Поиск по творчеству и критике
Cлово "BLUE"
Входимость: 3. Размер: 122кб.
Входимость: 1. Размер: 79кб.
Входимость: 1. Размер: 86кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 122кб.
Часть текста: в разное время исследователями высказывались мнения об их обусловленности творчеством Байрона. Иногда исследователи приводили примеры интертекстуальных связей, в других случаях они указывали, что стихотворение Лермонтова, его темы или образы навеяны теми или иными произведениями Байрона. Если исследователи указали на связь стихотворения Лермонтова с произведением Байрона, но не привели конкретных доказательств, мы, развивая их идеи, постараемся привести примеры межтекстовых связей данного стихотворения Лермонтова с указанным произведением Байрона. Кроме того, мы постараемся показать, что исследуемое стихотворение Лермонтова имеет межтекстовые связи и с другими произведениями Байрона, ранее не привлекавшимися для сопоставления. В отношении пяти исследуемых нами произведений Лермонтова мы не обнаружили свидетельств их соотнесения с произведениями Байрона в прошлом. Для нашего анализа мы привлекаем также данные по стихотворениям Лермонтова и произведениям Байрона, характеризующие особенности их метрики, строфики и рифменной системы, так как иногда именно эти данные способствуют установлению факта литературного влияния, как в случае со стихотворением Лермонтова «Бородино» и стихотворением Т. Кембела «Гогенлинден» 1 . Введём сокращения: S. P. – «Мне призрак явился», L. I. C. – «Стихи, начертанные на чаше из черепа», S. М. – «Стансы на музыку», Р. С. – «Шильонский узник», Е. А. – «Послание к Августе», S. A. – «Стансы к Августе», Р. – «Паризина», S. С. – «Осада Коринфа», G....
Входимость: 1. Размер: 79кб.
Часть текста: была опубликована анонимно, вдали от России, в малоизвестном английском журнале. Более пятидесяти лет она оставалась незамеченной в России; когда же она, наконец, попала в поле зрения лермонтоведов, 2 вопрос об авторстве отвлек внимание от ее содержания. Раскрыть авторство оказалось не просто: прошло еще шесть десятилетий, прежде чем удалось установить, что статья о Лермонтове — совместный труд А. И. Герцена и его литературной помощницы и переводчицы Мальвиды Мейзенбуг. За два года до появления статьи о Лермонтове те же авторы анонимно опубликовали в том же журнале статью о Пушкине «Русская литература и Александр Пушкин» («Russian Literature and Alexander Pushkin»). 3 Обе статьи связаны между собой единым замыслом, общей литературно-критической и исторической концепцией, однотипны по манере изложения, стилю и композиции. В одной из работ мы имели возможность специально остановиться на первой из этих статей; попутно были затронуты некоторые общие для обеих статей вопросы. 4 Приступая к рассмотрению второй статьи, уместно кратко напомнить то, что уже было нами сказано по этому поводу. Как известно, Герцен, находясь в изгнании, отдавал немало сил и энергии пропаганде за рубежом передовой русской культуры. Центральное место в этой деятельности Герцена занял его труд «О развитии революционных идей в России», опубликованный в 1850-е годы дважды на немецком и трижды на французском языке. Предполагался и английский перевод, но осуществление его затягивалось; между тем необходимость познакомить с важнейшими явлениями прогрессивной русской культуры не только немецкого и французского, но и английского читателя...
Входимость: 1. Размер: 86кб.
