дела отцов.
Конечно, Лермонтов был хорошо знаком с литературой о странах Востока и дал верное их описание. Но вызывает удивление необычайный дар — несколькими словами нарисовать каждую страну! Такая поэтическая сила свойственна только гениям.
В строках о дремлющем Востоке Лермонтову удалось сказать о народной арабской поэзии бедуинов, которая осталась живой («И поет, считая звезды, / Про дела отцов»).
Многоцветная картина спящего Востока передана так, что в энергии строк, в словах «Спит, покой ценя» таится возможность пробуждения.
«Мы должны жить самостоятельной жизнью. И внести свое самобытное в общечеловеческое. Зачем нам все тянуться за Европою и французским. Я многому научился у азиатов, и мне хотелось бы проникнуть в тайны азиатского миросозерцания, зачатки которого и для самих азиатов, и для нас еще мало понятны» (Воспоминания. С. 312).
«Великий спор» не мешал поэту считать, что истинная человечность должна стать достоянием всех народов.