Мцыри (варианты)

МЦЫРИ

Варианты рукописи:

Название. Бэри.* Поэма

Сноска к названию: Бэри, по-грузински монах *

Эпиграф: On n'a qu'une seule patrie.[161]

Стихи с Теперь один старик седой,… по И тихо гордо умирал… приписаны позднее. Вместо них и следующих с Из жалости один монах… по Хранительных остался он… в первой редакции было:

2

Тогда уж Грузия была

Под властью русских, и цвела[162]

Не опасаяся врагов

За гранью дружеских штыков.

Однажды старый генерал

Из гор к Тифлису проезжал;

Ребенка пленного он вез:

Тот занемог. Без слов, без слез

Он умирал. Один монах

И взял его. С тех пор в стенах

Эти стихи (за исключением четырех последних) зачеркнуты.

После стиха Молящих иноков за нас…:

Кто умер, кто к земным страстям

Вернулся вновь. И ныне там

Один старик из братьи той

О славных би<твах>

Тот занемог, но перенес

Болезнь без жалобы и слез;

После стиха Трудов далекого пути…:

Он только пищу отвергал

И молча, гордо умирал

Он был не старе лет шести

Его отцов. С тех пор как он

а. Как в тексте.

б. Без слез томился – даже стон

а. Как в тексте.

б. Из детских губ лишь вылетал,

См. выше в варианте к стихам с Теперь один старик седой,… по И тихо гордо умирал… последние стихи первой редакции.

а. Усердьем иноков спасен.

б.

Сначала он дичился всех,

Стихи, идущие после стиха И с каждым днем приметно вял;…, Лермонтов позже, очевидно, хотел заменить другими, затем зачеркнутыми (л. 13, внизу):

И вот предсмертною тоской

Уже томиться стал больной;

Тогда решился он сорвать

Молчанья гордого печать,

На л. 2 Лермонтов позже набросал стихи, которые, видимо, хотел поместить после стиха И близок стал его конец…, но затем зачеркнул их:

Тогда один святой чернец

Уговорил его сорвать

Молчанья гордую печать —

И сердце полное тоской

Пред смертью высказал больной.[164]

Старик, качая головой,

Ему внимал: понять не мог

Он этих жалоб и тревог,

И речью хладною не раз

Он прерывал его рассказ.

После стиха Сюда пришел, благодарю…:

Не понимаю, что была

—

Стихи с «Ты слушать исповедь мою…» по «А душу можно ль рассказать?…» в окончательной редакции предварительно были написаны на л. 2, а затем перенесены на свое место. На л. 14 об. написаны отдельно 6 стихов:

Ты много жил и в столько лет[165]

Успел узнать людей и свет,[166]

И много горестей и бед

Перенесла душа твоя.[167]

Но, боже, верно так, как я,[168]

Ты не страдал.[169]

Но людям я не сделал зла

Тебе не много пользы знать – (л. 2)

После стиха А душу можно ль рассказать?… были написаны еще 5 стихов, затем зачеркнутые:

И если б мог я эту грудь

Перед тобою распахнуть,

Ты не нашел бы в ней следов

Пороков низких и грехов[170]

Далее следовали еще 4 стиха:

Одна лишь страсть владела мной,

Ее пред небом и землей

Я ныне громко признаю

И о прощеньи не молю.

… по «Старик, я слышал много раз,…» вписаны позднее.

После стиха Я променял бы, если б мог… шли сначала еще 6 стихов, затем зачеркнутых (л. 4, вверху):

Когда б я был хоть вольный зверь,

Я не томился б, как теперь,

Души болезнию немой,

Я б отыскал врага и бой,

Я б разом умер, не грустя,

Судьбе покорный как дитя.

Зачеркнув предыдущие стихи, Лермонтов вернулся на л. 3 об. и на полях того же листа написал и снова зачеркнул:

Я в жизни знал лишь страсть одну[171]

И с ней в могиле я засну.

Не разлучили люди нас,

Не разлучит и смертный час.

Она терзала грудь мою,

Но я безумный всё люблю

Подругу дикую мою.

Далее шли следующие стихи, позже зачеркнутые:

Я знал одну лишь только страсть,[172]

Её мучительная власть

Мой ум тревожила и жгла[173]

От мрака келий и молитв

В тот чудный мир страстей и битв,[175]

Под тень родной моей скалы,

Где люди вольны, как орлы.

И эту страсть в груди моей

Вскормил я в тишине ночей.

Эти наброски отчасти перешли в текст приписанных позднее стихов с «Я знал одной лишь думы власть,…» по «Старик, я слышал много раз,…»

И душу грызла мне и жгла

И думы первые звала

От мрака келий и молитв

Начато: В тот чудный мир страстей

Начато: Где в небе

Я эту страсть в тиши ночной

После стиха «Старик, я слышал много раз,…» были написаны 6 стихов, затем зачеркнутые:

Не знаю, где я был рожден.

Порой лишь помню я как сон

Громады гор, крутых, седых,

Я слышал, люди говорят,

Что я тобой ребенком взят;[176]

И вырос в тесных я стенах

После стиха Душой дитя, судьбой монах… были написаны 2 стиха, потом зачеркнутые:

Без игр и ласки, одинок —

Грозой оторванный листок!

Никто мне здесь не мог сказать

О сколько горьких, горьких слез

Я пролил. Сколько произнес

Ужасных клятв когда-нибудь

Увы, старик, мечтанья те

Им не сойтиться никогда. *

Когда в час утренний зари *

После стиха Бессильной старости твоей…:

Во тьме ночной, в ужас<ный час>

После стиха Давным-давно задумал я…:

Бежать, и ждал, в груди тая

Свою надежду. В страшный час[177]

Что мысли пылкие мои

а. 