Часть текста: же повести «Княгиня Лиговская», как и в «Герое нашего времени», обретала новое воплощение тема современного человека, представителя того последекабрьского поколения, которому в своей лирике Лермонтов посвятил столько раздумий. Проза открывала особые возможности для широкого, максимально конкретного изображения жизненных условий, в которых действуют персонажи, для обрисовки их внутреннего мира, для анализа их переживаний и мотивов их поступков, для постановки животрепещущих вопросов эпохи. «Герой нашего времени» сразу же принес Лермонтову как прозаику громкую славу. Оригинальность, полная новизна романа была несомненна в глазах оценивавших его современников, как сочувственно принимавших, так и хуливших его. Но это единственное законченное произведение Лермонтова в прозе долгое время оставалось и единственно известным читателю: незавершенный «Вадим» был опубликован только в 1873 году, «Княгиня Лиговская» — в 1888 году. Таким образом, тот путь, которым писатель пришел к своему знаменитому роману, в течение десятилетий был скрыт от взгляда критиков и историков литературы. Во времена Лермонтова русская проза была еще молода. Правда, уже успело уйти в прошлое то, что было создано на рубеже XVIII и XIX столетий Карамзиным и его школой в области прозы; все это устарело и в идейном, и в художественном, и в языковом отношении: умеренная и абстрактная гуманность, схематизм характеров, сентиментальный тон — все это не могло удовлетворять запросы новых поколений, охватывавших все более широкий круг читателей, среди которых все более распространялись демократические взгляды. В прозе наступал перелом, и с конца 1820-х годов пустота заполнялась. Уже в...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: библиофил» (1913, № 1, с. 14–15). Название поэмы, эпиграф, дата написаны Л.; исправления в стихах сделаны им же. В конце поэмы рукою автора приписано: «Sic transit gloria mundi» («Так проходит слава мира»). Впервые опубликовано: сб. «Раут», М., 1851, с. 197–99. Поэма Л. представляет собой образец особого типа романтической поэмы, традиции которой были заложены в западноевропейской и русской литературе благодаря творчеству Д. Г. Байрона: таинственный, не до конца проясненный сюжет, в котором выделены лишь некие «вершинные» точки, отрывочность и недосказанность, фрагментарность как принцип композиции, яркий романтический герой в центре стихотворного повествования, глубокий лиризм [1]. В практически бессюжетной лермонтовской поэме не указаны обстоятельства жизни главного героя; читатель не узнает его имени; отдельные высказывания о детстве («В семье безвестной я родился…»; «Я подарен был океану…»; «Родными был оставлен я…»; [III, 149-150]) не проясняют его судьбу, но лишь делают ее еще более...
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: это как напускной «байронизм», позу. Новейшее исследование лермонтовской прозы в сопоставлении с дневниками Байрона наглядно показало, как в художественном творчестве Лермонтова преломлялись следы чтения Байрона; это усвоение было не «позой», а результатом углубленного самоанализа. 17 Для раннего Лермонтова такая фронтальная работа не проделана, и сопоставление обычно ведется на уровне отдельных реминисценций. Между тем как раз процитированный нами фрагмент «Записок» Сушковой заставляет обратить внимание на одно обстоятельство, которое при таком сопоставлении обычно ускользает. «Огромный Байрон», о котором упоминает Сушкова, — это скорее всего не сочинения Байрона, а только что вышедший первый том биографии Байрона, написанный его другом, поэтом Т. Муром. 18 О том, что Лермонтов был знаком именно с книгой Мура, есть его собственное свидетельство. На автографе стихотворения «К ***» («Не думай, чтоб я был достоин сожаленья») он написал: «Прочитав жизнь Байрона (<написанную> Муром)» (1, 407). Читая книгу Мура, интересно задержаться на прямых совпадениях чисто биографического характера. Они отразились в автобиографических записях и некоторых стихотворениях Лермонтова. Послание «Не думай, чтоб я был достоин сожаленья» является как бы итогом чтения биографии Байрона. В нем отмечены главные моменты сходства: Я молод; но кипят на сердце звуки, И Байрона достигнуть я б хотел; У нас одна душа, одни и те же муки; О, если б одинаков был удел!.. Как он, ищу забвенья и свободы, Как он, в ребячестве пылал уж я душой, Любил закат в горах, пенящиеся воды, И бурь земных и бурь небесных вой. Как он, ищу спокойствия напрасно, Гоним повсюду мыслию одной. Гляжу назад — прошедшее ужасно; Гляжу вперед — там нет души родной! (1, 133) С особенным интересом пятнадцатилетний...