б. Ты помнишь в детские года *

Что мог бы слыть в краю родном

Я не последним удальцом

а. Я ждал не долго. Он душой

Узнал врага во тьме ночной

б. Я ждал. И вот в тени кустов

Он лапой начал рыть песок

а. Как в тексте.

б. Казалось сам я был рожден,

Но стал уж барс изнемогать,

Но я тогда о них забыл

После стиха И кинул взоры я кругом… написаны стихи, затем зачеркнутые:

Тот край казался мне знаком…

И страшно, страшно стало мне!..

Вот снова мерный, в тишине

Раздался звук: и в этот раз

Я понял смысл его тотчас:

То был предвестник похорон,

Большого колокола звон.

Казалось, звон тот выходил

Из сердца, будто кто-нибудь

Железом ударял мне в грудь,[178]

О боже, думал я, зачем

Ты дал мне то, что дал ты всем,

И крепость сил, и мысли власть,

Желанья, молодость и страсть?[179]

Зачем ты ум наполнил мой

Неутолимою тоской[180]

По дикой воле? Почему[181]

Ты на земле мне одному

Дал вместо родины тюрьму[182]

Ты не хотел меня спасти!

Ты мне желанного пути

Не указал во тьме ночной,

И ныне я как волк ручной.

Так я роптал. То был, старик,

Отчаянья безумный крик,[183]

Страданьем вынужденный стон.

Я был обманут в первый раз!

До сей минуты каждый час

Надежду темную дарил,

Молился я, и ждал, и жил.

И вдруг унылой чередой

Дни детства встали предо мной.

И вспомнил я ваш темный храм

И вдоль по треснувшим стенам

Изображения святых

Твоей земли. Как взоры их

Следили медленно за мной

С угрозой мрачной и немой!

А на решетчатом окне

Играло солнце в вышине…

О, как туда хотелось мне,

От мрака кельи и молитв,

В тот чудный мир страстей и битв…

Я слезы горькие глотал,

И детский голос мой дрожал,

Кто на земле мне одному

Дал вместо родины – тюрьму…

О! Я узнал тот вещий звон

К нему был с детства приучен

Мой слух. – И понял я тогда,

Что мне на родину следа

Не проложить уж никогда.[184]

И быстро духом я упал.

Мне стало холодно. Кинжал,

Вонзаясь в сердце, говорят,

Так в жилы разливает хлад.

Я презирал себя. Я был

Для слез и бешенства без сил.

Я с темным ужасом в тот миг[185]

Свое ничтожество постиг

И задушил в груди моей

Следы надежды и страстей,[186]

Как душит оскорбленный змей

Своих трепещущих детей…

Не заслужил ли жребий свой?

Стихи с Тот край, казалось, мне знаком… по Не проложить уж никогда… написаны позднее на л. 13.

Тот край казался мне знаком[187]

И страшно стало мне – понять[188]

Так много думал и страдал;

Вдруг отдаленный, мерный звон

Вместо стихов с Он с детских глаз уже не раз… по Про волю дикую степей,…:

В туманный сладкий утра час[189]

Меня тревожил он не раз[190]

И уносил живые сны

Про горы милой стороны,

Про ласки ближних и родных,

Про вольность дикую степей

а. То жар безумный и пустой

б. Как в тексте.

в. То жар напрасный и пустой *

И долго он листов младых

Живительных. Так много дней

Напрасно прятаю в траву

Сверкала белою стеной

После стиха Сияло сладостней луны… были написаны стихи, затем зачеркнутые:

Я в чудный мир был унесен

О, если б смерть – такой же сон!..

Стихи с И рыбок пестрые стада… по С словами рыбки золотой… приписаны на полях, зачеркнуты и восстановлены.

Мы песней круговой

Начато: И ум

Стихи с Усни, постель твоя мягка,… по Под говор чудных снов… приписаны позднее.

О милый друг, не утаю

После стиха Люблю как жизнь мою… приписано и зачеркнуто (л. 12 об.):

Но скоро вихорь новых грез

Далече мысль мою унес

И пред собой увидел я

Большую степь… Ее края

Тонули в пасмурной дали,

И облака по небу шли

Косматой бурною толпой

С невыразимой быстротой

В пустыне мчится не быстрей

И вот я слышу: степь гудит,

Как будто тысячу копыт

О землю ударялись вдруг.

Гляжу с боязнию вокруг,

И вижу кто-то на коне

Взвивая прах летит ко мне,

За ним другой, и целый ряд…

Их бранный чуден был наряд!

На каждом был стальной шелом

Обернут белым башлыком,

И под кольчугою надет

На каждом красный был бешмет.

Сверкали гордо их глаза;

И с диким свистом, как гроза,

Они промчались близ меня.

И кажды<й>, наклонясь с коня,

Кидал презренья полный взгляд

На мой монашеский наряд

И с громким смехом исчезал…

На сердце был тоски свинец…

Последний ехал мой отец.

И вот кипучего коня

Он осадил против меня,

И тихо приподняв башлык,

Открыл знакомый бледный лик:

Осенней ночи был грустней

Недвижный взор его очей,

Он улыбался – но жесток

В его улыбке был упрек!

И стал он звать меня с собой,

Маня могучею рукой,[191]

Но я как будто бы прирос

К сырой земле: без дум, без слез,[192]

Без чувств, без воли я стоял[193]

И ничего не отвечал.

И мнилось, вольная струя

а. Как в тексте.

б. Вдруг я забылся. Божий свет

…

а. Как в тексте.

б. Но признаюсь: меня одно

Печалит: труп холодный мой

Начато: Не будет спать

Начато: Прощай, стар<ик>

а. Как в тексте.

б. Сияньем золотого дня

Примечания