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: смотрел на разных господ со звездами и крестами, которых длинные лакеи осторожно вытаскивали из кареты, на молодых людей, небрежно выскакивавших из саней на гранитные ступени, и множество мыслей теснилось в голове его. «Чем я хуже их? — думал он. — Эти лица, бледные, истощенные, искривленные мелкими страстями, ужели нравятся женщинам, которые имеют право и возможность выбирать? Деньги, деньги и одни деньги, на что им красота, ум и сердце? О, я буду богат непременно, во что бы то ни стало, и тогда заставлю это общество отдать мне должную справедливость». Бедный, невинный чиновник! он не знал, что для этого общества, кроме кучи золота, нужно имя, украшенное историческими воспоминаниями (какие бы они ни были), имя, столько уже знакомое лакейским, чтоб швейцар его не исковеркал, и чтобы в случае, когда его произнесут, какая-нибудь важная дама, законодательница и судия гостиных, спросила бы — который это? не родня ли он князю В, или графу К? Итак, Красинский стоял у подъезда, закутанный в шинель. Вот подъехала карета; из нее вышла дама: при блеске фонарей брильянты ярко сверкали между ее локонами, за нею вылез из кареты мужчина в медвежей шубе. Это были князь Лиговской с княгиней; Красинский поспешно высунулся из толпы зевак, снял шляпу и почтительно поклонился, как знакомым, но увы! его не...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: Как я могущ себе казался, Когда на воздухе качался, Держась упругою рукой За парус иль канат сырой. Я был меж небом и волнами, На облака и вниз глядел, И не смущался, не робел, И, всё окинувши очами, Я мчался выше — о! тогда Я счастлив был, да, счастлив, да! Найдите счастье мне другое! Родными был оставлен я. Мой кров стал — небо голубое, Корабль стал — родина моя: Я с ним тогда не расставался, Я, как цепей, земли боялся; Не ведал счету я друзьям: Они всегда теснились к нам, Катились следом, забегали, Шумя, толкаяся, вперед И нам нестись по лону вод, Казалось, запретить желали; Но это шутка лишь была, Они не делали нам зла. Я их угадывал движенья, Я понимал их разговор, Живой и полный выраженья; В нем были ласки и укор, И был звучней тот звук чудесный, Чем ветра вой и шум древесный! И каждый вечер предо мной Они в одежде парчевой, Как люди, гордые являлись. Обворожен, я начал им Молиться, как богам морским, И чувства прежние умчались С непостижимой быстротой Пред этой новою мечтой!.. Мир обольстительный и странный, Мир небывалый, но живой, Блестящий вместе и туманный, Тогда открылся предо мной, Всё оживилось: без значенья Меж тучек не было движенья, И в море каждая волна Была душой одарена. Безумны были эти лета! Но что ж? Ужели был смешней Я тех неопытных людей, Которые, в пустыне света Блуждая, думают найти Любовь и душу на пути? Все чувства тайной мукой полны, И всякий плакал, кто любил: Любил ли он морские волны Иль сердце женщинам дарил! Покрывшись пеною рядами, Как серебром и жемчугами, Несется гордая волна, Толпою слуг окружена, — Так точно дева молодая Идет, гордясь, между рабов, Их скромных просьб, их нежных слов Не слушая, не понимая!...
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Часть текста: Щепкина, но будущее русского театра зависело от успешного развития национальной русской драматургии, которая выражала бы думы и чаяния лучших людей этого трудного переходного времени, когда надежды на дворянскую революцию уже были развеяны, а идеология революционеров-демократов только начинала складываться. В своей первой большой статье "Литературные мечтания", написанной в 1834 году, В. Г. Белинский восклицал: "О как было бы хорошо, если бы у нас был свой, народный, русский театр!.. В самом деле - видеть на сцене всю Русь, с ее добром и злом, с ее высоким и смешным, слышать говорящими ее доблестных героев, вызванных из гроба могуществом фантазии, видеть биение пульса ее могучей жизни..." Не удовлетворен был положением на русской сцене своего времени и Гоголь: "Уже пять лет, как мелодрамы и водевили завладели театрами всего света. Какое обезьянство! Клянусь, XIX век будет стыдиться за эти пять лет!" Гоголь с горечью отмечал: "Из театра мы сделали игрушку, вроде тех побрякушек, которыми заманивают детей, позабывши, что это такая кафедра, с которой читается разом целой толпе живой урок". И он призывал к созданию русской самобытной драматургии, которая отражала бы русскую жизнь. "Где же жизнь наша? - сетовал он по поводу преобладания переводного и далекого от наших интересов репертуара. - Где мы со всеми современными страстями и странностями? Хотя бы какое-нибудь отражение ее видели мы в нашей мелодраме! Но лжет самым бессовестным образом наша мелодрама..." Город Пушкин. Орловские ворота. Современное фото Лермонтов, вероятно, читал и "Литературные мечтания" Белинского и "Петербургские записки 1836 года" Гоголя. Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что эти размышления были очень близки Лермонтову, который в своих юношеских драмах...